Браяр поглядывал на людей вокруг них, зная, что Эвви была слишком занята рассматриванием камней у дороги. Другие путники были в основном простолюдинами: редкий жрец на осле, купцы на мулах или лошадях, вместе со слугами, коробейники, фермеры, и редкие нищие. Через два дня после пересечения моста Браяр снова увидел мужчину, которого теперь считал их нищим. Они обогнали его в середине утра, когда с дороги съехал большой свадебный кортеж, чтобы пересечь реку. Нищий сидел у дороги, выковыривая камень из повязок у себя на стопе. Справившись с этим, он встал, и заковылял прочь, опираясь на свой длинный посох.
— Для человека с больной спиной, он двигается быстро, — пробормотала Розторн.
— Может, он к ней привык, — предположил Браяр.
Вдруг он напрягся:
— Взгляни на его шею.
Тряпки, которые нищий носил в качестве шарфов, размотались. Крепкий утренний бриз сдул их вверх по склону холма. Нищий пытался вскарабкаться за ними, когда Эвви галопом взлетела на холм, и схватила улетевшее тряпьё. За два года их путешествий она научилась кое-каким наездническим уловкам, и любила их демонстрировать.
Как и Розторн, Браяр не отрывал взгляда от нищего. Его шея была такой же грязной, как и всё остальное его тело. Но что грязь не могла скрыть, так это след от ошейника у него на шее, такой, который можно заработать только нося металлический ошейник несколько лет.
Когда Эвви подъехала к нищему с его шарфами, Розторн пробормотала:
— Без мешка, который он таскает…
Браяр ответил:
— Длинные волосы могут быть париком? Хороший парик.
— Тряпки на его ногах и руках могут быть не только для тепла, но и для того, чтобы скрыть шрамы от цепей, — добавила Розторн. — Но слепой глаз?
— О, это как раз легко, — сказал ей Браяр. — Мы знали одного нищего, когда я ещё был с Вором-Повелителем, так он брал белую внутреннюю мембрану с яичной скорлупы, вырезал куски нужного размера, потом протыкал в них булавкой дырку, чтобы видеть. Я весь гусиной кожей покрывался, когда смотрел, как он надевает их на глаза, но зато он зарабатывал. Именно увечные попрошайки получают больше всего подаяний.
— Давай пригласим этого на ужин, — предложила Розторн.
— Давай. Я хотел бы знать, что он тут делает.
Браяр весь день не спускал глаз с нищего, пока они двигались дальше по дороге. Проверок больше не было. Похоже, что те, кто охотился на беглого пленника императора, не думали, что тот направится на запад.
Они снова разбили лагерь снаружи караван-сарая. Кроме них, только нищий воспользовался колодцем и очагами, устроенными под прикрытием стены. Браяр начал готовить ужин, а Эвви позаботилась о животных, в то вемя как Розторн пошла искать нищего. К тому времени, как у Браяра над огнём кипел густой, наваристый суп, триумфально вернулась, и следом за ней пришёл нищий.
Браяр посмотрел на них:
— Как, ты не тащишь его за ухо?
Эвви нахмурилась:
— Почему ты с нами всегда так делаешь, а с ним — нет?
Парахан смущённо глянул на Браяра и Эвви, и помахал рукой. Его большой мешок лишился прикрывавших его тряпок, превратившись в пару сумок. Их он поставил у костра, вместе со своим посохом, а потом с пустым ведром пошёл к колодцу. Наполнив ведро, он начал мыться. Он снял парик; вытащил накладку из глаза. Розторн послала к нему Эвви с полотенцем и банкой мыла. К тому времени, как Парахан снова вернулся к ним, от персоны нищего в нём остался лишь халат. Он сел с подветренной стороны от них, чтобы не мешать им запахом своей одежды.
— Я не понимаю, — пожаловалась Эвви, когда они съели достаточно горячей еды, чтобы подобреть друг к другу. — Почему ты двигаешься в том же направлении, что и мы?
— Это довольно просто, — сказал им Парахан. — Человеку нужно есть. У меня за душой нет ни медяка, и если я попробую пойти домой, то я вряд ли туда доберусь. Полагаю, дядя либо уже приказал своим шпионам искать меня, либо скоро это сделает. На этот раз Уэй-шу заплатит ему за моё возвращение, чтобы показать янджингским дворянам, что никто не смеет невозбранно противиться императору.
Эвви содрогнулась:
— Если всё будет идти к тому, что император тебя поймает, лучше убей себя сам.
Парахан кивнул:
— Я видел, что он делал с другими. Поверь мне, если я пойму, что сбежать не удастся, я не позволю себе во второй раз попасть в руки Уэй-шу.
— А что с едой? — напомнил ему Браяр.
Парахан пожал плечами:
— Гьонг-ши скоро будет нанимать воинов. У храмов есть достаточно денег и полученных от паломников сокровищ. Я видел список драгоценностей, которые моя семья послала в храмы, чтобы жрецы в Гьонг-ши помолились за моих предков. Я им по карману. Я, может, и проржавел, но раньше я считался хорошим воином. Будет ещё лучше, если я получу войска в своё командование, но я не привередливый. Откуда им знать, что раньше я был генералом.
Он улыбнулся Розторн:
— Может, вы замолвите за меня словечко, если я не доберусь до храмов, посвящённым моим собственным богам?
Уже менее весёлым тоном он добавил:
— Полагаю, я смогу продемонстрировать вам мои навыки на границе.
— Что ты имеешь ввиду?
Эвви собиралась налить себе ещё супа. Вместо этого она села обратно.
— Что там с границей?
— Он планирует войну с Гьонг-ши, — ответил Парахан. — Ты же не думаешь, что он оставил границу с оставшимся восточным перевалом нараспашку?
Он посмотрел на Розторн:
— Чего я не понимаю, так это того, что вы тут делаете. Почему вы просто не послали в Гьонг-ши какое-нибудь магическое послание, и не поехали домой, как собирались?
— То, что у нас есть магия, не означает, что мы можем летать, — пренебрежительно сказала ему Эвви. — И даже если бы мы могли говорить через растения или камни, в Гьонг-ши некому нас услышать!
Розторн наставительно подняла палец:
— Из тех, кого мы знаем.
Эвви закатила глаза:
— Да, наставница. Я должна быть точной, наставница. Из тех, кого мы знаем. И даже если бы мы могли, Розторн дала клятвы, поэтому она должна поехать на помощь, а мы были бы помётом юджинон, если бы позволили ей ехать без нас.
— Мне следует знать, что такое юджинон? — спросил Парахан, посмеиваясь.
— Нет, — заверил его Браяр. — Потому что сейчас темно, и всё такое.
Здоровяк посмотрел на Розторн:
— Тебе не следовало брать их с собой.
Она потёрла себе висок пальцами:
— Разрешаю тебе отправить их обратно.
Парахан посмотрел на Браяра и Эвви, набрав в грудь воздуха, чтобы заговорить. Он замешкался, когда увидел вспыхнувший в их глазах свет и упрямо сжатые губы.
— Вы видели лишь одну из армий Уэй-шу.
— Бог-Король — наш друг, — сказала Эвви. — Докьи — наш друг. Розторн едет — значит и мы едем.
Парахан вздохнул:
— Тогда нам следует поспать. На войну всегда легче идти выспавшимся.
* * *Утром они предложили перераспределить вещи, чтобы Парахан мог ехать верхом, но он был слишком высоким для пони, и он возражал, что чувство собственного достоинства не позволяло ему въезжать в Гьонг-ши верхом на муле. Поскольку его сумки были нагружены на мулов, его шаг был достаточно широким, чтобы они могли двигаться в одном темпе, не теряя слишком много времени. Они выехали до рассвета, чтобы никто из видевших их прошлым днём не заподозрил в шагавшем рядом с Розторн высоком мужчине того самого нищего, которого они видели по дороге.
Все четверо также стали продвигаться быстрее просто потому, что других путников становилось всё меньше. К тому времени, как солнце опустилось за высившиеся впереди горы, и наступил прохладный вечер, они шли по дороге одни.
Когда они решили остановиться, караван-сарая поблизости не было, лишь участки земли, вытоптанные теми, кто останавливался в этих же местах прежде них. Заботливые путники оставили сложенные дрова и кучки сушёного навоза для костров. Розторн выбрала место рядом с ручьём, у скалы, защищавшей их от ветра. Не смотря на вступавшее в свои права лето, ночью в Дримбаканг Лоу было холодно.
Парахан избавился от своих вонючих тряпок. Он вытащил из одной из своих сумок куртку и штаны, похожие на те, что носили остальные. Он не смог раздобыть подходящие ему сапоги, как он сказал, поэтому надел длинные чулки и крепкие кожаные туфли из той же сумки. Эвви установила запорные камни, и выпустила «кур». Покинув свои «клетки», кошки приняли свой обычный облик. Парахан, занимавшийся пони и мулами после смены одежды и помывки холодной водой, поражённо покачал головой:
— И это — заклинания Торговцев? — спросил он.
Эвви хмуро посмотрела на него:
— Они тебя зажарят и съедят, если проговоришься, — сказала она, повторяя старую ложь насчёт обычаев Торговцев.
— Я старый и жилистый, — ответил тот. — Не сердись, Эвви. Я думал, я тебе нравлюсь.
