— А где моя метла? — спросил он. Рон с Гермионой переглянулись.
— Где она? Ее подобрали?
— Она, понимаешь… ее отнесло ветром, — издалека начала Гермиона.
— И что?
— И она упала… понимаешь, Гарри… угодила прямо в Гремучую иву.
У Гарри сжалось сердце. Гремучая ива — страшное дерево. Она одиноко высилась посередине луга и крушила все, что попадалось под удары ее ветвей.
— И что? — Гарри со страхом ждал ответа.
— Ну, ты ведь знаешь ее, — ответил Рон. — Она всегда дает сдачу.
— Профессор Флитвик только что принес твою метлу, — едва слышно сказала Гермиона, нагнулась, подняла с пола мешок и вытряхнула на постель кучку щепок и поломанных прутьев — все, что осталось от верного «Нимбуса–2000», непобедимого, но в конце концов все-таки потерпевшего поражение.
Глава 10. Карта мародеров
По настоянию мадам Помфри Гарри пролежал в больнице все выходные. Он ни на что не жаловался, не спорил, но не позволил ей выкинуть щепки и прутики, оставшиеся от «Нимбуса». Он знал, что это глупо, что метлу не починить, но ничего не мог с собой поделать: как будто потерял самого лучшего друга.
Гарри навещали друзья, старались приободрить. В субботу вечером Хагрид прислал охапку желтых цветов, похожих на кочаны капусты. Джинни Уизли, отчаянно краснея, подарила самодельную открытку с пожеланием скорейшего выздоровления. Открытка сама собой раскрывалась и пела истошным голосом, так что Гарри пришлось придавить ее вазой с фруктами. В воскресенье утром в палату ввалилась вся факультетская команда, и Оливер Вуд замогильным голосом сообщил, что ни в чем Гарри не винит. Рон и Гермиона сидели у Гарри с утра до ночи. А Гарри по-прежнему был в подавленном состоянии, и никто не догадывался, что дело не только в метле или проигрыше.
Он никому не рассказал о Гриме, даже Рону с Гермионой. Рон испугается, а Гермиона фыркнет: она не верила предсказаниям профессора Трелони. Но никуда не денешься: Грим уже дважды являлся, и дважды Гарри едва не погиб. Первый раз чуть не попал под волшебный автобус, теперь вот упал с такой высоты. Похоже, призрак пса не отстанет, пока Гарри не свернет себе шею. Что же, так всю жизнь и оглядываться с опаской, нет ли Грима поблизости?
И дементоры… Мерзко на душе и стыдно. Их все боятся, но кто еще при их появлении слышит голоса погибших родителей и падает в обморок?
Гарри догадался, что это кричит мама. Ночью он долго не мог уснуть, глядел на полосы лунного света на потолке и ему все слышался ее голос. Когда дементоры приблизились к нему, он услышал последние минуты ее жизни; она пыталась защитить его от Волан-де-Морта, а тот, убивая ее, смеялся. Гарри задремывал, но ему снились полусгнившие осклизлые руки и отчаянная мольба; Гарри просыпался и в ушах снова стоял крик матери.
В понедельник Гарри вернулся в школу. В школьном шуме и суете думать о голосе было некогда. Правда, приходилось сносить насмешки Драко Малфоя. Малфой был на седьмом небе от счастья, что гриффиндорцы проиграли матч. Он снял бинты и на радостях, что обе руки здоровы, вдохновенно изображал, как Гарри упал с метлы. На уроке зельеварения Малфой развлекался тем, что изображал дементора. Рон не выдержал и запустил ему в лицо огромное влажное крокодилье сердце. Снегг вычел у Гриффиндора пятьдесят баллов.
— Если защиту от темных искусств опять ведет Снегг, я притворюсь, что болен, и не пойду, — сказал Рон после обеда. — Гермиона, погляди, кто в классе.
Гермиона заглянула в дверь и сказала:
— Заходи, не бойся.
За учительским столом сидел профессор Люпин. Он осунулся, потрепанная одежда висела мешком, под глазами синели круги, но, когда все расселись по местам, он приветливо улыбнулся. Ученики первым делом стали жаловаться на Снегга.
— Это нечестно, он ведь только заменял вас, а задал такое домашнее задание!
— Мы ничего не знаем об оборотнях…
— …целых два свитка!
— Нужно было сказать профессору Снеггу, что вы еще оборотней не проходили. — Люпин слегка нахмурился.
Класс загалдел громче:
— Да мы сказали, а он говорит, мы очень отстали…
— Он и слушать ничего не хотел…
— Целых два свитка!!!
Общее возмущение было велико, но Люпин только улыбнулся.
— Ничего, я поговорю с профессором Снеггом. А его задание можете не делать.
— Ну, вот! — огорчилась Гермиона. — А я уже сделала.
Урок прошел замечательно. Люпин принес стеклянный ящик с болотным фонарником. Это хрупкое и безобидное на вид одноногое существо, казалось, было составлено из струек дыма.
— Заманивает людей в болото, — диктовал Люпин. — Видите у него в руке фонарь? Он с ним прыгает по кочкам, путник идет на свет, он все дальше… А с трясиной шутки плохи…
При этих словах фонарник изо всех сил скребнул ногой по стеклу, не хуже чем ножом, так что весь класс передернуло.
Прозвенел звонок. Собрав сумки, все двинулись к выходу.
— Одну минуточку, Гарри, мне нужно тебе что-то сказать.
Гарри вернулся, Люпин накрыл тряпкой ящик с болотным чудищем.
— Слышал о вашем матче. — Люпин стал запихивать в портфель книги. — Жаль твоей метлы. Ее можно починить?
— Нет, — ответил Гарри. — От нее только щепки остались.
Люпин вздохнул.
— Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Помню, мы придумали игру: кто первый подбежит к ней и коснется ствола. Одному мальчику, по имени Дэйви Гаджен, она чуть не выбила глаз, и нам запретили к ней подходить. Ее лучше не трогать. Никакая метла бы не уцелела.
— Вы и о дементорах слышали? — с трудом проговорил Гарри.
Люпин бросил на него внимательный взгляд.
— Да. Профессора Дамблдора в такой ярости еще не видели. Дементоры уже давно проявляли недовольство… разъярились, что их не пускают на территорию школы… Ты из-за них упал?
— Да, — признался Гарри. И, сам того не ожидая, спросил: — Ну почему? Почему из-за них я падаю в обморок? Я что…
Люпин словно прочитал его мысли.
— Нет, ты не трус. Дементоры так сильно действуют на тебя, потому что ты пережил такое, чего другим и в страшном сне не снилось, — сказал Люпин.
На его молодое, хоть и в глубоких морщинах лицо, обрамленное седыми волосами, упал косой луч зимнего солнца.
— Дементоры — самые отвратительные существа на свете. Они живут там, где тьма и гниль, приносят уныние и гибель. Они отовсюду высасывают счастье, надежду, мир. Даже маглы чувствуют их присутствие, хотя и не видят их. Когда ты рядом с дементором, в тебе исчезают все добрые чувства и счастливые воспоминания. Это их пища. Они съедают все хорошее, что есть в человеке, и тот становится таким же, как они, воплощением зла. В нем остаются только самые страшные воспоминания. Если, конечно, это длится достаточно долго. Так что нет ничего удивительного, Гарри, что ты при их виде падаешь в обморок — страшнее того, что ты испытал, трудно придумать. Любой бы на твоем месте упал. И стыдиться тут нечего.
— Когда они рядом, — Гарри опустил глаза, в горле у него стоял комок, — я слышу, как Волан-де-Морт убивает маму.
Рука Люпина дернулась, будто он хотел взять Гарри за плечо, но передумал.
— И зачем только они явились на матч? — понурился Гарри.
— Они голодны, — ответил Люпин и защелкнул портфель. — Дамблдор не пускает их в школу, и им не из кого сосать радость — они ведь ею питаются… А на стадионе собралось столько болельщиков! Ликование, радость, для дементоров это настоящий пир. Они и не удержались.
— В Азкабане, должно быть, ужасно, — глухо сказал Гарри.
Люпин нахмурился и кивнул.
— Да, крепость стоит в море на маленьком островке, но дементорам не нужны ни толстые стены, ни вода, узники и так не сбегут: они заточены в темнице собственных мыслей. Почти все очень скоро сходят с ума.
— Но ведь Сириус Блэк сбежал…
Портфель Люпина соскользнул со стола, и Люпин поймал его на лету.
— Да, сбежал, — ответил он, выпрямившись. — Блэк, похоже, нашел способ с ними бороться. Ни за что бы не поверил… Дементоры высасывают из волшебника магические способности, если он надолго остается в их власти…
— А ведь вы прогнали дементора тогда, в поезде, — вспомнил вдруг Гарри.
— Есть… особые приемы… Да и потом, в поезде был только один дементор. Чем их больше, тем труднее с ними бороться.
— Научите меня этим приемам. Пожалуйста.
— Я, Гарри, вообще-то не мастер сражаться с дементорами…
— А вдруг они снова придут на матч?
Люпин нерешительно поглядел на умоляющее лицо Гарри.
— Ну ладно, — сказал он. — Я тебе помогу. Только, боюсь, придется подождать следующего полугодия, у меня очень много дел. И угораздило же меня заболеть в самое неподходящее время!
Гарри повеселел: Люпин научит его отгонять дементоров, и, стало быть, он больше не будет слышать маминого предсмертного крика, от которого разрывается сердце. В ноябре когтевранцы наголову разбили пуффендуйцев, и у Гриффиндора еще оставалась надежда выиграть Кубок школы, нельзя только проиграть следующий матч. Вуд неистово тренировал команду, несмотря на холодный дождь, который исправно лил в декабре изо дня в день. Дементоры больше не появлялись: гнев Дамблдора был так велик, что они не осмеливались уходить со своих постов.
