Она подняла голову, близоруко прищурилась, стянула с переносицы изящные очки. На хрупком запястье виднелся хронограф, о который звякнул крупный браслет из желтого металла. Женщина тут же заправила украшение под манжету и недовольно поджала тонкие губы, тронутые помадой. Она узнала стоявшего в дверях Виктора.
Впрочем, это выражение быстро пропало с ее надменного лица. И Жанна добродушно улыбнулась, словно встречала старого доброго друга, а не проблемного воспитанника.
— А, это ты. Не ожидала увидеть в стенах нашего приюта выпускника. Да еще и в столь поздний час.
— Это неудивительно, — Виктор прошел к столу и сел в кресло. — Вы говорили, что мой путь закончится в придорожной канаве. За скверный своенравный характер и… — он сделал вид, что вспоминает, — неспособность склонять голову.
Жанна Аркадьевна поморщилась, Настоятельница не любила, когда ей дерзят. И если бы Виктор сейчас был на десять лет моложе — его уже секли розгами, воспитывая в парне смирение. Но он давно не был тем ребенком из приюта, которого можно было попытаться поставить на место.
— Ты всегда был прямолинеен. Никакой дипломатии, — проворчала женщина. — Ну, рассказывай, зачем пожаловал.
— Нужна ваша помощь, матушка, — просто ответил Виктор и поставил на стол пакет, из которого торчало горлышко бутылки.
На лице Жанны появилась предвкушающая развлечение улыбка:
— Вооот как? — протянула она. — И в чем же?
Она вытащила бутылку, с интересом разглядывая под светом лампы:
— Содружество Британской короны. Шестнадцать лет. Значит, просьба будет очень серьезной, — женщина снова посмотрела на гостя. — Ты обрюхатил какую-то глупышку и решил сдать сюда вашего отпрыска без огласки?
— Нет, — холодно процедил парень. — Мне нужны документы. Для девушки. Двадцать — двадцать пять лет.
Жанна поставила бутылку на стол и с показным сожалением развела руками:
— Ну, что ты Виктор. Где же я их возьму? Нарисую?
Она лукаво хихикнула, словно выдала что-то остроумное.
— Ну, мало ли мертвых душ? — цепко уточнил Виктор. — Синод ведь финансирует вас исходя из количества воспитанников? И ежегодно в мир выходит сотня выпускников, которые бесследно исчезают на улицах города. Что-то я не вижу здесь множества детишек. Помнится, тут никогда не было больше двух десятков сироток на все ваше заведение.
— Закрой рот, Круглов. Будь добр покинуть мой кабинет. Тебе здесь не рады.
— Стабильность, — произнес парень с садистской усмешкой. — мне никогда не были рады не тут, ни где бы то ни было еще. И знаете дорогая маман, мне как-то по-her. Я все равно приду, если посчитаю нужным.
Он откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
— Пошел вон, Круглов, — повторила женщина, теряя маску благодушия.
— Почему вы так ко мне, Жанна Аркадьевна? Неужто в благодарность за то, что я покрывал ваши маленькие тайны?
Настоятельница уставилась на него. Ее глаза стали большими от удивления. А лицо пошло красными пятнами от злобы:
— Ты… ты… — бормотала она.
— Грязные секреты, — продолжал Виктор. — Например, я знаю, что вы продаете детей в дома терпимости.
— Ложь!
— Предположим, что я поверю, что не вам принадлежит студия вебкам по адресу…
— Заткнись, — прошипела женщина.
— А почему сгорел приют, — не унимался Виктор. — И что на самом деле погибших было в десятки раз меньше заявленного. А остальные куда-то пропали. Вы ведь легко отделались, дорогуша.
— Все вранье!
— Может быть, я проболтался хоть кому-то о сущности, что кроется в вас? — вкрадчиво уточнил парень, подавшись вперед.
Глаза Жанны налились багровым огнем. A лицо на секунду изменилось. И сквозь белую кожу проступил уродливый силуэт. Но Виктор спокойно воспринял эту метаморфозу.
— Вы такая же, как я, — произнес он заговорщически. И голос парня начал расслаиваться. — Так помоги сородичу, подруга.
Настоятельница испуганно отпрянула, едва не упав. Застыла на несколько секунд, словно что-то обдумывая:
— Ладно, — с неохотой произнесла она, наконец и натянуто улыбнулась. — Ты толкаешь меня на должностное преступление…
— Здесь две тысячи. Думаю, это щедро покроет расходы на штраф.
Настоятельница привычным движением смахнула взятку на полочку под столешницей и тяжело поднялась из-за стола. Цокая каблуками подошла к металлическому шкафу в углу комнаты. Открыла один из ящиков и принялась перебирать бумаги.
— Так… Это не то… Это отходы… Тут не для продажи… Сколько говоришь ей лет? — буднично осведомилась настоятельница.
— Двадцать — двадцать пять, — повторил Виктор.
Жанна вытащила нужную карточку. И вернулась к столу:
— Фото, — деловито потребовала она.
Феникс достал телефон, открыл файл, который прислала Василиса, и скинул его Жанне.
Настоятельница включила стоявший на столе ноутбук и застучала по клавишам.
— Основной цвет Силы?
— Синий.
— Редкая штучка, — под нос себе пробормотала женщина. — Она не ищет работу?
— Точно нет, — отрезал Виктор чуть грубее, чем рассчитывал.
— Я всего лишь спросила. К чему такие страсти? — Жанна пожала плечами.
Виктор оглянулся на настенные часы, и почему-то подумал, что его питомец сейчас тоже с тоской и страхом отсчитывает минуты.
Послышалось гудение принтера. Жанна вытащила пластиковый прямоугольник с фото и чипом, и бросила его на стол:
— Анастасия Белова. Бастард. Семья не установлена. Вышла из приюта в шестнадцать. Дальше придумывайте сами.
Виктор благодарно кивнул и убрал еще теплый после печати прямоугольник в карман. Куда пропала настоящая Анастасия он старался не думать. Быть может, девчонка продана в доходный дом, служит у кого-то домашней зверушкой, работает в порту в закрытом клубе или давно уже похоронена на заднем дворе. В безымянной могиле.
— С напитком я угадал? — поднимаясь, с улыбкой уточнил Феникс. — Вы все так же пьете виски, навещаете казино по пятницам и ходите на массаж в тот салон, на Невском?
— Круглов, ты меня утомил, право слово, — раздраженно фыркнула Жанна. — Говоришь всякие гадости порядочной и доброй женщине…
— Давно не встречал подобных, не наговаривайте. В любом случае спасибо, Жанна Аркадьевна, — произнес он и кивнул в знак прощания.
— Не за что, Круглов. Но я очень надеюсь, что это наша последняя встреча.
— И мне бы в это очень хотелось верить. Вы берегите себя, матушка. А то постарели знатно…
С этими словами парень вышел прочь и зашагал к крыльцу. Отчего-то ему хотелось бежать. Тут пахло тленом, скорбью и ржавым металлом. Что-то хищное рвалось у него из-под кожи. Виктор едва сдержался, чтобы не вернуться, не схватить холеную мразь за шкирку и не бить ее долго, пока костяшки не собьются в кровь, а рука устанет.
Он коснулся клинка, которым сегодня пытал человека. Тот висел на его бедре и словно подрагивал, налившись силой. Это оружие жаждало смерти и боли. И лишь усилием воли Феникс заставил себя идти вперед.
* * *
Виктор подъехал к дому Василисы, вытащил из кармана телефон и нашел нужный номер:
— Я у парадной.
— Выхожу, — выдохнула девушка.
Василиса отключилась, и Виктор задумчиво посмотрел на дорогу. Забарабанил пальцами по рулю. Что делать дальше? Сначала убить «Василису». А потом?
Девушку нужно будет обучать кконтролировать силу. Затем создавать плетения и объединять их в связки. И возможно года через три из нее выйдет ученик.
Пискнула дверь, из парадной вышла девушка в темных джинсах и черной кофте. Капюшон накинут на голову, чтобы скрыть лицо. За спиной — набитый рюкзак. Рядом с Василисой шел мужчина лет сорока.
Виктор вышел из машины, присел на капот. Достал из кармана пиджака прибор для нагревания и стик.
Он был подтянутый, с прямой осанкой, выдающей в нем человека служивого, с густой шевелюрой тронутых сединой рыжих волос. Подойдя к Фениксу, незнакомец протянул руку и крепко стиснул ладонь парня.
— Прохор, — представился он коротко и внимательно посмотрел на собеседника, словно запоминая.
