Удача может и не важна, а вот умение приземляться куда нужно — очень. Буквально на последней плите, уже после приземления, я не удержалась и наступила на соседнюю плиту, едва не полетев с ней вниз. Чудом успела переступить обратно на безопасную плитку. Перед последним прыжком долго стояла и пыталась собраться с мыслями. Последний прыжок оставил в душе некую тень, и прыгнуть снова было тяжелее, чем в прошлый раз. Впрочем, я зашла уже так далеко, что останавливаться было просто глупо. Я вдохнула и снова прыгнула.
Глава 15
Я стояла перед огромной скульптурой лотоса, выточенной из цельного куска горного хрусталя. В голове было пусто.
После удачного приземления я некоторое время постояла не шелохнувшись, не веря в свою удачу, а потом медленно выдохнула. А я ведь даже не заметила, что задержала дыхание. Повернувшись, проследила путь, который привел сюда, и хмыкнула. Да - насчет удачи я точно была неправа. Однако стоило мне расслабиться, как я почувствовала, что ноги подкосились и я села на пол перед постаментом. Нервное напряжение отпускало медленно, и я, не удержавшись, снова хихикнула, потом закрыла глаза и позволила себе немного посидеть, ничего не делая и ни о чем не думая. Впрочем, именно что немного. Задерживаться не хотелось, и надо было искать проход дальше.
Спустя продолжительное время я устало опустилась на пол и снова закрыла глаза. Ноги, непривычные к такой нагрузке, немного ныли. Я устала. Я не была готова делать хоть что-то! Ведь к этому моменту скульптуру лотоса я обошла три или четыре раза, пытаясь найти либо проход дальше, либо какую-то зацепку, но тщетно. Вымотанная физически и морально, я села на пол и устало прислонилась к постаменту. Что я там про удачу говорила? Беру свои слова обратно. Удача - важная составляющая практики. Как только я откинулась на холодный постамент, внутри что-то щелкнуло, и лотос с тихим гулом принялся распускаться, являя скрытую внутри статую женщины. Странно, что я не видела ее за прозрачными лепестками. В какой-то момент мне показалось, что это каноничная статуя богини Гуань инь, но чем больше я присматривалась, тем сильнее мне казалось, что я ошиблась. Поза не та, да и сострадания на лице как-то маловато. Статуя женщины была волшебно красива. Тонкие и гармоничные черты лица, удивительная для камня детализация и живость. Казалось, это не изваяние, созданное руками человека, а живая девушка, замершая в момент танца. Значит, храм действительно был посвящен Си Шу, по крайней мере, сейчас в голову мне больше никто не приходил.
Где-то из глубины храма раздались мелодичные звуки гучженя, сначала тихо-тихо на грани слышимости, потом все громче и громче. А потом в какой-то момент статуя вдруг шевельнулась, приняв позу “Взлетающий журавль”, весьма известное танцевальное па и, как мне показалось, посмотрев на меня. Несколько секунд ничего не происходило, а потом храм тряхнуло. Я едва удержалась на безопасной площадке, но оглянувшись, увидела, что многие плитки осыпались вниз. Музыка изменилась и вместе с ней изменилась поза статуи, сейчас она застыла в па “легкий ветер гнет осоку”, и я снова поежилась под взглядом статуи, и снова, спустя буквально несколько секунд, храм тряхнуло. Я отступила и едва не упала в яму, из которой, заглушая музыку, слышалось шипение давно некормленных змей. И снова музыка изменилась, а статуя изобразила новое танцевальное движение - “течение тихой воды”. Я не любила танцы, но как любая воспитанная девушка, была с ними знакома, поэтому повторить относительно простое движение труда не составило. Храм больше не трясло. Значит, я снова угадала правильно: все, что мне надо - повторять за статуей. Темп музыки все нарастал. Если сначала мне казалось, что статуя выбирает случайные танцевальные движения, то чуть позже я заподозрила, что это легендарный танец Си Шу с веерами “Люсин”. Его партитуры не сохранилось, в книгах и легендах только упоминались его отдельные движения. Когда музыка закончилась, я устало опустилась на пол. Все же танцы - это не мое. Впрочем, в этом танце было что-то странное. Похоже, мое выступление было не слишком удовлетворяющим, и статуя снова скрылась в бутоне.
Спустя пару дней я вполне могла подвести некоторые итоги. Во-первых, судя по всему, я здесь надолго, во-вторых, два раза в день статуя появляется на свет, танцует и снова скрывается в бутоне, так как мои повторения не проходят по каким-то ее критериям. Сначала я просто не верила, что все так плохо. Качала головой, убеждала себя, что это неправда и я довольно точно повторяю все па, и раз здесь есть какая-то ошибка, надо поискать другой путь. Да, я его искала, но уйти с безопасного островка никуда не могла. Разве что путь назад был относительно свободен. Но первые неудачные разы обрушили много плит, некоторые из которых были частью моего маршрута сюда.
Где-то через неделю я начала сходить с ума от злости, проклиная все на свете. Даже пару раз пнула постамент, вот только постамент каменный, а моя нога - нет. Было больно, но злость все же немного утихла. В эти дни, когда меня одолевала злость, я часто видела тот самый неприятный сон, медитации хоть и помогали, но слабо.
Потом я как-то задалась вопросом - зачем мне все это было надо? Да - меридианы, да - культивация, но если подумать, разве моя жизнь была слишком плоха? Плохое здоровье и бесконечные насмешки были как-то упущены мной из вида.
Еще пару дней я провела, прислонившись к постаменту и смотря куда-то вдаль. В голове было пусто, отрешенно и безнадежно.
А потом мне просто пришлось принять факт, что я не очень хороший танцор, и если я хочу отсюда выбраться — это придется исправить. К этому моменту все движения я уже заучила, так что отныне мой день был целиком и полностью посвящен танцу. Водное зеркало позволяло мне отслеживать малейшие отклонения в движениях, добиваясь плавности, легкости и некоторой небрежности. В какой-то миг я поняла, что веера в руках сильно не хватает, и достала свой. И вот в этот момент, глядя на свои движения с веером в глади водного зеркала, у меня промелькнула странная, отвлеченная мысль, которую я сначала отогнала как невозможную. “Люсин” это не просто танец — это боевая техника для веера, причем веера не просто боевого, а веера магического. Надо ли говорить, что после этого я стала прилагать в два, а то и в три раза больше усилий.
У статуи я застряла почти на три недели, что очень меня беспокоило. Но свое беспокойство я постаралась заглушить упорством в освоении “Люсин”.
Честно говоря, когда после очередного танца статуя не скрылась в бутоне, я растерялась, не понимая, что теперь ждать. Скрежет камня заставил вздрогнуть и настороженно оглядеться, и потому я чуть попятилась, когда лепесток лотоса, выточенный из цельного куска нефрита, начал медленно опускаться к моим ногам. Когда он опустился почти на пол и замер, я некоторое время колебалась, а затем запрыгнула на него. Когда лист дернулся и пошел вверх, я едва устояла на ногах, а потом замерла от открывающихся видов на зал. Красиво. Плиты, которые упали, встали на место, и пол снова напоминал озеро перед храмом. Плоские рисунки с этого ракурса казались объемными и живыми. Я искренне восхищалась талантами строителей и не могла припомнить, что же могло сравниться с этим местом за пределами Царства.
Лист лотоса поднял меня довольно высоко вверх и остановился. Я шагнула на площадку и даже не удивилась, увидев еще одно лотосовое поле. Широкие листья медленно колыхались в воде. В центре озера на постаменте стояла еще одна статуя Си Шу. Если внизу на ней было белое платье, то красавица, стоявшая посреди озера, была одета в красное. Даже удивительно, с каким трудолюбием и тщательностью неизвестный мастер вырезал свой шедевр. Мне казалось, что если приблизиться, то можно даже рассмотреть нити, из которых соткана ткань ханьфу. Но больше всего привлекал внимание и очаровывал веер, который статуя держала в руке. Я захотела рассмотреть его поближе. У меня создалось ощущение, что он бы идеально мне подошел. Если использовать летящий шаг, то по огромным листьям лотоса я вполне могу достичь статуи в центре озера.
