— И много камня? — севшим голосом осведомился Джеральд. Он уже начал понимать, куда клонит Берт. Единственное, чем Петрия не торговала никогда, так это строительным камнем для людских крепостей. Единственное, что могло бы заставить Якша изменить этому обыкновению…
— Много, — подтвердил его наихудшие опасения Берт. — Очень. Какие там кресла-столы гномьей работы! Петрия покупает крепежные бревна — а продает камень… лишний камень — чтобы оставшийся было легче подпирать. Между прочим, следующий заказ на бревна вдвое больше трех предыдущих разом. Значит, дело не в единственном обвале.
Какое там! Нет, теперь, когда Роберт с беспощадной ясностью изложил плоды своих наблюдений и раздумий, сомнений не оставалось — Петрия рушится внутрь себя. Выходит, набег Маэлсехнайли и его орды… нечто вроде разведки боем? И хитромудрый Якш убивал одним камнем даже не двух зайцев, а…
— Камень и крепь, — вслух молвил король — словно двух своих злейших врагов назвал по имени.
— А это значит… — выдохнула Бет.
— А это значит, — мрачно произнес Берт, — что не пройдет и двадцати лет, как крыша их мира обрушится им на голову.
— Значит… — одними губами вымолвила Бет, — снова — война?
— Война? — Джеральд яростно сплел и расплел пальцы. — Вздор! На сей раз они не станут грабить и насиловать. Они просто… выйдут и пойдут.
— Куда? — произнесла Бет так хрипло, словно жуткие видения, вспыхнувшие в мозгу короля, передались и ей.
— Куда-нибудь, — махнул рукой Роберт. — Не важно, куда. И ничего живого на их пути не останется. У них нет выбора.
— У нас тоже, — угрюмо бросил король.
— У нас есть, — возразил Роберт. — Мы можем пропустить их — или уничтожить.
Да в том-то и дело, что не можем. Эх, Берт, мальчик… вот и видно сразу, что ранен ты был совсем на другой войне. Тот, кто видел гномий шарт, так не скажет… даже и не помыслит так…
— Давай подумаем, — устало произнес Джеральд, — что бы мы сделали на их месте?
— Ну… — будущему лорду-канцлеру не понадобилось много времени для раздумий, — я выслал бы лазутчиков, все разузнал, а тогда уж…
— Я тоже. — На устах Джеральда сама собой возникла мстительная усмешка. — Как полагаешь — Якш глупее нас с тобой? Ему до этого додуматься по силам?
— Полагаю, по силам, — медленно ответил Роберт и улыбнулся в ответ.
Вечность ждет. Лето. Лоумпиан — Грэмтирский лес
Обычно, желая проявить вежливость по отношению к собеседнику, с ним разговаривают стоя. Но только не в том случае, если твой собеседник — гном. Пусть и бывший, пусть и носит он теперь не прежнее свое имя Шварцштайн Винтерхальтер, пусть и зовется он теперь вполне человеческим именем сэр Хьюго Одделл — так ведь имя росту не прибавляет, верно?
Лорд-канцлер Роберт де Бофорт, человек не только вежливый, но и тактичный, не стал вставать навстречу своему собеседнику. А сэр Одделл и не подумал присесть, хотя и устал с дороги. Невзирая на малый свой рост, бывший гномий лазутчик Шарц, а ныне рыцарь и лучший врач Олбарии сэр Хьюго нависал над сидящим Робертом, воинственно выставив вперед гладко выбритый подбородок, словно осадный таран.
— Я не понимаю! — бушевал сэр Хью. — Я решительно не понимаю, почему вы не послали за мной сразу же! Почему только на третий день!
— Первые два дня мы полагали, что это обычная простуда, — тихо вымолвил лорд-канцлер.
— Что? — Одделл аж задохнулся от возмущения. — Вы хотите сказать, что этот ваш придворный коновал не сумел отличить от простуды воспаление легких?!
Роберт молча склонил голову. Ничего подобного он не хотел сказать. Он и вовсе не хотел говорить. Как же это похоже на Бет — скрывать свои страдания и держаться до последнего без единой жалобы… до последнего, до крайнего предела, за которым остается только рухнуть замертво. Точно так, как сорок… да, сорок уже лет тому назад она таила свою тревогу за Джея, не выдав снедавшего ее беспокойства ни словом, ни вздохом, и рухнула в беспамятство при вести о его гибели… тогда сама судьба привела Джеральда в замок Эйнсли, а теперь и Джеральд не поможет, не прогонит смерть из-за плеча Бет… дважды такое не удается. Что бы Роберту с Джеральдом было сразу прислушаться не к придворному врачу, а к голосу собственной тревоги — они-то знают, что такое Бет! Другое дело — господин лекарь, привычный врачевать мнительных придворных дам, готовых при малейшем намеке на кашель призвать священника для предсмертной исповеди. А Бет шутила, смеялась, сама же и подбадривала встревоженных мужа и брата — ну как было повелителю клистиров и владыке пилюль поверить, что Ее Величество не просто слегка простужена, а опасно больна. Лекарь сдался лишь на третий день, когда признаки были уже слишком очевидны… почему, ну почему Роберт поверил ему, а не себе и не Джеральду? Почему не послал за Одделлом сразу же?
— Ваша светлость. — Убийственно проницательные гляделки гнома воззрились на Роберта с явным сочувствием. — Я сделаю все, что могу… и все, чего не могу. Но я врач, а не волшебник.
Этот разговор состоялся вчера утром, и за минувший день Роберту несколько раз помстилось, что Шарц солгал, что он все-таки волшебник… что ж, может, и так, но время чудес было упущено непоправимо. Уже сегодня утром это стало очевидно с не оставляющей места для сомнений ясностью. Бет уже не узнавала никого — ни фрейлин, ни брата, ни сыновей, ни даже Джеральда, сидящего возле ее постели, как и все эти дни. Лицо ее заострилось; черты его сделались почти чужими, неузнаваемыми в рамке из коротко остриженных волос. Длинные волосы Бет обрезали в первые же дни болезни — так было легче прикладывать лед к ее пылающей голове. Спутанные короткие пряди делали Бет похожей на мальчика-оруженосца, на которого злой волшебник набросил чары старости… да, им и была Бет все эти годы — оруженосцем. Сорок лет Джеральд был верным рыцарем Олбарии — но любому рыцарю нужен кто-то, кто позаботится о его доспехах.
Джеральд поднял взгляд на Одделла, и гном угрюмо кивнул. Роберту был очень хорошо знаком этот взгляд — так смотрит рыцарь на полевого хирурга, когда верный оруженосец, которому еще жить бы и жить, лежит на земле, словно сломанная хворостина, и сделать уже ничего нельзя, и ты сжимаешь в руке меч — трижды бесполезный, потому что он не может отвоевать для уходящего еще хотя бы день жизни.
— Уже скоро, — одними губами произнес гном когда пальцы Бет начали шарить по одеялу, и Берт положил Джеральду руку на плечо. Тот даже не обернулся.
— Джеральд! — вскрикнула внезапно Бет тихо и отчаянно. — Джеральд!
Ее рука чуть приподнялась вверх — на большее сил у нее недоставало.
