Потянувшись, мальчик окинул взглядом гостиную. Хотя камин уже был разожжен, чтобы прогреть холодное помещение подземелий, а висящие на стенах лампы с волшебными огоньками, заключенными в стеклянные сферы, разносили по комнате мягкий свет, сейчас обитель змеиного факультета казалась неожиданно мрачной и негостеприимной. Возможно, виной тому были тёмно–зеленые тона, в которых была выполнена гостиная, или отсутствие окон и, как следствие, недостаток солнечного света, а может быть тишина, царящая здесь в отсутствие студентов, слишком давила на слух, навевая мысли о склепе. Гарри подумал, что скучает по сокурсникам.
Отношения со слизеринцами у него были довольно неординарные. С одной стороны, он был одним из них, к тому же носил фамилию древнего и благородного рода, что необычайно ценилось на этом факультете, плюс, он был знаменит, а это являлось ещё одним значительным преимуществом в кругу чистокровных волшебников. Но с другой стороны, эта его слава заключалась в том, что он якобы победил величайшего темного мага, которого поддерживало большинство слизеринцев. По сути, Гарри оказался в стане врагов, людей против которых в своё время воевали его покойные родители. Поначалу, оказавшись на змеином факультете, мальчик часто задавался вопросом, не было ли это своего рода предательством по отношению к погибшим родителям. Джеймс и Лили Поттеры были гриффиндорцами и противостояли Темному Лорду, играя не последнюю роль в войне, которая разгорелась больше четырнадцати лет назад и закончилась падением Волдеморта.
По всем возможным причинам Гарри должен был оказаться именно на Гриффиндоре, где его окружали бы друзья и союзники. Люди, которым он мог бы доверять. Из того, что он узнал из книг по истории магии, можно было смело заключить, что девяносто процентов гриффиндорцев всегда воевали на стороне «света» (или на стороне Дамблдора, как с недавних пор привык думать Поттер). С точки зрения Хогвартса это была война Гриффиндора и Слизерина, как двух противоположностей. Добро и Зло, Свет и Тьма, Огонь и Лёд, Дамблдор и Волдеморт.
Противостояние этих факультетов вросло корнями в историю и стало традицией, которую никто не думал отменять. Гарри нарекли «победителем Волдеморта», когда ему был всего год от роду, а значит, он по определению должен был оказаться на львином факультете в окружении тех, кто одобрял этот его «героический поступок», о котором сам Поттер не помнил ровным счетом ничего. К тому же, чего ещё можно ожидать от ребенка, родители которого были хладнокровно убиты Волдемортом, разве не логично было бы предположить, что он захочет отомстить? Восстановить справедливость и повергнуть всех своих врагов?
На каком‑то этапе Гарри понял, что все ждут от него подвигов. Ждут, что он станет своего рода символом победы добра над злом. Золотым мальчиком золотого факультета. Точнее сказать, все ЖДАЛИ. Потому что никто не думал, что Мальчик–Который–Выжил окажется слизеринцем.
Иногда Поттер пытался предсказать, куда бы его отправила Распределяющая Шляпа, знай он тогда о своем «великом предназначении» о том, сколько надежд возложено на его одиннадцатилетние плечи. Когда‑то для Гарри было очень важно оправдывать ожидания, не привела бы его эта слабость на Гриффиндор? И как тогда сложилась бы его жизнь? Во что бы она превратилась? Гарри даже не знал, была ли это его обязанность — поступить на Гриффиндор и готовиться к войне, которая может начаться вновь. Была ли это его судьба?
Возможно, так бы оно и случилось, не будь в его жизни Томаса Арчера. Крайне амбициозного, честолюбивого парня, который очень хотел попасть на Слизерин. Зачисление Поттера на змеиный факультет и последовавшие за этим события, перевернули с ног на голову всеобщие ожидания, если таковые действительно имелись, потому что единственное, что отчетливо понимал Гарри, сидя на табурете с Распределяющей Шляпой на голове, это то, что они с Томом не смогут оставаться друзьями, учась на враждебных факультетах. Рано или поздно чужие предубеждения и домыслы разрушили бы их дружбу. Именно тогда Поттер принял решение идти следом за другом и поступил так, как продиктовал ему собственный эгоизм, забыв и о родителях, и о Волдеморте, и о чьих‑то ожиданиях.
Понимание сложившейся ситуации пришло уже потом, и тогда Гарри впервые задумался о верности своего решения. Не было ли это предательством и отступничеством? И не подписал ли он себе смертный приговор, поддавшись страху потерять лучшего друга? Об этом не говорили открыто, но Гарри знал, что большинство сторонников Тёмного Лорда были выпускниками Слизерина, и его сокурсники по вполне понятным причинам поддерживали взгляды своих родителей. Если эта война начнется вновь, многие из них, не задумываясь, примут Волдеморта как своего лидера по примеру своих семей. И тогда встанет вопрос лояльности, который будет напрямую касаться Гарри. Он не совсем понимал причину, но отчего‑то Волдеморт отчаянно желал ему смерти, а значит все те, кто встанут на сторону Тёмного Лорда, будут старательно ему в этом помогать.
Поттер осознавал, что многие его приятели, с которыми сейчас он мирно посещает занятия и болтает о квиддиче, в один прекрасный день, не задумываясь, предадут его или, как минимум, будут воспринимать как своего врага. Он никогда не испытывал иллюзий относительно слизеринцев. Сначала эти мысли пугали его, не позволяя расслабиться, ожидая внезапного удара в спину. Он часто замечал на себе изучающие взгляды, словно его сокурсники прикидывали, чего он стоит, размышляли, на чьей стороне он станет воевать, и пытались понять, что делает на их факультете «победитель Волдеморта», когда ему самое место на Гриффиндоре. Каждый раз эти взгляды заставляли его нервно оглядываться и вздрагивать, словно он провалился в змеиную нору и в любую секунду может лишиться жизни. Ещё тяжелее было видеть разочарование в глазах студентов других факультетов, некоторые, особенно гриффиндорцы, смотрели на него так, словно он предал их, хотя на самом деле Гарри никогда не делал ничего предосудительного. Никогда не старался вести себя как‑то иначе по отношению к другим факультетам или магглорожденным, но почему‑то серо–зеленые цвета его факультета действовали на окружающих как позорное клеймо. Эти осуждение и разочарование давили на него словно толща воды. Поттер никогда не любил повышенное внимание к своей персоне, но когда оно имело негативный окрас, это становилось совсем невыносимо. Наверное, он бы чувствовал себя изгоем, если бы не Том. В присутствии лучшего друга Гарри переставал замечать чужие взгляды и сплетни. Они просто не имели значения, и тогда он мог продолжать жить, назло всем.
