— Можно, — улыбнулся Дамон, — Только осторожно.
Вошедшая со стопкой белья госпожа Симилла, нахмурилась и поджала губы. Она уважала доктора Фейта, но не могла одобрить его откровенность с дочерью в вещах, которые по ее мнению, маленькой девочке знать не полагается независимо от способностей. Разумеется она и представить себе не могла кто именно ее квартирант, но довольно быстро догадалась, что девочка наделена Силой: непосредственность Ингер то и дело сводила на нет предосторожности ее отца, а то, что эти предосторожности имели место — не оставляло поводов для сомнений относительно цвета маленькой одаренной. Однако госпожа Симилла была достаточно мудра, и полагала, что нет ничего дурного в том, что бы любить и защищать своего ребенка.
Дамон расценил неодобрительный взгляд пожилой дамы по-другому, но прежде чем догнать ее и переговорить, он обратился к дочери.
— Ингер, я хочу, чтобы ты мне пообещала…
— Пап, я знаю, — начала оправдываться девочка, но он ее перебил.
— Ингер, это серьезно, и не тот, случай, когда можно спорить! Пообещай, что если получишь от меня сигнал, то ты немедленно, сию же секунду, отправляешься к Дамиру! Немедленно! Где бы ты не была, и что бы не происходило! Поняла?
Распахнув настороженные глаза, девочка медленно сосредоточенно кивнула, по тону уяснив, что это на самом деле не тот вопрос, по которому следует капризничать, тем более что отец даже согласен был на ее одиночный переход по тонким путям.
— И еще, — Дамон уже поднялся, оставляя ее с Диниэром, — Я хочу, чтобы ты как можно меньше выходила из дома. И тем более, никогда не выходила одна. Только с Сивиллом, раз уж он тебе так понравился.
Прежде, чем связываться с Дамиром, оставалось выяснить одну последнюю, но не самую незначительную деталь, и домовладелица сама ждала Дамона. Выслушав извинения за причиненное беспокойство и невольную бесцеремонность с непроницаемым выражением лица, госпожа Симилла внезапно его удивила и даже тронула.
— Что вы, мастер Фейт! — с достоинством произнесла она, — Это не то беспокойство, за которое следует извиняться! Бедный израненный мальчик… Вам делает честь, что вы его не бросаете. И этот юноша, Сивилл…
Женщина доверительно покачала головой.
— Я рада, что вы позволили ему остаться. Вы бы видели! У него такие глаза… как будто за миску супа я потребую от него рабского служения! Как видно, мало кто был добр к нему, — возмущение и негодование все-таки прорвались наружу, и она решительно продолжила, — Посудите сами, куда вы пойдете — с ребенком, с больным! Нет, вы не справитесь один! Да хороша бы я была, если бы выставила вас на улицу! Если вы и могли меня чем-то оскорбить, так только предположением, что я на такое способна!
Дамон благодарно улыбнулся в ответ на праведный гнев строгой дамы: всегда приятно ошибиться в людях в лучшую сторону.
Однако не следует этим злоупотреблять:
— Речь идет не просто о щепетильности, — он не собирался рассказывать все, но считал себя обязанным предупредить пожилую женщину, — Полагаю, что в самом скором времени может разразиться открытый конфликт между мной и…
— Советом, — закончила госпожа Симилла, когда он запнулся.
Мужчина слегка наклонил голову в знак согласия.
— Мне бы не хотелось быть неблагодарным и вмешивать вас.
— Мастер Фейт! Я достаточно прожила на свете, чтобы самой решать, куда мне нужно вмешиваться, а куда нет. Ингер мне как родная, и не будем больше попусту разводить беседы! Бояться следует тому, у кого нечиста совесть, — а моя совесть со мной в согласии. Вы делаете доброе дело, доктор! — вынесла она свой вердикт.
Дамон не сдержал невеселой улыбки на подобное заявление.
— Мы все устроим наилучшим образом, — сочтя вопрос исчерпанным, госпожа Симилла деловито перешла к насущным заботам, — Я открою угловую комнату, думаю, туда можно будет…
— Нет, — опередил ее слова Дамон, — Не стоит. Сивилл будет жить с Динэ.
Они как раз входили в кухню, где, как пришпиленный, все еще сидел юноша. Услышав об ожидающей его участи, Сивилл резко вскинулся, но тут же сник: мастер Фейт смотрел на него так, как будто только и ждал выражений недовольства и отказа, чтобы все-таки иметь повод его выставить. Юноша торопливо прикусил язык: лучше участь круглосуточного санитара, чем преследуемого магами бродяги, а здесь почему-то он чувствовал себя в безопасности.
Странное ощущение. Он его почти не помнил.
— Да, так будет лучше, — продолжала тем временем госпожа Симилла, — Мало ли… А с раненым постоянно кто-нибудь будет. Да и мальчикам вдвоем веселее.
Дамон, как и Сивилл, опустил свои подозрения, насколько весело будет 'мальчикам' друг с другом, особенно в начале. Он оставил их, уединившись для разговора с Дамиром, и этот последнее усилие его доконало: слишком много событий для одного дня.
Точнее, событие всего одно, зато перемены за собой оно потащило сплошной чередой. Когда он все-таки добрался до постели, которую мог назвать своей, то даже не рискнул в нее лечь: в виске полыхали спятившие молнии, усталость навалилась не вовремя разбуженным от спячки медведем…
Командовать армиями, — определенно, гораздо легче!
Странно… Может и впрямь — это выверт отравленного с самого рождения темной магией рассудка, но нести ответственность за чью-то смерть, много проще, чем за жизнь!
Его сын давно превзошел его в те же годы, но все равно — страх остался.
Страх безвозвратной потери.
Потери одной из важнейших частичек твоей души.
Когда на месте дышащей жизнью Вселенной — образуется сосущая пустота, и ее уже ничем не заполнить…
Она не затянется, не зарастет… Она будет всегда с тобой. И может быть, в этом тоже виновата кровь — эльфам не дано забывать так, как людям…
Иногда, — это может стать проклятием!
— Папа! — встрепанная Ингер стояла в дверях.
Дамон поднял голову от спинки кресла, собираясь снова отослать ее спать, когда прохладные пальчики опустились ему на виски: черным не дано исцеление, но способности дочери действовали и на него — боль унялась.
— Дальше все будет страшно? — шепотом спросила Ингер, обнимая его за шею и поудобнее устраиваясь на коленях.
— Надеюсь, что нет, — у него не хватило сил на обман, лишь на надежду, что девочке сейчас не доступна его память, — Хочешь, я расскажу тебе сказку?
— Настоящую — всамделишную?
— Самую настоящую!
— Хочу!
— Жил-был благородный герой, который влюбился в прекрасную принцессу. И для того, чтобы на ней жениться, получить царство и прочие сокровища, — ему надо было отправиться в далекое и опасное путешествие и убить страшного колдуна.
