— Можно и так сказать, — согласилась Луденса. — Она может посылать свои мысли другим сигнальным хорниям. В любой деревушке есть хотя бы одна такая.
По дороге к королевскому парку Сергей продолжил расспросы.
— Эти хорнии все в страже работают?
— Не только, любая эква может послать через них сообщение подружкам или родственникам в другой город. Сигнальные хорнии так зарабатывают на жизнь. Еще свои сигнальщицы есть у богатых картелей.
— У них своя организация? Как именно они зарабатывают?
— Отправитель сообщения платит за отправку, а получатель за получение сообщения.
— А если получатель не хочет платить?
— Тогда ему просто ничего не отдают.
— А если хорния живет в глухой деревушке, куда никто ничего не шлет?
— В деревнях сигнальных хорний часто берут в элоки старосты или зажиточные фермеры. Это тоже престижно и не так разорительно, как оплачивать проживание в Эвлоне для хорнии, участвующей в королевской церемонии.
По мере приближения к дворцу плотность движения падала. Телеги сворачивали на боковые улицы и разъезжались по переулкам. Луденса вывела кари на замковую площадь, оказавшуюся практически пустой. Только группа жеребят под присмотром хорнии играла неподалеку от крепостных ворот. Малыши то разбегались по площади, становясь на метки королевского табуна, то сбегались обратно к учительнице. Радостно вскрикнув, спутница Сергея направилась прямо к ним.
— Эквилаки, Кахедра! — закричала она присматривающей за жеребятами экве.
— Эквилаки, луни, — осторожно ответила хорния, склонив голову, — не имею чести быть с Вами знакомой.
— Ох, как обидно слышать такое, после того как две головы сезонов ели из одного стога, — укоризненно произнесла Луденса.
— Муриска?! Ты так изменилась! — изумилась учительница, недоверчиво оглядев свою старую знакомую. — Ты же ушла в земной табун… а теперь уже в королевском!
— Да, у меня оказался талант, я не зря тренировалась и медитировала, — кивнула она в ответ.
Жеребята, бросив игру, робко столпились вокруг. Не часто им доводилось видеть вблизи королевскую хорнию, заплетенную как луни да еще с кари на поводке. Луденса наклонилась вперед и провела носиком по головам нескольких малышей.
— Жеребята — единственное, чего мне теперь не хватает, — добавила она.
— Луни Муриска, Вы, правда, из королевского табуна? — застенчиво спросила маленькая хорния.
Взрослые весело рассмеялись: обращение «луни» в сочетании с прозвищем показалось им невероятно забавным.
— Да, малышка, правда, — заверила ее спутница Серого.
— А где Вы стоите?
— Мой номер — два прайда, голова и три. Сможешь найти?
«Я!» «Я найду!» «И я тоже!» — закричали наперебой жеребята и разбежались по площади в поисках нужных цифр. Эквы разговорились и, хихикая, стали вспоминать о совместных проделках: как запустили мурису в кабинет мастера учителя и как смешали сено с огненным листом и угощали всех, выдавая за перечную мяту. Жеребята расшумелись, отыскав на брусчатке нужный номер. «Когда я вырасту, я буду в королевском табуне!» — громко заявила маленькая хорния, встав на метку Луденсы. «И я!» «И я тоже!» — закричали остальные, причем, громче всех орали малыши-довнии. На самом высоком шпиле дворца сверкнула яркая вспышка изумрудного света, и он сменил свой цвет с зеленого на синий.
— Луденса, нам пора на занятия, — спохватилась Кахедра. — Не забывай свою школу, заходи к нам иногда.
— Хорошо, я постараюсь, — пообещала она, ткнувшись на прощание в шею подруги.
Кликнув жеребят, учительница пошла к выходу с площади, а Луденса со своим спутником отправились дальше вдоль крепостной стены. У Серого появились новые вопросы, и он поспешил расспросить хорнию, пока она опять на что-то не отвлеклась.
— Что это за вспышка на башне?
— Она отмечает время. Зеленая — значит, закончился день и начался вечер, — ответила она.
— Время отмечается цветом? — удивился Сергей.
— Да. Утро — красный, потом до полудня — желтый, после полудня — зеленый и вечер — синий. Вспышка отмечает, когда заканчивается ее цвет.
Внезапно Серого озарило: оказывается, у экусов были часы. Устройства для счета времени встречались здесь повсеместно, просто он только сейчас понял их назначение. В лавочке Канеи это была разноцветная дощечка, постепенно сползавшая по салазкам, которую довния каждое утро перемещала наверх. В офисе Табельи на стене располагалась широкая полоса разноцветной ткани, натянутая между двух вращающихся валиков. В трактирах и на постоялых дворах, обычно висел просто вращающийся раскрашенный цилиндр. Даже на некоторых зданиях виднелись большие разноцветные цилиндры. Текущее время на часах отмечалось натянутой поперек нитью. В большей части часов использовалось четыре цвета, означающих дневной цикл, но иногда встречались и пятицветные с дополнительным черным сектором. В этом случае, черный занимал ровно половину отведенного места. Очевидно, пятицветные часы отмечали время круглосуточно, а четырехцветные только днем. Разобравшись с этим вопросом, Сергей решил сменить тему.
— Луденса, скажи, ты раньше работала в школе? — поинтересовался он.
— Да, довелось и там поработать. Обычным хорниям надо иметь в запасе профессию, чтобы прокормиться, а школа — самое интересное занятие. Так приятно было возиться с малышами! Я, может быть, и сейчас бы там работала, если бы не увлеклась историей.
— Ты же можешь совмещать эти занятия.
— Как это — совмещать?
— Учить жеребят истории. Разве жеребятам не рассказывают про историю?
— Знаешь, почему-то нет. Только про времена Творения и про битву с Калигум, но это проходят за пару уроков сразу после того, как научат читать.
— Странно. Неужели, в истории Эвлона не происходило ничего интересного?
— Происходило, но жеребятам тяжело читать хроники на старинном языке.
— Так можно же переписать их так, чтобы сохранить смысл, но сделать понятными для малышей.
— Ты предлагаешь переписать историю? — удивленно воскликнула Луденса.
— Нет, я предлагаю рассказать историю понятным языком.
— Понимаешь, так нельзя делать, — стала объяснять хорния. — Каждый свиток несет точное отображение своего момента истории, а их пересказ может исказить смысл. Достаточно неправильно понять одну букву, чтобы все исказилось до неузнаваемости. Я могу пересказать историю только так, как я ее поняла, а я не настолько самонадеянна, чтобы считать свое понимание точным.
— Но с другой стороны, тебе проще понять, чем жеребенку, значит у тебя меньше шансов ошибиться. Лучше пересказать так, как ты поняла, чем держать в неведении. А, кроме того, ты говорила, что тебя интересует, как я пойму прочитанные свитки, значит и жеребят может заинтересовать, как ты их поняла.
