Оливер тоже содрогнулся. Хотя он никогда не видел Песочного человека, легенды оказалось достаточно, чтобы занервничать. Он в последний раз окинул взглядом замок и направился к выходу, напряженно вглядываясь в каждую тень, прислушиваясь к каждому порыву ветра и песка на полу.
— Ладно. Вы оставайтесь, а я ухожу отсюда. Я… я лучше посижу там, на солнышке, и подожду, пока что-нибудь не убьет меня. Все лучше, чем оставаться тут, рядом со смертью.
Зимний человек ничего не ответил. Оливер двинулся обратной дорогой, но, не сделав и десяти шагов, остановился и оглянулся. Даже здесь, в этом невероятном, причудливом мире он был прежним Оливером Баскомбом — таким, как всегда. Боялся остаться, но еще больше боялся уйти. Сознавать это ему не нравилось, но и притворяться не получалось. Он спас Фросту жизнь, и зимний человек обещал, в свою очередь, защищать его — здесь, по эту сторону Завесы. Оливер почти надеялся, что его остановят и скажут, что и как надо делать, чтобы остаться в живых. Подсознательно он ждал, что с ним будут обращаться так, как всегда обращался отец.
Оливер покрепче сжал в руке клык-кинжал, даже костяшки пальцев побелели.
— Может, все-таки остаться? — предположил он. А потом кивнул сам себе: — Остаюсь.
Зимний человек тем временем пристально разглядывал дверь в дальней стене огромного зала. Не оборачиваясь, он произнес:
— Наверное, так будет лучше.
— Отлично. Но здесь мы уже все осмотрели. Давайте найдем другое место для отдыха. Комнату с дверью, где можно было бы запереться или забаррикадироваться. Если мы отправляемся в Перинфию, надо кое-что обсудить.
— Согласен, — ответил Фрост.
Он поднял руку и указал блестящим ледяным когтем на дверь, которую только что рассматривал, на самом верху вылепленной из песка лестницы. Обыкновенная дверь — насколько может быть обыкновенной дверь в таком необыкновенном месте, — слегка приоткрытая.
— Я бывал здесь лишь раз, но думаю…
С другого конца зала вдруг послышался странный звук — словно тявканье удивленной собаки. Оливер и зимний человек отреагировали одновременно: резко развернулись и приготовились обороняться. Ощущение опасности, подстерегавшей их в этом гигантском мавзолее, стало буквально осязаемым. Но двигалась во всем замке одна только Кицунэ. Маленькая женщина в рыжем лисьем плаще отскочила от кучки мертвых песочных человечков, выгнула дугой спину. Опустилась на четвереньки и быстро выпрямилась. Было видно, как она напряглась, как сощурились от подозрения ее глаза, как зашевелились ноздри. Женщина перевела взгляд с мертвецов на своих товарищей.
— Что случилось? — спросил Оливер тихо, осторожно направившись к ней.
Кицунэ замерла, потом сделала несколько быстрых, почти балетных шажков назад, к тому месту, где ее что-то встревожило. Она двигалась с мягкой, совершенно нечеловеческой грацией, по-прежнему напряженно принюхиваясь.
— Здесь есть что-то живое.
Оливер посмотрел на то место, где Кицунэ стояла прежде и куда теперь возвращалась. Фрост поспешил за ней. Было видно, что он крайне встревожен открытием. Кицунэ подошла к кучке мертвых Красношапочников и снова опустилась на четвереньки, подметая полами плаща засыпанный песком пол. Подкралась, все больше выгибая дугой спину. Наконец остановилась и указала рукой на что-то, невидимое Оливеру.
Солнечный свет за окнами потускнел, стал рассеянно-золотым. Оливер попробовал убедить себя, что просто облако загородило солнце, но всей кожей почувствовал: это не так. Ветер стих. Теперь Песочный замок стал больше похож на древнюю, только что раскопанную ими же гробницу, нежели на место жестокой резни, которая произошла здесь всего несколько часов назад.
Быстро оглядевшись по сторонам, Фрост бросился мимо стоявшей на страже Кицунэ к холмику мертвых тел. Туман тек не только из глаз зимнего человека, но и из ладоней. Едва он дотронулся до первого трупа, как тот с хрустом осыпался, словно древний папирус. Оливер подумал, что причиной тому был вовсе не мороз. Фрост нахмурился и отбросил останки гоблина в сторону.
— Ля Дорметт, — сказал он, и голос его эхом разнесся по залу.
Он начал расчищать путь, убирая мертвые тела Красношапочников. Кицунэ кинулась помогать ему. Издалека Оливер не видел, что же они нашли там, среди мертвецов, и подошел ближе.
На полу лежала женщина в белоснежной одежде, удивительным образом ничуть не запачкавшейся. Если бы не изящество черт, Оливер мог бы принять ее за девочку девяти-десяти лет, такой маленькой и худенькой она казалась. Волосы такие же белоснежные, как платье, кожа — цвета песка.
Когда Фрост коснулся ее рукой, она застонала и подтянула колени к груди. На теле не было видно никаких ран, но его сотрясали спазмы, словно женщина находилась на пороге смерти. Она не открывала глаз — не могла или не хотела.
— Кто она? — спросила Кицунэ.
— Дорметта, — ответил Фрост. — Часть легенды о Песочном человеке. Дух детской комнаты у французов. Прямая противоположность своему страшному противнику.
Хотя лицо Фроста было вырезано изо льда, в бледно-голубых глазах светилось сочувствие, когда он ласково коснулся плеча Дорметты. Судороги прекратились, и она застыла, крепко зажмурив глаза, словно ожидая смертельного удара.
— Не бойся, сестра, — прошептал зимний человек ей на ухо. В белых волосах заблестели кристаллики льда. — Ты не одна.
Кицунэ плотнее завернулась в плащ и надела капюшон, из-под которого сверкнули нефритовые глаза.
— Почему ее оставили в живых?
Оливер почувствовал, как где-то в животе зловеще зашевелилась страшная уверенность.
— Она из Приграничных?
— Конечно, — ответил Фрост, по-прежнему преисполненный сочувствия к раненому мифическому созданию.
— Черт! — выдохнул Оливер, оглядывая зал — трупы песочных человечков, разбитую алмазную клетку, стены, двери, окна, солнечный свет за которыми уже изрядно потускнел… — Они бы ни за что не оставили ее в живых, Фрост! Их направили по вашему следу! Идет охота на вас всех! Ее не оставили бы в живых. А это значит, что Охотники не ушли. Она — приманка!
Кицунэ метнулась обратно в центр зала. Ничего подозрительного по-прежнему не появлялось — лишь ветер шуршал песком на полу. У Оливера пересохло в горле, свело мышцы. Он заставил себя оглянуться и увидел тень, мелькнувшую за окном неподалеку от двери, в которую они вошли. Нет, это не облако заслонило солнце. Нечто иное. И оно двигалось.
Фрост поднял Дорметту на руки. Но как только он сделал это, она закричала в агонии. Глаза широко раскрылись, тело сотрясли жуткие предсмертные судороги. Оливер в ужасе смотрел на зимнего человека и крошечную мифическую женщину, которую тот держал на руках. На левом боку Дорметты, том, на котором она лежала, виднелись разверстые раны. Оттуда, как из разбитых песочных часов, сыпался мелкий песок красноватого оттенка — ее кровь. А из пола, представлявшего собой утрамбованный почти до бетонной твердости песок, торчали две длинные острые алмазные пики, на которые и была наколота Дорметта.
