Казалось, это позабавило наёмника.
– Кто тебе это сказал?
– Никто. Большинство историй, что рассказывают о драконах, это лапша для дураков. Говорящие драконы, драконы, охраняющие золото и самоцветы, четырёхногие драконы с чревом размером со слона, драконы, загадывающие загадки сфинксам… глупости всё это. Но в старых книгах есть и правда. Я не только знаю, что драконы королевы были вами очарованы, но мне вдобавок известно, почему.
– Моя мать говорила, что в отце была капля драконьей крови.
– Две капли. Или член длиной в шесть футов. Знаете эту сказку? Я знаю. Так вот, вы из умных Пламмов, поэтому вам известно, что за мою голову можно получить титул лорда… в Вестеросе, который находится на другом конце света, и к тому времени, как вы туда доберётесь, останется только череп с личинками. Моя дражайшая сестрица не признает, что голова моя, и обдурит вас с обещанной наградой. Знаете ведь этих королев. В большинстве своём – переменчивые дряни, а Серсея хуже всех.
Бурый Бен почесал бороду.
– Тогда можно доставить тебя живым и дергающимся. Или засунуть твою голову в банку и засолить.
– Или сговориться со мной. Это самый разумный шаг, – ухмыльнулся Тирион. – Я родился младшим сыном. Этот отряд – моя судьба.
– Младшим Сыновьям не требуются скоморохи, – презрительно бросил браво в розовом. – Нам нужны бойцы.
– Одного я вам привёл. – Тирион ткнул пальцем в Мормонта.
– Это существо? – засмеялся браво. – Уродливый здоровяк, но одних шрамов недостаточно, чтобы стать Младшим Сыном.
Тирион закатил свои разноцветные глаза.
– Лорд Пламм, кто эти два ваших друга? Розовый меня раздражает.
Браво скривил губы, а парень с пером в руке ухмыльнулся наглости карлика. Но тут Джорах Мормонт назвал их по именам:
– Чернильница – казначей отряда. А павлин зовёт себя Каспорио Мудрым, хотя Каспорио Мудень было бы точнее. Редкая мразь.
Хоть разбитое лицо Мормонта и стало неузнаваемо, но его голос не изменился. Каспорио удивлённо уставился на него, а у Пламма, от улыбки, вокруг глаз собрались морщинки.
– Джорах Мормонт? Ты ли это? Что ж, сейчас в тебе меньше спеси, чем до твоего поспешного бегства. Мы всё ещё должны называть тебя сиром?
Распухшие губы сира Джораха искривились в гротескной улыбке.
– Дай мне меч и можешь звать меня как хочешь, Бен.
Каспорио попятился назад.
– Ты… она же тебя прогнала…
– Я вернулся. Считайте меня глупцом.
«Влюбленным глупцом».
Тирион прочистил горло.
– Можете посудачить о старых временах позже… после того как я закончу объяснять, почему моя голова на плечах для вас полезнее. Вы увидите, лорд Пламм, насколько щедрым я могу быть с друзьями. Если не верите, спросите Бронна. Спросите Шаггу, сына Дольфа. Спросите Тиммета, сына Тиммета.
– И кто же это? – поинтересовался человек, звавшийся Чернильницей.
– Добрые парни, присягнувшие мне своими мечами и получившие отличную награду за службу, – пожал плечами Тирион. – Ладно, насчет добрых я солгал. Они кровожадные ублюдки, очень похожие на вас.
– Может и так, – произнёс Бурый Бен. – А может, ты выдумал эти имена. Шагга, говоришь? Это что, женское имя?
– У него довольно большие сиськи. В следующий раз, как встречу, загляну ему между ног, чтобы убедиться. Это набор для кайвассы там лежит? Вытаскивайте его и сыграем. Но сначала, думаю, мне нужно выпить вина. Моя глотка суха как старая кость, и, похоже, мне придётся много говорить.
Этой ночью ему снились воющие в лесу одичалые, наступавшие под рёв боевых рогов и гром барабанов. «Бум-ДУМ-бум-ДУМ-бум-ДУМ» – раздавался грохот, подобный стуку тысячи сердец, бьющихся в унисон. У одних одичалых были копья, у других – луки, у третьих – топоры. Некоторые ехали на запряжённых собаками размером с пони костяных колесницах. Среди них топали великаны ростом в сорок футов с огромными, как дубы, молотами.
– Держаться! Отбросить их обратно! – призывал Джон Сноу, стоя в одиночестве на Стене.
– Огня! Скормите их огню!
Но никто не отозвался.
«Они все ушли. Бросили меня».
Снизу засвистели горящие стрелы, оставляя за собой огненный след. Чучела братьев в пылающих плащах падали вниз.
– Сноу! – кричал орёл, пока враги, будто пауки, карабкались по льду. Джон был одет в броню из чёрного льда, но зажатый у него в руке клинок пылал алым светом. Когда мертвецы доползали до гребня Стены, он снова отправлял их на тот свет. Джон убил старика и безбородого мальчишку, великана, тощего мужчину с подпиленными зубами, девушку с копной рыжих волос. Слишком поздно он узнал в ней Игритт, и она исчезла так же быстро, как и появилась.
Мир растворился в красной дымке. Джон колол, резал, рубил. Он проткнул мечом Донала Нойе и вспорол брюхо Глухому Дику Фолларду. Куорен Полурукий рухнул на колени, тщетно пытаясь остановить бьющую из раны на шее кровь.
– Я лорд Винтерфелла! – закричал Джон.
Перед ним появился Робб с мокрыми от тающего снега волосами. Длинный Коготь снёс ему голову. Потом скрюченная рука грубо сжала плечо Джона. Он развернулся…
…и проснулся. Ворон клевал его в грудь.
– Сноу! – вопила птица.
Джон смахнул его. Ворон закричал, выражая своё недовольство, и, вспорхнув на столбик кровати, злобно взирал оттуда на хозяина в предрассветном сумраке.
Наступил новый день. Был час волка. Довольно скоро взойдёт солнце, и четыре тысячи одичалых потекут нескончаемым потоком через Стену. «Безумие». Джон Сноу взъерошил волосы обожжённой рукой и снова задумался о том, что он делает. Когда ворота откроются, назад пути не будет. «Это Старый Медведь должен был иметь дело с Тормундом. Это должен был быть Джереми Риккер, Куорен Полурукий, Деннис Маллистер или какой-нибудь другой опытный человек. Это должен был быть мой дядя». Но уже слишком поздно для таких мыслей. Любой выбор таит свои опасности, любое решение имеет свои последствия. Он разыграет эту партию до конца.
Под доносившееся из темноты с другого конца комнаты бормотание ворона Мормонта, Джон встал и оделся.
– Зерно, – прокаркала птица. – Король. Сноу, Джон Сноу, Джон Сноу.
Странно. На памяти Джона ворон никогда прежде не произносила его имя полностью.
Джон перекусил в подвале со своими офицерами. Поджаренный хлеб, яичница, кровяные колбаски и перловка, запитые водянистым жёлтым пивом, составили его завтрак. За едой они вновь обсудили план действий.
– Всё готово, – убеждал его Боуэн Марш. – Если одичалые выполнят условия сделки, всё пройдёт так, как вы и приказывали.
«А если нет, то всё может превратиться в кровавую бойню».
