оно, испуганно дрожа, не мигая глядело на путешественников.
— Бр-р-р! — пробормотал Леонтий. — Не мышонок, не лягушка… Кто ты, неведома зверушка?
— Вы учёные? — тонким голосом спросило существо и отпустило ветку, что тут же ударила его по затылку. Посыпались ягоды…
— Ну, вообще-то, и учёные тоже, — честно признался Леонтий.
— Учёные… Снова учёные! Ой, беда-беда! — посетовало животное и схватилось за голову полупрозрачными перепончатыми лапками. И вдруг заверещало надорванным голосом:
— Не подходите ко мне! Не трогайте меня! Я ядовитый, ядовитый!
— А кто ты, собственно, такой? — строго спросила Исидора. — Отвечай мне честно, ибо я — родная дочь хозяйки этой страны!
— А вы… а вы… ну хорошо.
И странный полупрозрачный, слизистый зверь отрекомендовался:
— Разрешите представиться: тип Полухордовые, класс Несовершеннотелые, переходное недостающее звено между Амфибиями и Рептилиями, отряд Болотные Твари, род Алексы, вид Алекс Бессмертный!
— Ты забавен, — улыбнулась Исидора. — Ты, должно быть, обитаешь здесь, в болоте?
— Да! Да! И хотел бы в нём остаться! Пока меня не расколдуют! Прошу вас, господа учёные, не трогайте меня! Пускай я действительно бессмертный, пускай мне не одна сотня лет, но разве это повод всячески измываться надо мной?
— А кто над тобой измывается? — спросил Леонтий.
— Как это кто? Как кто? Вы! Учёные! — возопил Алекс Бессмертный. — Они выяснили, что во мне нет внутренних органов! А ещё, что если меня рассечь на части, то я опять каким-то образом соединяюсь, а им позарез интересно знать как! Не надо, не надо, я очень прошу вас, заключать меня в виварий и заставлять меня прыгать под электротоком, и делать опыты по отрезанию у меня ручек и ножек, мне ведь больно, всё-таки! Ах, вы меня не слушаете и вам смешно… Ах, бедный я, бедный, ну вот, опять попался… Бедная моя голова, бедные мои передние лапки, бедные мои задние лапки… А молодые лаборантки опять будут тушить об меня сигареты, и хоть бы одна разок поцеловала!..
— Да и мы не собираемся над тобою издеваться! — прервал его сетования писатель. — Ну да, мы, конечно же, где-то учёные, но… не по той специальности.
— Да?.. Знаете, меня столько раз обманывали… Значит, вы не будете даже выяснять самец я или самка?.. Что ж, если так… Я ведь совсем не ядовитый, это я так всех пугаю…
— Леонтий!.. Сэр Леонтий! — Исидора прислушивалась. — Похоже, впереди что-то случилось. Нам пора!
— Прощевай, друг Алекс! Счастливо тебе!
Впереди действительно что-то происходило, доносились крики…
Они умчались дальше по дороге и странный болотный зверь остался в полном одиночестве.
— Надо же, не тронули… М-да! — прибавил он меланхолично и, машинально, тут же липким длинным языком добыл и доставил в рот пролетавшую мимо стрекозу. — Не по той шпешиальношти… Нетипишный шлушай!..
4
— Мост, — констатировал рыцарь. — Ну, наконец-то!..
Мост через реку оказался добротен, и даже с перилами по обе стороны. Копыта Караташа и Аквилона простучали по доскам, а на том его конце, прислонясь к перилам, стоял пузатый рыжебородый детина в полосатом, рыжем с чёрным колпаке, и лениво разглядывал всадников. Поравнявшись с ним, сэр Бертран спросил:
— Эй! Что это за край там, впереди?
— Добрый день, милостивые господа! — отвечал тот. — Признаться, я долго ломал голову, кто это пробирается по лесу с таким шумом. Так по лесу могут ходить только двое: человек или ёж. Ну, поскольку на ежей вы не похожи… пока… то, так тому и быть, я объявляю вам: вы вступили на землю великой Тароккании, и, следовательно, обязаны заплатить пошлину за проезд по этому мосту.
— Хорошо, заплати ему, — сдержав подступившее раздражение, сказал рыцарь.
— Сколько мы должны вам? — спросил Тинч.
— Ну, конечно же, не мне, но… короче, с каждого из вас по пять солидов, господа милостивые. Извольте-ка! — с этими словами рыжебородый засунул ладони в промежуток между поясом и свисающим брюхом, как будто бы и не собирался брать никакой платы.
— Пять на четыре — двадцать, подсчитал Тинч и сунул руку в мешочек.
— Ну, что ты там… — ворчал рыцарь, который перед отъездом передал всю свою казну, около пятидесяти монет, в распоряжение Тинчу.
— Сэр Бертран, но в мешке… ничего нет!
— Что ещё за глупости!
Но в холщовом мешочке действительно не оказалось ни монетки.
— Не знаю… — недоумевал Тинч. — Получается, что королевский подарок не столько выдаёт монеты, сколько забирает их? Или же…
— Гм. Или же они нам сейчас не очень и нужны? Ладно… Эй, простолюдин! Как смеешь ты столь дерзко разговаривать с людьми благородного происхождения, которым ты даже не поклонился при встрече, невежа!
— Ах, невежа. Ах, не изволил поклониться. Ну, что ж, изволю, — раскланялся, сорвав с головы колпак и обнажив сверкнувшую загаром лысину, рыжебородый, и за его спиной стал виден длинный лук с натянутой тетивой. — А после… Ах, я понял вас. Вы, видимо, желаете проехать по мосту обратно? Тогда с вас двойная плата, за туда и за сюда!
— Сэр Бертран, — сказал Тинч. — ну его… Давайте так. Переберёмся через реку вброд, где-нибудь ниже по течению…
Рыжебородый только и ждал этих слов.
— Ах, вброд?! Ну, тогда хотя бы за намерение сделать это, я обязан взять с вас штраф, ровно по пятьдесят солидов с каждого… Пятьдесят и пятьдесят, да ещё за проезд туда и сюда по мосту… ровным счётом двести солидов! Платите, благородные господа!
— Наглец… — гулко, как сквозь прорези шлема, сказал де Борн. — Что ты там ещё бормочешь себе под нос, рыжебородая свинья? Сейчас я пришпилю тебя к твоему мосту, мерзавец! — и потянулся за копьём.
Тинч снова, на всякий случай, покопался в мешочке, но денег как не было, так и не было…
— Доблестные сеньоры! Очевидно, вы давненько не бывали в наших краях? Это теперь называется коммерция, и с этим ничего не поделаешь. Кстати, ваши слова можно квалифицировать как оскорбление личности… Короче, с вас всего… м-м-м… пятьсот солидов. Извольте заплатить!
— Иначе?
— Иначе? Что вы! Иначе быть не может! — и рыжебородый тихонько присвистнул.
Около десятка лучников выступили из леса впереди наших путников, и примерно столько же на том берегу — позади них.
— Раскошеливайтесь, милостивые господа, да побыстрее! — теперь полосатый, чёрно-рыжий колпак был на голове у рыжебородого, а в руках у него очутился лук с наложенной на тетиву стрелой. — Иначе через пару мгновений в лесу станет двумя ежами больше!
— Эх, где там бродит Леонтий с его арсеналом… — прошептал Тинч.
И, ещё неизвестно, чем бы завершилось для них это беспомощное топтанье посреди моста, если бы позади, под приглушённый стук копыт и шорох буковых листьев, не показались Леонтий и принцесса Исидора.
— А, так с вами
