Там, как в маленьком ресторане, была и "шеф-повор" и ее помощник, и пара мелких поворят на подхвате, которым доверяли чистку овощей и другую простую работу. Мальчишки, судя по наметившимся наростам на лбу и начальной стадии лицевых изменений, были из недавно принятых в общину меченных. Помогавший кухарке мужчина являлся одним из пожилых нордов, которых я заметила за свадебным столом, а сама королева кухни — пухленькой маленькой лэфой лет тридцати пяти.
Она порхала от стола к печи и обратно. То что-то активно кромсала на разделочной доске, то помешивала, то пробовала… и чувствовала себя в этом жарком помещении на удивление комфортно. И я, оказавшись в знакомой среде, невольно ей позавидовала, но с порога напрашиваться в ассистентки (а лучше в напарницы), не стала. Зато отважилась осторожно поинтересоваться, чья она аманта, в процессе непринужденного разговора о булочках, которые я вчера с таким аппетитом трескала на прогулке.
Ответ меня откровенно удивил. Ибо официальных любовников у серокожей "пышки" тут не было, зато был меченный сын, за которым она и пришла, плюнув на недовольство мужа. Пришла и осталась, потому что кормить такую прорву мужиков, по ее словам, тоже кому-то надо, причем кормить сытно и вкусно! Кто заведовал кухней до появления здесь Энии, я спросить у лэфы не рискнула. Вместо этого стрельнула у кулинарной кудесницы пару свежих плюшек и отправилась дальше гулять по Стортхэму в сопровождении словоохотливой "невидимки".
Она замолкала только, если навстречу нам попадался кто-то из нордов, но это случалось крайне редко, так как большая часть мужчин была занята своими обычными делами, в отличие от нас — женщин. Один раз я встретила в коридоре Ким, и мы мило поболтали о грядущем девичнике, пока не дошли до дверей ее комнаты. Иногда к моей разведывательной прогулке присоединялись Янина или Лия, а один раз мне даже доверили подержать малыша светловолосой лэфы.
Он был хорошенький, маленький и совершенно не норд. Потому что мутация, насколько я поняла еще из разговоров с Йеном, не передавалась генетически, а проявлялась у мальчиков в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет. Тогда же меченные начинали слышать своего элементаля, а вот придавать ему видимую форму могли только по завершении внешних изменений собственного тела.
Причем родственная связь ребенка с нордом на это дело никак не влияла. Но жить и расти сыну Лии предстояло именно в Стортхэме. О чем она тоже ни капли не жалела. Ей тут нравилось. И Янине нравилось. Да и я, если честно, не жаловалось. Много камня, много огня, много красивых вещей и необычных существ — ожившая сказка, не так ли?
Оказалось — не так. Ворвавшаяся в мою сказку "правда жизни" имела красивое лицо, лиловые глаза и серебристую косу до самых колен. Может, именно поэтому я тогда подумала про того же цвета мех на шкурке подкравшегося писца? Откинув капюшон, гостья вихрем ворвалась в мою комнату и повисла у меня на шее с криком:
— Ильва, миленькая, спаси!
Опешив от такого напора, я растерянно посмотрела на мрачных мужчин. Йен заметно хмурился, переводя взгляд с меня на девчонку, а Грэм сложил на груди руки и, прислонившись спиной к косяку, приготовился ждать продолжения.
— Иль? — испуганным шепотом спросила меня блондинка, когда ожидаемая реакция на ее объятья и вопли так и не последовала.
— Ну, я, — неуверенно ответила ей, осторожно отстраняя лэфу от себя. — А ты…?
— Я Тина! — девчонка сама отпрянула, укоризненно глядя на ту, которая не смогла узнать собственную сестру. Стало стыдно: несмотря на "проданную" всем легенду о моей потерянной памяти, я вполне могла бы сопоставить образ маленькой девочки из воспоминаний про Брэда с этим юным созданием лет семнадцати на вид.
— Прости, у меня… — сделав неопределенный жест рукой в районе собственного лба, я виновато улыбнулась.
— Память отшибло? — понятливо проговорила гостья и, получив в ответ мой кивок, возмущенно выдохнула: — Но ни до такой же степени, Ильва!
— Боюсь, маленькая лэфа, что до такой, — пришел мне на помощь Грэм, о присутствие которого Тина, похоже, уже успела забыть.
Демонстративно оглянувшись на застывших в дверях мужчин, она вежливо им поклонилась, поблагодарила за то, что проводили к сестре, и… попросила оставить нас с ней наедине. А у меня от озвученного ею желания началась настоящая паника. Ведь эта миловидная блондинка — ближайшая родственница Ильвы, которая провела с ней бок о бок уйму лет. А значит, знает все привычки сестры, ее обычные жесты, любимые блюда и прочее-прочее-прочее. Так много ли времени займет у лиловоглазой малышки распознать мой обман?
К моей великой радости (и к откровенному разочарованию девицы), норды уходить отказались, сославшись на то, что шестнадцатилетней лэфе в Стортхэме быть вообще-то не положено, и они пропустили ее в дом, а не отправили с провожатым обратно в Миригор, лишь потому, что она слезно умоляла их о встрече с сестрой. Звучали подобные объяснения сухо, но веско. Мне же показалось, что мужчины просто не хотят оставлять нас с блондинкой вдвоем, дабы мы не наговорили друг другу лишнего. И я была им за это очень благодарна.
Предложив всем присутствующим располагаться, я присела на край аккуратно застеленной кровати. Тина облюбовала пуфик у зеркала, а Грэм с Йеном так и не сдвинулись с места, продолжая стоять у двери, словно стражи. Неловкое молчание, повисшее в комнате, нарушила, как ни странно, я:
— Тина, ты просила о помощи, — напомнила девушке о ее первых словах, и тут же в лоб спросила: — Что случилось, малышка? — это ласковое обращение, подсказанное мимолетным воспоминанием Ильвы, слетело с губ само собой. И гостья заулыбалась, расслабилась, и сразу стала выглядеть не нервной молодой девушкой, а милой юной девочкой, которой следовало бы в куклы играть, а не по общинам изгоев вечерами шастать.
Он… — блондинка бросила вороватый взгляд на мужчин, но те продолжали изображать безмолвные статуи, и она решилась: — Иль, дорогая! Отец, пользуясь правом опекуна, хочет выдать меня замуж за младшего дана, — выпалила девчонка и замолчала, выразительно глядя на меня.
Я же немного озадаченно моргнула и неуверенно поинтересовалась:
— А ты против?
— Конечно! — и столько искреннего возмущения было в ее голосе, что я озадачилась еще больше.
Затравленной и зашуганной Тина не выглядела, скорее избалованной и даже чуть-чуть капризной. Видимо, игры с плетью в доме Брэд-риля предназначались только для старшей из дочерей. Младшая же росла в роскоши и любви, как и положено ребенку городского старейшины. И я, если честно, испытала облегчение, осознав это, потому что участи Ильвы не пожелала б и врагу, что уж говорить о сестре! Пусть не совсем моей, но все же.
