— Думаю, вам пора, — вкрадчиво заметил я, вдоволь налюбовавшись выражением чужих лиц.
Граф сглотнул, но все-таки мужественно остался на месте.
— Может, вам нужна, э-э-э, какая-нибудь помощь?
Прозвучало это по-детски наивно и почти что смешно.
Но я постарался не скалиться совсем уж гнусно и как можно более нейтральным тоном ответил:
— Вы ничем здесь не поможете. Тем более время для нежити как раз настало и она уже спешит сюда в надежде заполучить ваши нежные души.
— В-время? — тревожно переспросил он.
Я благожелательно кивнул и почти не удивился, когда невдалеке кто-то тоскливо завыл.
От этого звука люди вздрогнули и побледнели. Телохранители графа машинально схватились за оружие. Старик-слуга принялся истово творить популярные в народе, но совершенно бесполезные против нежити охранные знаки. Сам же граф зябко передернул плечами, кинув беспокойный взгляд на громадную дыру в решетке, за которой клубилась самая настоящая тьма. А я запрокинул голову и, всмотревшись в почерневшие небеса, глубоко вдохнул приятно посвежевший после дневной жары воздух.
Как же хорошо.
Никогда не любил день и слишком яркое солнце. Мои глаза гораздо привычнее ко мраку, чем к дневному свету. Моя кожа страдает от пристального внимания дневного светила, а тело, как правило, быстро устает. Зато ночью мне всегда хорошо. Ночь спасает меня от медленно накапливающегося раздражения. Она нежна, холодна и умеет дарить покой даже моим старым костям. И только в ее объятиях я чувствую себя абсолютно свободным.
Я еще раз вздохнул, с облегчением чувствуя, как в сгустившейся темноте мое тело непроизвольно меняет форму, и мягко посоветовал занервничавшим смертным:
— Ступайте.
Вот только они, заслышав, как снаружи снова кто-то торжествующе завыл, словно окаменели. Различив в этом звуке детский плач, покрылись громадными мурашками. Их сердца принялись выводить поистине сумасшедший галоп, гулким эхом отдавшийся у меня в ушах. А дыхание стало прерывистым и таким тяжелым, что мне поневоле захотелось его оборвать.
— Уходите! — свистящим шепотом велел я дуракам, буквально кожей почувствовав, как возле наружного края стены кто-то настойчиво скребется. — Вон отсюда! Ну!
Звук был слишком слабым, чтобы его могли уловить перепуганные люди, но для меня уже стал вполне различимым. Более того, вскоре послышался второй такой же скребущий звук, затем третий, четвертый. Что-то они добрались до замка слишком быстро. Нич говорил о двух часах, а вышло гораздо меньше. Они бегом, что ли, бежали? Или где-то возле замка есть свежие могилы?
Эх, как жаль, что граф не дал мне времени все осмотреть. Тогда и не было бы никаких сюрпризов. А то ведь уже ползут сюда, твари. Голодные, склизкие и мертвые. Да, точно мертвые — вон какой ароматный шлейф за ними тянется. Такой только у качественных зомби и несвежих умертвий бывает. Выходит, и правда где-то неподалеку есть незамеченные стариком спонтанные захоронения.
Негромко зарычав, я втянул в себя прохладный воздух и, почувствовав в нем будоражащую примесь чужого страха, стремительно обернулся. Причем настолько стремительно, что не ушедшие люди не успели даже заметить, когда я оказался прямо у них перед глазами. Всего один прыжок на ставших удивительно гибкими ногах, и все — они на расстоянии вытянутой руки. Хорошо, что вокруг темно и они не заметили, как сильно изменилось мое лицо. Длинная мантия надежно скрыла все остальное. Так что никто, к счастью, не завизжал и не заорал благим матом.
Впрочем, даже мои неестественно широкие зрачки в обрамлении нечеловечески красной радужки здорово их впечатлили. Потому что граф со сдавленным восклицанием отпрянул, чуть не налетев на замешкавшегося старика. А Годжа и Лирг, оказавшиеся чуть пошустрее, с тихим проклятием выставили перед собой нервно подрагивающие мечи.
Идиоты.
Можно подумать, я не успею порвать их на части, если захочу. Другое дело, что магический контракт весьма неприятно жжет мою кожу, не позволяя забыться. Но все равно — не советовал бы я графу стоять рядом так долго. Вдруг не удержусь?
— Вон пош-ш-шли! — прошипел я в третий раз, стараясь не слышать перепуганного грохота чужих сердец. Непроизвольно обнажил острые зубы, сверкнул глазами, а затем выразительно приподнял правую руку с жутковатыми когтями, которые теперь больше походили на звериные. — И нечего так таращиться: с нежитью воюют ее же оружием. Вам следовало поинтересоваться об этом у мастера Лиуроя, прежде чем связываться со мной. Еще раз увижу поблизости — р-разорву! Понятно?!
И вот тогда они наконец вняли голосу разума. Попятились, судорожно сжимая оружие. Какое-то время в панике следили, как я придирчиво изучаю красную ниточку возле входа, которая, к счастью, осталась невредимой. Но потом перехватили мой насмешливый взгляд. Сообразили, тугодумы, что я не собираюсь ни на кого нападать, и лишь после этого рискнули повернуться ко мне спиной.
— Идите вниз, — уже из холла донесся до меня напряженный голос графа. — Годжа, следи за Ниргом — у него сердце слабое. Лирг, присмотри за магом. Когда велит, прикроешь его, и только потом…
Не став дослушивать, я удовлетворенно отвернулся. Складки мантии звучно хлопнули по высоким голенищам сапог. Затем тихо клацнули когти на ногах, прорезавшись наконец через специально сделанные в подошве отверстия. Знакомо забурлил и зашевелился объемистый живот, грозя вот-вот разорваться надвое. Потом сама собой распрямилась спина. Вытянулась шея. Удлинились руки, наросла чешуя на боках. Я наконец поднялся во весь свой (теперь немаленький!) рост, слушая негромкий хруст встающих на место костей, и с наслаждением потянулся.
И правда — до чего же хорошо быть самим собой!
— Эй! Ты хоть говорить-то еще не разучился? — внезапно донеслось до меня насмешливое.
Я с досадой клацнул зубами и грозно посмотрел на пристроившегося на телеге таракана. И когда, спрашивается, успел сбежать, сволочь?
— Съем, — мрачно пообещал я, неохотно останавливая трансформацию.
— Не съешь. Я ядовитый.
— Тогда развоплощу!
Нич на секунду задумался, но потом пренебрежительно фыркнул:
— А вот фигу. Без меня ты не сможешь принять прежний вид. И вообще, вдруг тебя сегодня убьют? Что тогда будешь делать?
Тьфу! Но он прав — такой источник энергии еще поискать надо. И ведь прекрасно знает, мерзавец, что нужен мне: Нич хоть и не помнит ни демона, пока не потерял своей силы. А она у него когда-то была — о-го-го. Я же, напротив, сохранил память, но лишился всего остального.
Увы. Жестокая насмешка природы. Двое калек, которые не могут прожить друг без друга. Не зря я когда-то принял его заманчивое предложение. Не зря мы с ним годами корпели над одним неимоверно сложным экспериментом, который в итоге увенчался грандиозным, ну, почти что успехом. Если бы не мой горе-ученичок, который испортил его в самый последний момент, все прошло бы как по маслу. А так — Нич пострадал, я пострадал, придурок Нев вообще давно кормит собой воронье.
