Глаза старшины резко блеснули и уровень его подозрительности вдруг резко превысил сто процентов — потянувшись рукой к моим солнечным очкам, он в лучших традициях чекистов выдал фразу:
— Командир, а что за очки у тебя такие интересные — можно глянуть?
В непонятках и на автомате я снял и протянул ему очки и только тут до меня докатило — идиот, упаковку прятал! Бирки спарывал! Ну не могу я от них отказаться — не могу. Иначе днём, как крот буду передвигаться, в очках и то приходится щурится, несмотря на надвинутый капюшон и поляризованные стёкла. А если не могу отказаться, значит, буду мазаться толстым слоем вранья. За отмазы по технике у меня отвечают кто — правильно — дварфы. Значит, будем сейчас нашему Шерлоку Холмсу мозги канифолить! После обучения в аспирантуре, думаю уж это я умею на достаточно высоком уровне. В груди тревожно забухало сердце, всё быстрее и быстрее набирая обороты. Надпочечники впрыснули в кровь бешеное количество адреналина и видимый мной мир начал задёргиваться чуть красноватой дымкой. Сознание вдруг стало кристально чистым и все тревоги относительно возможного разоблачения стали вдруг такими незначительными — Как вообще эти хумансы могут меня в чём-то подозревать — да они должны быть горды только оттого, что я позволил им находиться в своём обществе и они ещё живы. — Ssussun! Ssussun pholor dos! Да какого света я вообще должен оправдываться перед ними?
В это время старшина с большим интересом вертел в руках очки и пытался обнаружить на них "шифровку агента мирового троцкизма". Очки были из стекла с металлической оправой. На ушках когда-то был логотип производителя, но это было давно и не правда. В процессе осматривания он убрал их с прямого солнечного света и продвинутый хамелеон послушно стал прозрачным — данное превращение вызвало у сержанта приступ удивления и он ещё несколько раз повторил этот фокус — то пряча, то выставляя линзы на солнечный свет. Наконец наигравшись, он с сожалением, обманувшегося в своих предположениях контрразведчика, протянул их обратно и задал заковыристый вопрос:
— Что ж за стёкла такие странные — на свету непрозрачные — а в темноте прозрачные? Как такое сделано?
Надев очки на глаза и с наслаждением выдохнув, я прошипел этому чрезмерно любопытному хумансу.
— Ихх дварфы телаютх. Секретх за четыреста летх ещё никхому укхрасть не удалось. Если сможешь догхадаться, какх это сделано, гхарантирую от имени моегхо дома — дома Rilint'tar столькхо золота скхолько ты весишь хуманс.
Сержант немного оторопел от такого заявления — он явно ожидал, что я буду оправдываться и не ожидал такого наглого перевода стрелок. Поэтому он почесал затылок и вернулся к прерванному занятию.
Устроившись поудобней на траве в позе лотоса, что вызвало приступ удивления и в первую очередь у меня самого — раньше моё тело так не гнулось, я принялся наблюдать за процессом бритья, периодически комментируя про себя действия брадобрея. Данное времяпровождение позволило мне в кратчайшие сроки успокоится и мне уже не хотелось подтолкнуть старшину под руку, чтобы посмотреть, как он полоснёт кого-нибудь по горлу и полюбоваться на красивый фонтан артериальной крови. Впрочем, вру — причём вру даже самому себе — где-то в уголке сознания это желание оставалось и не смотря на попытки отвлечься не спешило полностью покидать мою сумасшедшую длинноухую голову.
Через примерно минут двадцать, когда столь ответственное действо, немного смахивающее на жертвоприношение, закончилось, и ребята начали надевать новую форму, я с задумчивым видом произнёс в пустоту:
— Да кстати тут старичок наш образовался, надо сходить поговорить. Старшина — не составишь компанию?
В ответ на данную фразу бойцы, как по команде дёрнулись, и раздался осторожный, чуть заикающийся голос Сергея:
— Какой старичок?
Не вставая, я откинулся спиной на траву, предварительно перекинув косу на грудь, произнёс:
— Ну… не знаю? У нас с вами много общих знакомых старичков? Конечно же, я веду разговор о духе леса. Кстати старый хрыч, уже пол дня подсматривает, чем мы тут занимаемся — как будто дел у него других нет.
Старшина встрепенулся, поудобнее перехватил пулемёт и выдал мысль, явно стоившую ему почти всего запаса смелости:
— Так чего он прячется пусть выходит, поговорим.
Внезапно окружающие деревья со скрипом резко наклонили вершины в нашу сторону, создав довольно значительную воздушную волну, опрокинувшую ребят на землю и скрипящий, шелестяший бесчисленными листьями и травинками голос леса произнёс:
— Я-то выйду, тока ты милай в портки-то не наделай с испугу. Размахался значицо громыхалкой-то своей. Раздухарился. Старшого значит, ни уважить, ни в пояс поклониться, а громыхалку в руки и вылазь мол. Чином не вышел — мне приказывать! Не будь я вам обязан, то не стерпел бы, да показал, как со старшими разговаривать должно Сейчас выйду, сейчас. Яж не молодой, уж мильона четыре как стукнуло — быстро то не могу. Минутки то через четыре подойду — уважу вас неразумных.
Всё резко затихло, вершины деревьев разогнулись, и только клацанье Серегиных зубов немного нарушало пасторальные лесные звуки — лёгкий шелест ветерка в листьях и журчание воды у поваленного в речку ствола дерева. Старшина прокашлялся и с опаской спросил:
— Да как к нему обращаться-то? Чуть что из себя выходит. Бешенный какой-то.
И тут же моментально пригнулся, уклоняясь от прилетевшей из кроны ближайшей сосны ещё зелёной и липкой от смолы шишки.
Поднявшись одним движением на ноги и перекинув косу за спину, я с видом дедушки открывающего своему внуку тайну, прикопанной до революции крынки с золотыми червонцами выдал, офигевшим хумансам ценнейшую мысль:
— А не хрен на духа чащи, причём такой большой, без пары свитков с заклятьем "Огненный дождь" доломит крошить. У вас что, как у дварфов под шлемами мозги заплесневели? Так у тех хотя бы на шлемах рога есть, чтобы сразу видно — что тупые, как лоси. Да и ты дедуля — не пыли тут. Они тут магии и магических существ уже сто веков не видели и не слышали. А ты как проснулся, так сразу права качать. Народ тут тёмный, о духах леса и знать не знает. Если только в легендах старых слыхали.
Сергей, осматриваясь по сторонам, осторожно спросил:
— Так это, дух чащи — случайно не леший?
В ответ в соседних кустах зашуршало и выступившая на поляну высокая анимированная коряга с длинными сучьями, торчащими по бокам, и выложенным мхом и листьями на коре лицом проскрипела:
— Леший. Предки ваши вроде так меня звали — хотя дух чащи по смыслу ближе. Я ж чего пришёл, тут рядом два человечка в одёже на вашу похожую, под деревом лежат, траву-мураву мне рудой кровянят. С одной стороны хорошо — грибы на той поляне, на следующий год знатные уродятся, да и семейству волков, что тут недалеко ребятишек то ростит, полегче с едой то будет.
