Он ждал её слов, но Рете подавлено молчала.
- Простите. Моё веселье, конечно, совершенно неуместно и выглядит крайне глупо, - юноша снова не удержался от короткого смешка. - Но я совершенно не представляю, в каком тоне мне следует говорить о... сложившейся ситуации.
- Ты хотел бы прекратить это?
- Прекратить...
- Разорвать связь с проклятием Миры, - поправилась Рете. - Пожалуйста, отвечай вдумчиво.
Винсент коснулся стекла лампады, согревая ледяные кончики пальцев.
- Я бы очень хотел прекратить эту противоестественную драму, но я не могу, - холодно, как-то брезгливо сказал он. - Морено объяснил мне ещё в первые дни. Куклу не уничтожить ритуалом: кукловод просто покинет её на мгновение, а потом возвратится. Даже, если отрубить кукле голову, разорвать тело в клочья, воля хозяина останется в каждой частице. Морено говорил, куклу можно сжечь солнцем или растворить в воде Источника, но это долгий процесс, причиняющий невыносимые муки кукловоду. Я не могу так поступить с Мирой.
- Теперь я вижу: ты - это ты, - Рете улыбнулась и в первый раз за вечер взглянула на вампира. - Я утешу тебя: есть безболезненный для хозяйки способ. Очень простой.
- Способ, о котором не знает Морено?
- Латэ скрыл его от тебя. Морено провёл один опыт в первые дни после твоего обращения. Ты помнишь первую куклу Миры?
- Да. Хотя был бы рад это забыть!
- Мира когда-либо упоминала о ней?
- Нет. По-моему, она сама о ней забыла.
- Потому что Морено удалось разорвать их связь! Он ввёл в сердце куклы воду из Источника, и вода сожгла проклятие Миры в её крови. Посмотри!
Герцогиня поставила перед ним небольшой саквояжик, открыла его. Там было большая колба с водой и странное каучуковое приспособление размером в полладони, с длинной стальной иглой.
- Воду нужно налить в резервуар, - её руки двигались уверенно, быстро, когда герцогиня объясняла. Будто Рете не раз репетировала этот показ дома. - Используй всю воду из колбы. Вот поршень. Игла вводится прямо в сердце...
- Я понял.
- Свежую воду я набрала сутки назад. Она сохранит свойства ещё пять дней, если ты не будешь открывать колбу.
- Я знаю.
- У тебя есть пять дней на решение, - прошептала Адора. Она поникла, разом утратив всю решимость. - Филипп будет в ярости, но... пусть. Ты прав: противоестественную драму необходимо прекратить. Это мучение и для тебя, и для Миры. Хватит держать её в ложной надежде, что всё возможно вернуть обратно. Сейчас она сильнее, чем была год назад. Я думаю, она сможет вынести твою окончательную смерть.
Винсент достал из саквояжа приспособление для укола, потрогал косо срезанный кончик толстой иглы.
- Это будет быстро?
- Почти мгновенно.
- Мира что-нибудь почувствует?
- К тебе она привязана больше, чем к первой кукле. Момент обрыва связи она почувствует... Но Морено уверял - боли не будет.
- Придётся умереть второй раз...
- Нет! Ты уж мёртв. Твоя душа освободится.
Рете подождала немного, затем быстро прошептала: "Прощай!" и поднялась. Безмолвный, Винсент встал проводить её, но она сделала запрещающий жест и выскользнула из комнаты.
Винсент собрал саквояжик и поднялся с ним наверх. Из комнаты Миры он перебрался на крышу.
Ночная Карда широким крылом раскинулась от дома Вако вниз. Огни фонарей сияли как светлячки. А вверху развернулось редкое действо. Чернейшее небо новолуния как по линейке расчерчивали быстрые светлые полосы. Бессмертные звёзды срывались со своих извечных мест и сгорали, не долетев до горизонта, давая смертным надежду на чудо...
Вампир открыл саквояж и достал колбу с прозрачной водой.
"Сегодня. Зачем тянуть?"
Он покатал склянку в ладонях, но она не согрелась. Над самой головой сверкнула новая молния - огромная звезда ринулась куда-то к Пустоши, и Винсент подумал:
"А как же Мира?"
Он просидел на крыше до рассвета, катая колбу в ладонях. Когда все звёзды сгорели, и небо начало светлеть, вампир спустился вниз.
Он отыскал "Сказки Карды" и со злостью перелистал, порвав пару листов, в поисках нужной истории. Вот она! Винсент отшвырнул прочь закладку, и вдруг вся злость ушла, схлынула как волна. Уже спокойно он опустился в кресло и углубился в чтение:
"Долго так продолжалось: годы, десятилетия, века... Говорят, однажды крышка гроба Лелии истончилась настолько, что начала пропускать лучи Солнца. Заметив ожоги на её чудесной бледной коже, Эрвин уложил её спать в свой гроб, а сам лёг в её постель. Тогда он заметил ужасные зарубки. "Отпусти меня", - прочитал он в неровных, тёмных от пропитавшей их крови полосках. Тогда он постиг ужас своего деяния: его Лелия мертва, давно мертва! Перед ним лишь кукла, сплетённая из нитей его воспоминаний, призрак, который он сотворил своим проклятием! Нет, меньше чем призрак: тень настоящей Лелии! Нет, меньше чем тень: сон-обманщик.
Следующей ночью он призвал свою рабыню и спросил:
- Здесь ли ты? С кем я говорю?
- Её нет здесь. Одно твоё проклятие, - сказал призрак Лелии.
Но Эрвин подошёл к ней, обнял, покрыл поцелуями её лицо и руки. Она была холодна и безжизненна, как все carere morte, но радостно отвечала на его ласки, как все, кто любит и любим. И он увидел на её лице отражение собственной улыбки...
- Я всё ещё люблю память о тебе, - тогда сказал Эрвин. - Но я помню! - крикнул он, указывая на её гроб, - вспоминаю во сне, когда заботы отступают, как ты любила Солнце! Иди. Я отпускаю тебя.
Тогда Лелия улыбнулась. Другой, не его улыбкой. То была знакомая всем carere morte усмешка Бездны:
- Только прикажите, куда идти, Господин.
- Выйди и встреть гостя, высочайшего из всех, кто когда-либо посетит этот дом: Солнце, - еле выговорил Эрвин.
Лелия послушалась. Она выполнила его приказ с похвальной точностью, и её пыль кружилась в воздухе, поблёскивала искорками, встречаясь с лучами Солнца, до самого вечера. Эрвин пережил Лелию всего на одну ночь. Этой последней ночью он сжёг её страшный гроб, сжёг весь свой дом. Но, бессильный сжечь свою память и свою вину, он встретил следующий рассвет там же, где его любимая".
Винсент задумчиво отложил раскрытую книгу. Вампир неподвижно сидел в своём кресле, а рядом на столике догорала свеча. Библиотека погрузилась во мрак, и он очнулся.
- Есть ещё пять дней! - сквозь зубы пробормотал он. - Пять дней! Обдумай всё, как следует!
Юноша поднялся, преувеличенно беззаботно насвистывая, поднял саквояжик и достал колбу.
- Что тут думать! - пробормотал он раздражённо, открывая её. Капля воды попала на кожу, оставила чёрный след ожога.
