За год Варрос прошел больше пяти дюжин боев, дважды сражался на главной арене страны пред королевским взором. Он всегда стремился поразить противника в сердце, но уже знал, что должен не просто убить соперника, а выдать зрителям грандиозное представление.
Однажды он, выступая в последней паре, минут пятнадцать выделывал прыжки и имитации атак, кувырки и головокружительные пассажи мечом и щитом, разъярив ничего не понимающего гладиатора, который сражался ни на жизнь, а на смерть, до белого каления. Отражая бешеный натиск, Варрос зазевался — отскочить успел, но прием провести не удалось, и Варрос, повинуясь мгновенному импульсу, ударил врага щитом по голове. Шлем, конечно, смягчил удар, но противник был оглушен, ноги подкосились, и он рухнул на арену. Варросу ничего не оставалось, как поставить ногу ему на грудь и, приставив к горлу меч, ждать, пока зрители вынесут приговор — он был раздосадован, что получилось не все так красиво, как он хотел. Но зрители, к его удивлению, помиловали побежденного гладиатора — тот даже не получил серьезных ранений, так, легкое сотрясение мозга.
Варрос после этого случая задумался — стоит ли метить в сердце гладиатору, такому же, как он сам, когда у того есть хоть мизерный, но все же шанс выжить, если понравится зрителям. Он пошел к ланисте и заявил, что вся система очков в предварительных боях не правильна, что молодых бойцов учат убивать наповал, когда у противника есть возможность выжить. Пусть покалеченным, но выжить. Ланиста вздохнул в ответ на его слова и сказал, что традиции ломать тяжело и что это, по большому счету, не их дело.
Что ж, Варросу и не было до этого дела. Но впредь он уже не старался пронзить противника насмерть — оглушить, свалить с ног, в надежде, что того помилует. Иногда случалось, что зрители были настроены благодушно, чаще — нет. Но от Варроса здесь ничего не зависело.
Владельцы других гладиаторских школ все больше нашептывали королю, что школа в Дахне давно уже не лучшая, пора бы лишить ее дотаций из королевской казны и прочих привилегий. И по случаю важного юбилея — королю Мерналдиту исполнялось три дюжины лет — было решено устроить небывалые состязания: из каждой школы выставляется один гладиатор, соперников определяет жребий, победители вновь делятся на пары. Тот, кто победит в последнем бою — получает самое дорогое для гладиатора — плащ с эмблемой Лунгарзии на груди. Плащ свободного гражданина. А его школа и будет признана лучшей и королевской.
Ланиста долго выбирал из бойцов — кто имеет больше шансов пробиться хотя бы в финал, оценивал достоинства и недостатки всех своих лидеров. На третий день тяжелых раздумий он остановил выбор на Варросе и сразу объявил об этом, чтобы больше не мучиться и не колебаться, чтобы не было путей для отступления. Варрос принял это известие внешне спокойно, но знал — вот он — очередной шажок к исполнению чудесного сна. Он не сомневался, что победит любого, кто встанет на его пути — капитана ли Антиша, либо того седовласого воина, благодаря которому он и попал в школу гладиаторов.
Как водится, его за сутки привезли в столицу и провели в большое помещение, напоминающее казарму, но не с нарами, а с просторными кроватями, и не в два яруса, а в один. Посреди стоял стол, заставленный блюдами с лакомыми закусками и кувшинами с вином. На некоторых кроватях уже сидели прибывшие гладиаторы, к вечеру их собрали вместе всех, поскольку неизвестно было, кого с кем сведет слепой жребий в первом бою. Атмосфера царила тяжелая — бойцы исподлобья разглядывали друга друга, оценивая потенциальных противников. Все гладиаторы были опытны, слабых сюда не отправляли — вином никто не злоупотреблял, никто никого запугивать даже не пытался. Если бы им не проливать завтра кровь друг друга, из них получился бы великолепный отряд, и у Варроса закралась мысль, что не новичков-лунгарзийцев надо отправлять на битвы с иноземцами, а вот такие сборные отряды обученных, прошедших через смерть гладиаторов. (Позже он реализует эту свою задумку — гораздо позже.)
Как и предполагал, Варрос без особых проблем дошел до финала необычных состязаний в честь великого юбилея короля Мерналдита. Его бои были короткими — он не собирался здесь, где ставка за победу была столь высока, развлекать публику рискованными с подобными противниками прыжками. Один бой Варроса был очень упорным, длился больше часа и здорово измотал. Слава богам, выдалось время передохнуть, поскольку и остальные бои отличались не меньшим упорством и жаждой победы. Ведь плащ с эмблемой Лунгарзии… такой случай выпадает раз в жизни и, возможно даже, Зирива-ванат и Сугнуна приготовили его именно для Варроса — кто может знать об этом?
Обычно предел мечтаний гладиатора — выжить до тех пор, пока по старости откажутся выпускать его на арену, и остаться в школе преподавать гимнастику или фехтование, либо заведовать хозяйством или перейти в прислугу, но жить. А здесь обещан плащ свободного человека, каждый из тридцати двух отборных гладиаторов страны мечтал о нем.
Но достался он одному — Варросу.
Варроса под беснующиеся рукоплескания и крики толпы, приветствующей героя дня, провели в королевскую ложу, и он впервые увидел близко диктатора Лунгарзии Мерналдита. И поразился, ведь именно его лицо он видел в том дивном сне, на вилле в ночь, когда рядом спала Маржук. Впрочем, иначе и быть не могло — ведь сны посылались Варросу свыше, значит, он — избранник богов, у него не обыкновенная судьба.
Король Мерналдит взял из рук вельможи голубой плащ с эмблемой Лунгарзии и протянул Варросу. Другой вельможа надел на голову Варроса золотой венок — королевский подарок победителю.
И все было как в том чудном сне — золотое солнечное небо, тысячи людей вокруг скандировали:
— Славься Варрос! Да здравствует король!
Только король был не он, хотя на его голове и красовалась корона — корона гладиатора, ставшего полноправным лунгарзийцем.
— Да здравствует король Мерналдит! — неслось отовсюду. — Да здравствует король Мерналдит!
Варроса пригласили на королевский пир. Он был как в тумане. Кто-то ему что-то говорил, он что-то отвечал. Неужели он не правильно истолковал сон? Конечно, быть свободным гражданином Лунгарзии, и обеспеченным к тому же (а за победу ему выдали дюжину дюжин золотых), уже само по себе не мало, но…
В пиршественном зале вновь воцарилась мертвая тишина. Заговорщики, просветлевшие лицами при первых словах Варроса, снова принялись умолять о пощаде.
— Подними их с колен, Кранимар, — недовольно приказал Варрос. — И дай им оружие! Если они так хотят жить — пусть попробуют убить меня не подлой отравой, а острым мечом в открытом бою!
