Мимо пробежали последние соратники, задыхающиеся, но все равно подшучивающие друг над другом. В нескольких сотнях ярдов позади мчалась вражеская кавалерия, шипы на их шлемах сверкали на солнце.
Бледное весеннее солнце, думала Джил, такое яркое на свежей густой траве Дола. Его отблески на ледниках; опаловые стены вдоль черных утесов, такие высокие; серые сосны и серебристые ручьи; зеркальные проблески в болотах и бесконечные акры сланча. Ястреб, парящий в небесах. Утренний свет… Она впитывала все это в себя, поступая в точности, как ее школьная подружка Шерри Рейнхольд, которая бежала на последнюю пирушку перед тем, как сесть на диету, начинавшуюся всегда завтра…
Внутрь или наружу? Что выбрать? Никто не знает, как это надолго и чем закончится.
– Пора заходить, моя госпожа. – Янус стянул с головы шлем. Седеющие рыжие волосы прилипли к лицу. Его курносое лицо выражало крайнюю озабоченность. От него сильно пахло потом. Как только Врата закроются и войско Алкетча сможет окружить черные стены Убежища, возможности людей внутри будут крайне ограничены.
От двойного столба дыма под восточной горой ползли черные шеренги врага. На оружии сверкало солнце, знамена напоминали ковер из полевых Цветов, который они так безжалостно топтали. Илайя видела в магическом камне их обозы. Бог свидетель, Убежище Прандхайза было далеко отсюда, но Южное – еще дальше.
Врата за ними захлопнулись, Янус и Калдерн повернули кольца запоров. Эхом откликнулись скрытые болты и решетки, не столько звук, сколько дрожь в тенях мерцающих камней прохода. Джил обняла Альду за плечи. Они последними вошли в Убежище.
Вторые Врата; толстый металл, сделанный в древние времена, лязгнул, и все было запечатано.
– Все кончилось. Смотреть больше не на что…
Кто-то увидел Минальду и начал аплодировать. Звук эхом отдавался на узких мостиках верхнего уровня и между изогнутых черных стен. Если ты победил в бою утром, подумала Джил, очень трудно заняться стиркой или садом после обеда.
(«Во время осады все жители близлежащих деревень пришли в замок», – сказал доктор Баннистер, нервно жуя свой галстук.)
Весь Придел пропах сеном. Запах шел и от гниющих куч кормового картофеля; в течение тысячелетий в этом мире знали только его, пока Руди два года назад не обнаружил настоящий картофель. После этого открытия Убежище полностью обеспечивало себя пищей. Конечно, люди все еще сажали кукурузу и пшеницу, но это уже было как бы излишком и частенько использовалось в качестве поощрения. У них еще был скот и овцы, так что они могли выдерживать осаду очень долго. Две женщины спорили, чья очередь сгребать овечий помет. Мужчина, не принимавший участия в битве, объяснял лорду Анкресу, как можно было запросто отразить нападение. Ришью Хетакебниона со встрепанными, слипшимися от пота волосами, рвало в углу.
Минальда оглянулась на Мелантрис и Януса, запиравших на засовы внутренние Врата.
– Теперь придется только ждать, – пробормотала она, потерев лоб. Гиза тянула ее за руку, ей хотелось побежать через дверь, ведущую в помещение для скота.
– Как только буран закончится, Яр пошлет людей на помощь Ледяному Соколу…
– Если ему нужна помощь. – Джил усмехнулась, и Минальда ответила ей слабой улыбкой. – Не думаю, чтобы буран продлился больше одного – двух дней. Потом они смогут начать. Тем временем Яр и его мальчики зададут жару этим, снаружи. С нами все будет в порядке.
– С нами все будет в порядке. – Минальда повторила эти слова, словно заставляя себя поверить в них, и глубоко вздохнула. – А пока эти люди… Ну что они сумеют сделать? Внутрь попасть они не могут. Они, конечно, оставят Дол без дичи, и очень скоро. А что потом? Ждать зимы? Ждать, пока они устанут? Или пока приедет Ингольд?
Джил взяла ее за руки, поглядев на горы корма для скота и на продукты. Эти горы были в два человеческих роста, и все же почти незаметны в громадном пространстве Придела. Люди рассаживались вокруг кучек светящихся камней с кипами колышков, перьев и кремней, чтобы делать стрелы и слушать сказителей. Это было привычным зимним занятием, когда не было дичи для охоты или бураны не позволяли выйти наружу. У Врат в ореоле колдовского света стояла Илайя, проверяя, сможет ли она связаться с помощью магического рубина с братом Вендом и с охотниками Ланка Яра снаружи. К ней подошли Янус и лорд Анкрес, задавая вопросы о черных воинах и рабах, об осадных машинах и повозках с провиантом, сгрудившихся у Врат.
У единственного входа и выхода.
Непроницаемого для тех, кто хотел войти в Убежище.
Джил не знала, может, ей и стоит промолчать, но она должна была сказать то, о чем думает.
– Дело в том, Альда, – промолвила она, – что воины Алкетча наверняка знают: все, что они могут – это сидеть снаружи, пока не наступит зима и они не окажутся погребенными под снегом. Они должны были знать, что у нас здесь есть волшебники, которые сумеют увидеть, как они идут к нам, и что мы успеем укрыться и запереться внутри. Поэтому вопрос в следующем: почему их это не беспокоит?
Альда вздохнула, плечи ее поникли.
– Лучше не спрашивай, – сказала она.
– Понимаешь, сестра, я думал, что меня убьют, – сказал Ледяной Сокол, не громче, чем шелест ветерка в траве, росшей по краям оврагов, мимо которых они ехали верхом. – На Совете, когда Полдень пришел на Призрачные Горы, я подслушал, как Голубая Дева сказала одному из своих друзей: «Я увижу, как вы поймаете Маленького Танцора и Песчаного Кота». Не помню, что ей обещали в ответ, но знаю, что имелось в виду: надо убить меня. Поэтому, когда Полдень спустился с горы и поцеловал меня поцелуем смерти, я отнесся к этому… с подозрением. Понимаешь, это было как-то очень кстати.
Здорово было снова ехать верхом. Холодная Смерти привела с собой трех коней из потомства Вечерней Звезды, выращенных Поющими Лягушками в Крае Хорошей Воды. Кони уверенно шли по холмам, покрытым высокой травой и дикими цветами. По мнению Ледяного Сокола, Потерявший Путь не очень быстро соображал, но он хорошо подходил для того, чтобы охранять Тира. Мысли Ледяного Сокола тревожно перекинулись с Ваира на-Чандроса и возможного вреда от магии южанина на то, что его – их всех – могло ожидать здесь, в Истинном Мире.
Холодная Смерть слушала, не перебивая, рассказ о жизни Ледяного Сокола на востоке от гор как до, так и после прихода дарков: о его встрече с Элдором, об Ингольде, о стражах и убежище, и, конечно, о Тире. Слушала она и о том, что ему рассказал Потерявший Путь о Мудрейшем – Рогатом Пауке.
– Полдень вырастил нас с тобой, когда были убиты Кошачий Хвост и Желтая Бабочка. – Он назвал родителей по именам, как было принято среди Говорящих со Звездами. – Я должен отплатить Голубой Деве не только за то, что она сделала мне в тот день, но и за то, что она сделала ему. Когда Полдень пришел ко мне в свете костра, во взгляде его была смерть. – Он немного поколебался, потом спросил: – Когда он умер?
