А ты приходишь просить у меня помощи, — гнев прорвался в ее тихом голосе. — Помощи в уничтожении того, кто вышел из моего чрева!
— Разве тело Каркоры… твое? — тихо спросил Элак.
— О, Отец Посейдон, нет! Я любила человеческую часть Каркоры, а от нее осталось совсем мало. Бледное Существо благодаря одному своему чувству владеет множеством грозных сил. Это чувство открыло врата, которые должны были всегда оставаться закрытыми. Каркора пребывает в иных мирах, за мрачными морями и черной пустотой… вдали от Земли. Я знаю, что он старается распространить свою власть на все эти миры. Кириат поддался ему, и Цирена, видимо, тоже. Придет время, когда он завладеет всей Атлантидой и не только ею.
— А Эрикион-чернокнижник? Что с ним?
— Не знаю, — ответила Майана. — Может, продолжает жить в своей цитадели вместе с Каркорой. Я много лет не видела его.
— А можно убить Каркору?
Майана долго молчала, прежде чем ответить.
— Этого я не знаю. Его тело, находящееся в цитадели, смертно, но то, что живет внутри него — нет. Если бы ты сумел добраться до тела Каркоры, то и тогда не смог бы убить его.
— И ничто не может уничтожить Бледное Существо?
— Не спрашивай меня об этом, — в голосе Майаны вновь зазвучал гнев. Есть один предмет… один талисман, но его я не хочу и не могу тебе дать.
— Мне придется отнять твой талисман силой, — медленно произнес Элак. — Если смогу. Но я не хочу этого делать.
Из-за занавеса донесся звук, удививший его — тихий жалобный плач, в котором слышна была вся бесконечная печаль плачущего моря.
— Холод царит в моем королевстве, Элак, — прошептала Майана срывающимся голосом. — Холод и одиночество. А у меня нет души, только жизнь еще продолжается. Она длится долго, но когда закончится, меня ждет темнота, поскольку я родом из людей моря. Какое-то время я жила на земле и поселилась бы там снова, среди зеленых полей, где яркие васильки и веселые маргаритки цвели в траве, где ласкали меня свежие порывы ветра. Огни в камине, звуки людских голосов, любовь мужчины… Отец Посейдон знает, как я тоскую об этом.
— Талисман… — напомнил Элак.
— Ах да, талисман. Ты его не получишь.
— Какой мир возникнет здесь, — очень тихо спросил Элак, — если воцарится Каркора?
Занавес дрогнул. Майана тихо вздохнула.
— Ты прав, — сказала она. — Ты получишь талисман, когда он будет тебе нужен. Может статься, ты сумеешь и без него победить Каркору. Я буду молиться, чтобы так оно и случилось. Итак, вот тебе мое слово: в нужное время, но не раньше, я пошлю тебе талисман. А теперь иди. Каркора на Земле пользуется телом Сефера, и ты должен убить его. Дай мне твой меч, Элак.
Мужчина молча вынул из ножен клинок и протянул рукоятью вперед. Из-за занавеса высунулась рука.
Рука необычайная, нечеловеческая! Узкая и бледная, белая, как молоко, со слабым рисунком на коже, напоминающим чешую. Пальцы тонкие и длинные, казались лишенными суставов, и соединяла их тонкая перепонка.
Рука эта взяла оружие Элака и спряталась, но через минуту появилась вновь, продолжая держать меч, клинок которого испускал теперь бледно-зеленое сияние.
— Теперь твое оружие сможет убить Сефера. Это подарит ему покой.
Элак взялся за рукоять, а нечеловеческая рука поспешно начертала над мечом какой-то древний знак.
— Этим я посылаю весточку для Сефера, моего мужа. И… убей его быстро, Элак. Укол в мозг через глаз не доставит ему особых страданий.
Потом вдруг рука высунулась дальше и коснулась лба Элака. Тот ощутил мгновенное головокружение, словно его подняли волны, проникшие в тело.
— Ты будешь пить мою силу, Элак, — прошептала Майана. — Без нее у тебя нет шансов в борьбе с Каркорой. Останься со мной на месяц, чтобы напиться силой моря и магией Посейдона.
— Месяц…
— Время не будет существовать для тебя. Ты заснешь и во время сна будешь впитывать силу, а когда проснешься, сможешь отправиться на бой.
У Элака все сильнее кружилась голова, он чувствовал, что сознание вот-вот покинет его.
— Ликон… — прошептал он. — Я должен сообщить ему…
— Тогда говори, и он услышит. Мои чары откроют ему уши.
Слабо, словно издалека, Элак услышал голос Ликона:
— Кто звал меня? Это ты, Элак? Но где ты? Я не вижу никого на этом пустынном берегу.
— Говори с ним, — приказала Майана, и Элак повиновался.
— Я в безопасности, Ликон, но должен остаться здесь на месяц, один. Не жди, у меня есть для тебя дело. Ликон сдавленно выругался.
— Какое дело?
— Отправляйся на север, в Цирену. Найди там Далана, а если не сумеешь, собери армию. Цирена должна быть готова, когда Кириат выступит против нее. Скажи Далану, если найдешь его, о том, что я сделал, и о том, что я прибуду к нему через месяц. А потом пусть друид руководит тобой. И… да сохранит тебя Иштар, Ликон.
— И тебе пусть Мать-Иштар будет защитой, — донеслись издалека слова. — Я все сделаю. Прощай.
Зеленый мрак закрыл глаза Элака.
Он еще увидел, как раздвинулся серебристый занавес и темная фигура шагнула к нему — нечеловечески гибкая и высокая, но при этом удивительно женственная. Майана сделала призывный жест, и в храм вплыли тени.
Они приблизились к Элаку, неся ему мрак и холодную успокаивающую тишину. Мужчина вытянулся и заснул. Волшебная сила женщины моря вливалась в крепость его души.
Луна выросла и уменьшилась вновь, и вот наконец Элак проснулся на другом берегу, перед коридором, ведущим в мир наверху. Подземное озеро лежало у его ног, по-прежнему залитое мягким зеленым блеском. Вдали он видел остров и разглядел белый храм, в котором спал целый месяц, однако не заметил вокруг никаких следов жизни — никакие тени больше не двигались в глубине. Но в себе он ощущал силу, которой прежде не было.
Задумчиво пошел он по извилистому коридору и перебрался по каменному мосту на равнину. Она была пуста. Солнце клонилось к закату, холодный ветер дул со стороны моря.
Элак пожал плечами, посмотрел на север, и его ладонь коснулась рукояти меча.
— Сначала конь, — пробормотал он. — Потом — Сефер. Я несу клинок для королевского горла.
Не прошло и двух часов, как попавшийся навстречу наемный солдат лежал мертвым, и кровь пятнала его пропыленную тунику, а Элак мчался на север на добытом коне. Он то и дело подгонял его, чтобы поскорее пересечь Кириат, и по дороге ветер доносил до него всевозможные слухи. Сефера уже нет в столице, утверждали они. Во главе могучей армии он шел на Север, к Вратам — горному проходу, ведущему в Цирену. С самых дальних границ Кириата собирались по королевскому зову воины; наемники и искатели приключений съезжались отовсюду, чтобы послужить ему. Сефер хорошо платил и обещал богатую добычу.
