- А смысл? - отозвался Тимур - Все равно первое место Боунс Дигг займет.
- Ты удивишься, но Боунс Дигг уже сорок лет первое место не занимал. По очкам обходили. Хотя в пятерке лучших - стабильно держится.
- Неужели Боунс не лучший?
- В том, что он умеет, может и лучший... Вот только скажи, ты веришь в то, что если будешь питаться одним и тем же, тебя никогда не потянет на что-то другое? Человеку свойственно искать перемен.
Тимур обдумал услышанное, расстреливая очередную обойму.
- Проклятье... Ну, какого хрена я все время мажу? Тут и отдачи-то, считай, что нет, а все равно не могу попасть нормально.
Гром хмыкнул, подошел к деингу, и попросил:
- Закрой глаза. Тебе нужна тренировка другого рода.
Тимур послушно закрыл глаза.
- А теперь открывай.
Весь зал тира погрузился в темноту, и лишь в пятне света впереди стоял Ящер, прижимающий нож к шее Ильты.
- Если не пристрелишь его, увидишь, как он ей горло перережет - раздался откуда-то голос Грома.
Тимур позволил себе погрузиться в ситуацию, отключаясь от того, что он находится в тире, от того, что ситуация нереальна, и быстро вскинул пистолет, всаживая одну за другой пули в голову Ящера. Когда свет вспыхнул, он прикрыл глаза.
- Молодец. Когда придет время - не промахнешься. А пока - стреляй в шлеме. Твоя проблема в том, что ты не можешь правильно сфокусироваться. Запомни, когда стреляешь, ничего не должно существовать кроме прицела и мишени. Совместились - выстрелил. Остальное, как бы не отвлекало - не важно. Понял?
- Да. А шлем зачем?
- Он будет блокировать все, кроме мишени. Только она, и дуло пистолета. Когда дойдет до автоматизма - тогда снимешь шлем. И, хотя обычно советуют считать мишень безликой, я тебе посоветую представлять ее либо Ящером, либо Валлем. Так будет надежней.
Программист скрипнул зубами.
- Лучше Валлем.
- Дело твое. А насчет Лайты... Проверь ее прошлое. Чтобы не вляпаться еще раз по незнанию. Поверь моему опыту, лучше все знать заранее. Кстати, шеф когда будет выступать?
- Завтра с утра. Ты скоро получишь приказ об усилении патрулей.
***
Дейворт сидел в своем "кресле раздумий".
Вид за окном был особо впечатляющ, поскольку надвигалась гроза. Небо, заполненное тяжелыми тучами, уже выдавало всполохи молний, и вызывало ощущение неминуемой опасности.
Его мысли скользнули на недавно собранные факты. Куча мелких ограблений, которые, в общем-то, не имели смысла по отдельности, складывались в картину пугающего размаха. Похищения провианта, который способен долго лежать на складах, проходили повсеместно, но ОКОП, даже если и обращал на них внимание, не видел всей картины, а потому не беспокоился.
Мелкие, казалось бы, не связанные друг с другом вещи, объединялись в его разуме, и за этим всем маячила одна фигура. Мрачная, безликая, не дающая понять себя, и действующая настолько осторожно, что временами начинало казаться, что ее и вообще не существует, но Рэй помнил о том, что когда Наол Махчени, травианский маньяк, начал действовать, в его существование тоже никто не хотел верить.
Именно тогда его разум показал себя впервые во всей красе, сплетя из кусочков информации, которая была в уже несуществующих газетах полную картину, с которой он и обратился в уже несуществующую полицию.
Они посмеялись над ребенком, которому не было еще и пятнадцати лет, когда он заявился и сообщил о том, что в городе действует серийный убийца. На тот момент было всего две жертвы, и еще очень многих можно было бы избежать, но они всего лишь посмеялись.
Тогда он решил сам поймать его, человека, в существование которого никто не верил, и никто не искал.
Это была титаническая работа, поскольку обрывков информации в прессе было катастрофически мало, и ему приходилось незаметно, в свободное от учебы время, пробираться на места преступлений, и искать то, что не заметили полицейские.
Иногда ему везло, и тогда новый кусочек головоломки вставал на место, но по большей части полиция ухитрялась собрать все улики, о которых молчала, и он оставался ни с чем. Лишь тогда, когда он случайно встретил на одном из мест преступлений Айкрона Нойрама, он смог получить доступ ко всем материалам.
Рэй улыбнулся.
Айкрон, дед Роана, тоже не сразу смог поверить ему, но, в отличие от остальных, решил проверить информацию предоставленную мальчишкой, после чего сам пришел к нему, и они просидели две недели над уликами и отчетами. Именно это стало той основой, на которой, в дальнейшем, выросла их дружба.
Когда стал ясен принцип, по которому маньяк выбирал себе жертв, Рэй сам предложил его спровоцировать, но что-то пошло не так. Задуманная провокация удалась полностью, но, каким-то образом, Наол сумел обойти все зоны, которые просматривала полиция, и выкрал его.
Следующая неделя стала одной сплошной пыткой.
Проклятый нож, которым Наол резал его спину, не давал ранам заживать, пока тот рисовал на его коже сетью порезов свой очередной "шедевр". Единственное, что не давало умереть от кровопотери, было то, что псих прекрасно владел заклинанием стимулирующим выработку крови, и, в результате, кровопотеря за эту неделю составила несколько сотен литров. Когда по какой-то причине, он задержался, и дал время собраться с мыслями и силами, Рэй бросил все, что имел, чтобы вызвать своего друга.
Была глубокая ночь, когда Айкрон получил вызов, но это не помешало ему успеть запеленговать слабеющее сознание, и примчаться на помощь в тот момент, когда до завершения картины оставалось всего пять порезов, после которых, как знал Рэй, был бы удар милосердия, обрывающий мучения жертвы.
Дальше - были Целители и Айкрон, который не отходил от него ни на шаг следующие полгода. Позже - появились допущенные репортеры, которым выдали отредактированную Советом версию событий, и маленький Рэй стал героем, а про старого полицейского все дружно забыли.
В этом не было ничего удивительного. Мальчик, который должен был стать Высшим универсалом, был куда интереснее Совету, чем какой-то полицейский, которому через пару лет уже нужно было на пенсию.
Однако, не смотря на это, он не забыл своего спасителя, появившись в его доме тогда, когда ему предложили место в Совете, и предложив выполнить все, чего бы он не попросил. Старый полицейский вытер слезы, и попросил пристроить к делу его внука, в которого верил намного больше, чем в своего не слишком путевого сына, и Рэй сдержал слово, о чем позже ни разу не пожалел.
