— Замечательно, Стенгар, — кивнул Гундольф и вдруг взревел: — Замечательно для слепого сосунка! Я знаю Копана я хорошо представляю себе, во что бы превратилась башка этого бедного парня в то самое мгновение, когда Конану вздумалось бы до нее дотянуться. — Затем он широким жестом обвел всех собравшихся. — Я наказываю каждого из вас на пять монет. И приведите в чувство этого молодого болвана, чтобы я потом мог розгами вбить в него немного ума. Конан, прошу в шатер. Мой конюх позаботится о твоей лошади.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЛЕВАЯ РУКА ГУНДОЛЬФА
— Ну что, Конан, все топчешь дороги наемников? — Гундольф удобно откинулся на вышитую подушку и поднес к губам кубок, осыпанный драгоценностями. На капитане наемников была только легкая хлопчатобумажная рубаха и штаны. Воздух в шатре, под пронизанным солнцем навесом, был теплым и влажным. Вечерний ветерок шевелил полог у входа, время от времени обдувая разгоряченные лица сидящих.
Старый вояка с ухмылкой глядел на киммерийца:
— А я-то думал, что какая-нибудь пышнотелая аристократочка уже приглядела тебе теплое, уютное местечка начальника ее личной охраны.
Конан сидел посреди шатра скрестив ноги и широко улыбался.
— Мимо цели, Гундольф. Уже не одна пыталась. — Он глотнул из кубка, тоже усеянного драгоценностями. — Но я не домашняя собачка, которую можно держать на коленках.
Оба засмеялись. Потом Гундольф сказал:
— В свое время, когда я был твоих лет, мне тоже многие предлагали. И я тоже бежал от этого, как от чумы. — Он задумчиво улыбнулся. — Разве что разок или два соглашался.
Конан заржал и потерся спиной о центральный шест палатки, чтобы почесаться.
— Однако же, смотрю, ты в Коринфии пошел в гору с тех пор, как мы с тобой в последний раз виделись. Ты возглавляешь крупный отряд наемников, имеешь добрую славу среди бойцов. — Он поднял свой кубок: — Твое здоровье!
Предводитель наемников пожал плечами. Если только его жест можно было так назвать, ибо он полулежал, опираясь на локти.
— Возможно, именно добрая слава, о которой ты говоришь, и привлекла сюда весь тот сброд, который ты видел. Летят, как мухи на мед. Таких, как ты, можно по пальцам перечесть. — Он покачал головой. Волосы у Гундольфа были еще темными, хотя в них уже появилась седина. — Лично для меня, Конан, этого недостаточно. Я все еще присматриваю для себя постоянное местечко. И начинаю сомневаться, что эти мятежи и бунты в провинциях помогут мне найти такое место. Будь моя старость обеспечена приличной добычей, я бы с удовольствием ушел на покой. Если не здесь, то среди колосящихся полей моей родной Бритунии.
— Думаешь, здесь можно много взять? — Конан наклонился вперед, упираясь локтями в крепкие колени. — Я мало знаю здешнюю ситуацию — о мятеже Ивора против кофийского короля. — Он поднял бровь, — Рискованное дельце, но, возможно, в этом богами позабытом уголке королевства сработает.
— О да, у принца Ивора неплохие карты в игре против своего дяди. — С волчьей ухмылкой Гундольф продолжал: — Страбонус зарвался. По всему Кофу зреет недовольство. Королю приходится содержать большую армию, чтобы хотя бы в других областях сохранять какое-то подобие мира. Это вызывает высокие налоги, что разоряет и крестьян, и скотоводов.
Конан поскреб подбородок:
— Что ему мешает послать сюда легион или два, чтобы раздавить мятеж Ивора в назидание остальным?
— Не думаю, чтобы он это сделал. — Гундольф сел прямо. — Остальные недовольные провинции слишком близко находятся от столицы. Страбонус не может себе позволить оторвать даже один легион от Хоршемиша. Он не смеет послать против нас достаточно войск, боясь потерять все.
— Почему бы ему не предложить Ивору мир? Тем самым он положил бы конец нашей работе.
— Нет, этим он показал бы слабину и дал надежду на победу другим мятежникам, готовым уже взорваться. — Гундольф наполнил свой почти уже пустой кубок. — Нет, Конан, похоже, кампания предстоит нам долгая. Мы будем то здесь, то там отхватывать по куску. Помяни мое слово, больших сражений не ожидается. — Он глянул на своего гостя из-под кустистых бровей. — А потом здесь установится шаткий мир, так я думаю. — Он улыбнулся. — Тогда-то принцу Ивору мы понадобимся уже надолго, чтобы защищать его новое королевство. Тут мы и получим хорошую службу.
— Итак, никаких шансов покончить с этим делом одним решительным ударом. Именно так бы я поступил, а затем перешел бы к следующей войне… — Конана прервал громкий гул голосов, топот и скрежет тележных колес.
— Вроде кто-то новенький прибыл. Возможно, это караваны с деньгами. — Гундольф отставил кубок, потянулся и быстро вскочил на ноги.
Конан также встал — бесшумно, легко.
— Караван? Откуда деньги?
— Из Турана, Империи Встающего Солнца, от нашего предыдущего работодателя, короля Илдиза, если быть точнее. — Гундольф взял свой меч, шлем и легкую кольчугу с крюка, вбитого в центральный шест шатра. — Еще одна причина, по которой Страбонус никогда не пойдет на мир с Ивором. Он заключил договор с Тураном, и это еще новый шип в жирный бок Кофа.
Конан недовольно заворчал:
— Туранская империя всегда была жадной до новых союзников и государств, которые ему что-то должны. А еще больше она любит рвать на куски близлежащие страны. — Он пошел следом за Гундольфом к выходу из палатки. — Но можно ли доверять старому Илдизу? Заплатит ли он?
Гундольф остановился прямо перед пологом.
— Откуда Ивор берет деньги — это его проблемы, не наши. Он и сам не нищий. Кроме того, вряд ли он будет медлить с выплатой, когда три тысячи наемников торчат прямо под воротами его города.
Капитан вышел из шатра, где его окружили солдаты.
— Ну? Какие новости?
— Вьючный караван с восточного перевала, капитан. Сильно охраняемый.
Говорил тот тип, которого давеча Гундольф назвал Зено, — крепко сбитый человек с вьющимися рыжими волосами. Он был вооружен двуручным мечом и, казалось, готов был сопровождать своего капитана.
— Как я и думал. — Гундольф кивнул ему. — Мне нужно идти в цитадель. Кстати, Зено, ты, как мой лейтенант, останешься здесь. — Он смерил взглядом своего подчиненного с головы до ног и положил руку ему на плечо. — Конечно, когда идешь к аристократам и другим капитанам наемников, никогда не помешает лишний острый меч и чуткое ухо; для этого вполне подойдет Коиан. После сегодняшнего происшествия, — он глянул на Стенгара, который стоял в стороне отвернувшись, — ясно, что в лагере нужна твердая рука. Понятно?
— Да, капитан! — Зено недовольно кивнул. Конан на мгновение поймал его исполненный ненависти взгляд.
— Хорошо. — Гундольф повернулся. — Едем, Конан. Держись той стороны, где у меня нет меча, и на пару шагов позади.
Подбежал солдат, который вел в поводу оседланных коней. Под седлами лежали попоны черно-желтого цвета с гербом Гундольфа. Когда Конан сел в седло и поехал по пыльной дороге между палаток, он заметил Стенгара, который мрачно перешептывался с Зено.
Впрочем, вскоре внимание Конана целиком поглотила картина, открывшаяся перед ним. Вьючные мулы и всадники проходили по главной дороге лагеря, — ведущей по виноградным горам. Животные были тяжело нагружены бесформенными тюками и высокими корзинами, под которыми лежали ковры. Их длинные уши устало свисали. Туранцы в войлочных куртках погоняли их. Их лошади были покрыты пеной. Вдоль дороги собралось немало наемников, которые, как обычно, встречали вновь прибывших градом непристойностей. Однако что-то во всей этой сцене вызывало у солдат больше возбуждения, чем обычно.
Только через несколько секунд Конан понял причину этого. Заключалась она в вооруженных охранниках, которые ехали на своих резвых гирканских конях по обеим сторонам каравана. Четверо из них ехали в хвосте процессии. Они были до самой шеи закованы в броню, меха, пыльную дорожную одежду, так что их почти было не видать. Но очертания их фигур и изящество движений не позволяли ошибиться.
— Бабы! — грубый крик донесся до ушей Конана. — Король Турана послал меченосных шлюх охранять наши денежки!
Топот, свистки и вопли зрителей выражали одновременно восхищение и ярость.
— К черту деньги! Я возьму натурой! — Молодой человек с раскрасневшимся лицом вместе со всеми остальными бежал за караваном. Теперь же он выскочил вперед. В мгновение ока он вскочил на лошадь одной из стражниц. Он попытался схватить всадницу — но локоть в кожаном рукаве внезапно ударил его под дых.
Затем рука поднялась еще раз и нанесла удар по лицу, так что он упал в пыль. При виде этого зеваки взвыли от восторга.
Гундольф и Конан примкнули к каравану позади скрипучей черной арбы, увлекаемой двумя ослами. Арба была высокой, четырехугольной, на двух огромных скрипучих колесах, окованных бронзой. Колеса проделали долгий путь, судя по их состоянию.
