Дружный хор птичьих голосов раздавался над головой; Иеро неторопливо ехал по разбитому тракту, прислушиваясь к пению птиц и купаясь в ярких лучах полуденного солнца. Небо было безоблачным, августовская жара — умеренной и приятной. Лорс бежал небыстрой иноходью; он мог двигаться так часами без каких-либо понуканий со стороны седока. Клоц любил своего хозяина и точно знал, насколько далеко дозволялось ему заходить в своих капризах, чтобы не вывести Иеро из терпения. Большие уши зверя слегка шевелились — звуки были источником новостей, а Клоц мог слышать шорох любой мелкой твари в лесу на расстоянии четверти мили. Но пыльная дорога, расстилавшаяся перед длинной мордой лорса и внимательными глазами всадника, была пуста. Волки исчезли, и только кучки помета напоминали о стаде баферов, мчавшемся где-то далеко впереди.
Их путь проходил через девственный лес. Большинство районов Канды еще не было заселено, и многое в них оставалось совершенно неизвестным и загадочным. Наиболее отважные и предприимчивые устремлялись на новые земли; волны колонизации расходились кругами от каждого из крупных центров аббатств, но случалось и так, что поселенцы исчезали без следа. Пионеры, отправившиеся в дикие области, утерявшие связь с центром, лишившиеся твердого руководства, пропадали таинственно и необъяснимо. Однажды какой-то лесной рейнджер — охотник или, возможно, священник, посланный пограничным аббатством, — нашел в глухом лесу развалины домов, заросшие сорняками поля и жалкие остатки раздробленных человеческих костей. Жители ближайших районов были предупреждены об опасности, но в народе прошел слух, что священники специально сдерживают поселенцев, чтобы воспрепятствовать захвату земель в дальних лесах. Однако ни у кого не появилось даже мысли, что аббатства сами могут быть причастны к этим трагедиям. Подобные слухи не отвечали бы реальности; секретов у аббатств имелось немного, и они никогда не накладывали запретов на повседневную жизнь людей. Совет аббатств повторил предостережение, призывая к осторожности в освоении новых территорий. Это, однако, не уменьшило стремления многих смельчаков к опасным скитаниям. Совет пытался строить новые аббатства в заселяемых районах, создавая форпосты цивилизации и знания, вокруг которых могли бы сплотиться поселенцы. Однако, хотя мужчин и женщин в Канде хватало, очень немногие из них могли стать хорошими священниками и солдатами. Это была медленная работа.
Размышляя на такие темы, Иеро покачивался в высоком седле. Специальная мнемоническая тренировка помогала ему без труда запоминать все увиденное для будущего отчета. Вздымающиеся в небо сосны, большие белокорые осины, масличные пальмы, огромная куропатка, мелькнувшая среди деревьев, — все было интересно священникам-регистраторам аббатства. Еще в ранней юности будущий служитель Бога усваивал, что в жестоком и ненадежном мире лишь знание является единственным реальным оружием.
Лорс и его всадник находились сейчас на расстоянии восьми дней пути от самого восточного аббатства Метсианской республики. Эта южная дорога, один из основных торговых трактов, связывающих Метс с союзом Атви, была малоизвестна. Иеро выбрал ее после длительных размышлений, потому что он собирался двигаться на юг и на восток одновременно, а также по той причине, что путешествие в этих краях могло дать новые сведения для исследовательских центров аббатств.
Постепенно мысли священника обратились к его миссии. Он был лишь одним из шести добровольцев, посланных аббатствами, и не питал никаких иллюзий относительно полученного задания: поручение было опасным. Смертельно опасным! Мир наполняли жестокие звери и еще более жестокие люди, которые не признавали никаких законов и заключили союз с темными силами и лемутами. А сами лемуты, что они такое? За свою жизнь он дважды сражался с ними; последний раз — два года назад. Свора из полусотни отвратительных обезьяноподобных тварей верхом на неоседланных полосатых собаках гигантских размеров атаковала караван на Великой восточной дороге, охраной которого он командовал. Несмотря на всю его бдительность, несмотря на то, что под его командой была сотня опытных солдат и целая армия торговцев, которые также являлись хорошими бойцами, нападение удалось отбить с большим трудом. Двадцать погибших, несколько исчезнувших повозок и ни одного пленника, ни живого, ни мертвого, — вряд ли это можно было считать победой! Если лемут падал сраженным, одно из пятнистых собакоподобных созданий хватало его и уносило прочь.
Изучая лемутов долгие годы, Иеро узнал о них немало подробностей — пожалуй, не меньше, чем специалист, имеющий высший ранг аббатства. Он знал о них достаточно, чтобы представить себе, сколь многого он еще не знает и что в этом огромном мире существуют вещи, о которых он не имеет ни малейшего понятия.
Мысль о том, что дальнейший путь и ближайшее будущее нуждаются в изучении, заставила его притормозить лорса. Использование сил разума для дальновидения и прекогнистики, как с помощью лукинаги, так и без нее, являлось весьма опасным занятием — ведь слуги Нечистого тоже обладали телепатической мощью и способностью к восприятию не высказанных человеком слов. Не стоило гадать, что произойдет, если свора таких же монстров, как атаковавшие караван, наткнется на одинокого путника на безлюдной дороге.
Но если существовала какая-то опасность, дальновидение иногда помогало избежать ее — разумеется, если не впадать в крайности. В школе аббатств учили: «Ваш ум, ваши знания и ваши чувства являются наилучшими помощниками, которых не заменят телепатический поиск, дальновидение и предсказание будущего. И если слишком часто прибегать к этим средствам, они могут стать очень опасными». Это было очевидно, как божий день. Но пер Иеро Дистин, даже без всех своих талантов заклинателя, вовсе не был беспомощным; он являлся ветераном, опытным священником-воином, и все подобные соображения давно перешли у него из области разума в разряд безошибочно действующих инстинктов.
Он направил своего лорса на север, в сторону от дороги, различив близкое сопение баферов.
«Быстро они двигаются», — подумал Иеро и удивился: с чего бы?
На маленькой солнечной прогалине в сотню ярдов длиной он натянул поводья, спешился и велел Клоцу стоять тихо и наблюдать. Большому лорсу эта процедура была известна не хуже, чем всаднику; он задрал голову вверх, встряхнул своими еще не окрепшими рогами и принюхался. Тем временем Иеро извлек из седельной сумки деревянные знаки сорока символов, кристалл и ритуальную накидку. Набросив ее на плечи, он уселся, скрестив ноги, на мягкую подстилку из сосновых игл и принялся сосредоточенно всматриваться в кристалл. Через некоторое время его левая рука шевельнулась, ладонь легла на кучку крохотных деревянных фигурок; одновременно он начертил правой рукой знак креста перед лбом и грудью.
— Во имя Отца, Сына и Святого Духа, — негромко произнес он. — Я, священник Божий, прошу показать мой дальнейший путь. Я, смиренный служитель человеческий, прошу помощи в моем странствовании. Я, существо земное, прошу Творца о знамении… — При этих словах он сконцентрировался, вглядываясь в кристалл и направив свои мысли на дорогу, на ее юго-восточную часть, являвшуюся ближайшей целью его путешествия.
Ясная глубина кристалла затуманилась, помутнела, наполнилась плывущей призрачной дымкой. Тысячи лет назад, еще до Смерти, антропологи двадцатого века отказывались верить собственным глазам, когда видели двух австралийских туземцев, пристально вглядывающихся в водяные лужи и обменивающихся мыслями на расстоянии сотен миль. Сейчас человек семьдесят пятого века готовился разглядеть то, что ждало его впереди в опасных странствиях.
Дымка рассеялась, и Иеро ощутил, что погружается в кристалл, как будто бы становясь его частью. Он отогнал прочь это привычное ощущение, и вдруг ему ясно представилось, что он парит в воздухе на высоте нескольких сотен футов и смотрит вниз на стадо баферов, на лес и на дорогу. В какой-то части его сознания мелькнула мысль, что на этот раз он использует глаза птицы, почти наверняка — ястреба. Возникшее перед ним изображение местности качалось взад и вперед по широкой дуге, пока он фиксировал в памяти все увиденное. Тут было озеро, южнее — река у большого болота, и мили три тракт тянулся через какие-то нагромождения валунов и каменные завалы. Они явились Иеро на краткое мгновение, и он не смог понять, что же это такое (птица не сознавала, с какой целью ее используют), но отметил, что здесь придется ехать с осторожностью. Он не держал птицу полностью под своим телепатическим контролем; это было бы трудное, почти невозможное дело. Но его сосредоточенность на предстоящем пути как бы притягивала сознание любого существа, которое видело этот путь яснее, чем он, — подобно тому, как магнит притягивает железо. Если бы в небе не оказалось птицы, он увидел бы дорогу глазами белки на высоком дереве или даже глазами бафера — если бы не нашлось ничего более подходящего. Лучшими «глазами» являлись, конечно, ястребы и орлы, а так как здесь их водилось в избытке, шанс попасть в цель был достаточно велик. Их глаза не походили на человеческие, но, по крайней мере, обеспечивали бинокулярное зрение. Впрочем, разница не вызывала затруднений у человека с опытом Иеро; при нужде он мог воспользоваться глазами любого создания в лесу, в поле или в небесах.
