* * *
Соня подкрадывалась ко мне, хитрая лисица. А может, и волчица, но это авансом.
— Сэндвичи с собой — это так мило. Мамочка делала? — спросила она с издевкой.
Если бы я заранее не почувствовал, что она хочет найти меня на большой перемене и что её внимание направлено в мою сторону… Если бы не ощущал, что свои интерес она всячески скрывает, то отнесся бы к словам иначе.
— Сам сделал, — ответил ей. — Хочешь?
— Что в них?
— Мясо, какая-то зелень, сыр.
— Что ты делаешь в нашей дыре, Курт? — присела она рядом и взяла один из двух сэндвичей. Понюхала, откусила небольшой кусочек, осталась довольна, хоть и не показала этого, а потом укусила с жадностью.
— Теперь это и моя дыра.
— Почему перевёлся?
— Так вышло.
— Унылая отмазка, — сказала Соня с набитым ртом.
— А ты сама что здесь делаешь?
— Знаешь, ты первый, кто это спросил. Наверное… существую. Как и все остальные.
— Отсиживаешь срок?
— Типа того, — хмыкнула девчонка.
— А дальше что? Есть большие планы по покорению мира? Или тихо сгниешь в Низинах?
— Сгнить в низинах — звучит почти как клевый план.
— Значит, ты из тех, кто не думает о будущем, — кивнул я, поедая свою часть обеда.
— Здесь сложно думать о будущем. Если задержишься у нас, то поймешь.
— Кажется, ты что-то говорила про то, что мне бы до конца недели дожить.
— Ты обидел пчёлок. Странно, что они ещё не избили тебя, не запугали, не пырнули ножом или не засунули твою голову в унитаз.
— А что, бывало и такое?
— Что именно? Тебя больше удивляет нож или голова в унитазе?
— Так сразу и не скажешь.
— Кстати, помяни чертей, они и появятся.
Соня посмотрела на троицу, что вынырнула из-за угла и направилась в мою сторону. Дерзкие, полные решимости, накрученные по самую макушку. Я не шелохнулся, продолжив есть.
— Соня! — крикнул их главный. — Свалила нахер!
— Сам свали, урод! — огрызнулась она моментально.
Парень от этого растерялся и остановился, но ненадолго. Он слишком накручен. И правда, пчёлки. Эмоции так и жужжали вокруг них.
Я закинул остатки сэндвича в рот и продолжил медленно жевать, ожидая, что будет дальше.
— Ты ведь знаешь, что мы не только страх собрать можем, — выставил палец в сторону Сони парень. — Лучше вали, пока за тебя не взялись.
Я посмотрел с насмешкой на Соню. Что она сделает? Так ли крута, как хочет казаться? Девушка задумалась. Вспомнила что-то мельком, нахмурилась и огляделась, словно потеряла нить и забыла, что происходит. Увидела меня, ответила извиняющейся улыбкой, подхватила сумку и отправилась отсюда подальше. Благоразумный ход.
Посмотрел на крикуна. Он одет в длинную майку без рукавов. Толстовку повязал на поясе. Несмотря на юный возраст, руки покрывали татуировки, а на шее виднелся скорпион — знак банды. Сами они себя так и называли. Скорпионами. Люди же их звали пчёлками. Соня не знает, что сообщила мне много чего полезного. Того, чем я и сам интересовался.
Да и это её замешательство. Ещё одно подтверждение, что мне улыбнулась удача.
Отряхнув руки, поднялся и встал напротив мелкого скорпиончика. Его звали… Впрочем, какая разница. Мне нужен совсем другой человек. Я огляделся, но никого подозрительного не увидел. Слишком много школьников вокруг, легко затеряться.
— Ты кое-что забрал у нас, урод, — ткнул меня пальцем в грудь говорливый.
— Да неужели, — хмыкнул я, сделал шаг назад и достал из кармана оранжевый флакон.
Уронив его на землю, топнул. Раздался хруст стекла.
Тот, что стоял слева… Надо всё же узнать их имена, а то так и запутаться можно. Почти у любого человека, которого я встречал, имя выступало столпом личности. Что-то вроде нити, пронизывающей остальные участки. Если знать, куда смотреть, то легко найдешь нужное.
Парня слева звали Адам. Угрожающего придурка — Шон. Того, что справа, — Джейкоб. Мне понадобилось две секунды, чтобы найти, как их зовут. За это время Адам успел побледнеть, раскрыть рот и схватиться за голову. Джейкоб нахмурился, сжал кулаки и двинулся на меня. Шон последовал за ним. Эмоции, которые его переполняли, вскипели, как набитый взрывчаткой чайник.
Люди — сложные существа. Редко когда у них в моменте преобладает одна эмоция. Гораздо чаще встречаешь коктейль из противоречащих друг другу чувств. Шон не стал исключением. Он злился на меня и мечтал отомстить. При этом он ощущал страх, направленный куда-то далеко. На последствия того, что я сделал.
Шон кого-то боялся в этой школе. И этого кого-то мне надо найти. Впрочем, достаточно сделать так, чтобы он сам захотел меня отыскать.
Когда Шон схватил меня за грудки, я отвёл руку и позволил короткой дубинке скользнуть из рукава в ладонь. Когда он начал замахиваться, чтобы ударить в лицо, я шагнул в сторону, от чего моя кофта натянулась, и резко опустил дубинку ему на локоть. Раздался крик, и парень повалился на землю, схватившись за больное место.
Джейкоб был слишком тупым, чтобы осознать опасность. В его понимании он по прежнему оставался охотником, а я — добычей.
Дубинка прилетела ему в челюсть. Щека смялась, будто резиновая. Голову повело вбок, а изо рта вылетела пара зубов вперемешку с кровью. Удара хватило, чтобы обезвредить самоуверенного подростка. Но я недооценил Адама. Он набросился на меня, врезался в корпус и повалил на землю. Руку с дубинкой ловко блокировал и врезал кулаком в подбородок. В голове что-то взорвалось, я потерялся и поплыл. Он ударил ещё раз, а потом ещё, пока не превратил моё лицо всмятку.
Когда пришёл в себя, чужая туша уже слезла с меня. Перевернувшись, сплюнул кровь, ощупал языком зубы. Либо он не умеет бить, либо я слишком везучий. Поднявшись, увидел, как Адам помогает уйти своим друзьям. Те бросали на меня злые взгляды, но продолжать не захотели.
— Мы не закончили, — буркнул я, сплюнув ещё один сгусток крови. Коснулся лица, но быстро одернул руку.
Больно. Но ничего, переживу.
Моей фразы они не услышали и вскоре свалили за ближайший угол. Кажется, на сегодня приключения закончены.
* * *
Чтобы попасть домой, мне надо ехать через две пересадки. Я убедился, что за мной никто не следит. С этих малолетних бандитов станется, наверняка уже задумали подкараулить в следующий раз.
Мы с ними обязательно встретимся, в этом я не сомневался. Но встретимся на моих правилах, когда я буду готов.
Автобус тарахтел, дергался раз в пару минут и демонстрировал то ли упёртую живучесть, то ли то, что ждёт в старости каждого, если он встретит свои последние годы в Низинах. Работа на износ, даже когда срок годности вышел.
Водитель фонил тем сбором, который я называл «удушение». Едва тлеющие угли ненависти, пассивной агрессии, тупого смирения и ещё пятерки не самых лучших чувств, на которые способен человек. Тупым смирением я называл вовсе не то, про что говорилось в Библии. Нет, это было смирение сдавшегося человека, единственная радость которого — делать хоть что-то, пусть и давно ненавистное.
Я повернулся и посмотрел на женщину, что сидела рядом. Её лицо, изъеденное оспой, было отражением самой жизни. А бутылки в пакете, что позвякивали, когда дергался автобус, намекали, как именно она убегает от реальности.
Женщина подняла голову, заметила мой взгляд и приподняла верхнюю губу, показывая, что денег на зубного у неё последние десять лет не было.
Смотря на эту картину, я всё лучше и лучше понимал, почему любой человек, не потерявший остатки здравого смысла и волю к жизни, стремился сбежать из Низин. Я же туда сунулся по доброй воле.
Не желая больше слышать эмоции людей, я закрылся и дальше собрался ехать, уставившись в окно.
Голова раскалывалась от боли. Кожу на лице стянуло, а губы распухли так, будто их осы покусали. Не осы, а пчёлы, но сейчас от этого было не легче. Кулаки чесались. Я разбил костяшки, и они покрылись засохшей коркой крови. Когда вернусь домой, надо будет нормально обработать раны и закинуть одежду в стирку, чтобы отец не заметил. Хотя он мало что замечает. Отчасти из-за меня. Не хотелось бы снова залезать ему в мозги, поэтому лучше убрать лишние поводы.
