Странным образом глаза Назира были сильно похожи на живые карие глаза уже пожилой Настоятельницы Гантии.
И Назир и Аури, оба, соблюдали вежливый нейтралитет по отношению друг к другу, чем немало удивляли всех обитателей монастыря. Когда измученные монахини спрашивали Гантию, “почему Аури не трогает Назира”, та лишь пожимала плечами. Хотя, конечно, она сама прекрасно знала ответ на этот вопрос.
После того как Аури чего-нибудь натворила и ей нужно было спрятаться от наказания, она убегала на берег реки, садилась на свой любимый плоский серо-голубой камень и бултыхала ногами в воде. Когда ноги замерзали, она залезала на самый крупный темный валун и просто грелась на солнышке. В таких побегах ее чаще всего сопровождал Назир. И картина сидящей на берегу девчушки и маячившей чуть поодаль высокой изящной собаки с белоснежной шерстью, была хорошо знакома жителям деревушки. Они никогда не сидели в обнимку, не разговаривали, создавалось такое впечатление, что они общаются мысленно, загадочным образом чувствуя друг друга. К ним никто из деревенских никогда не подходил. В такой момент к Аури могли подойти только два человека, сама Настоятельница Гантия или монахиня Нурия. На приближение любого другого человека Назир только высокомерно скалил зубы, чем отбивал все желание подойти к этой парочке напрочь. К Нурии он относился более снисходительно и подпускал к девочке.
Сама Аури воспринимала Назира как что-то само собой разумеющееся, что-то родственное или родное, как неотъемлемую часть своей жизни.
Когда у девочки отросли волосы, она придумала себе еще одну забаву: она ложилась на плоский камень, который лежал практически вровень с водой, и опускала в воду концы своих волос. Ей нравилось наблюдать, как золотистые пряди колышутся в воде и поблескивают отдельными золотистыми нитями. Однажды она вытащила небольшого краба, который непонятно зачем прихватил клешней ее прядки.
Деревенские пацаны, которые были старше Аури, неоднократно предпринимали попытки поймать и отлупить несносную пигалицу. Самостоятельная задорная девочка, которая в отличие от других послушниц, ходивших только гуськом за монахинями, бегала, воровала яблоки в деревне и проказничала одна, сама по себе, естественно вызывала не только любопытство, но и определенную зависть.
Первая попытка деревенских мальчишек поймать Аури не увенчалась успехом лишь по одной причине - девочка просто успела убежать. Маленькая и юркая, ей хватило ума чтобы сообразить, что с тремя мальчишками, которые старше ее на два или три года, лучше не связываться, тем более на их территории, в деревне.
Аури даже немного испугалась, хотя такие эмоции были ей совсем не свойственны. Мысль о том, что ее могут отлупить, у нее восторга не вызывала, и в дальнейшем девочка старалась избегать таких встреч. Однако неугомонные сорванцы не успокоились, старались подкараулить ее, и однажды у них это получилось.
Аури заловили в проходе между двумя сарайками, с одной стороны было двое пацанов помельче и с другой стороны один бугай покрупнее. Аури прикинула, что стены сараев высокие, залезть на них легко не получится. Пока она перебирала в голове возможные варианты побега, бугай приблизился.
- Вот и попалась шмакодявка, ну-ка давай нам все свои монеты, - угрожающе заговорил самый старший.
- У меня нет никаких монет, даже самой маленькой, - сердито ответила Аури, пытаясь сообразить, откуда бы у нее могли бы взяться монетки.
- Значит иди воруй, - загоготал бугай, - А еще принеси нам свежего хлеба из этой, как она там у вас называется, трапезной.
Аури сморщилась, ей очень не понравилось увиденное и услышанное. И начала вести себя как обычно: она прищурилась, и в то мгновение, когда из-за угла сарая появилась голова Назира, за спиной девочки взорвалось два водных шарика, а бугай рухнул навзничь, поскользнувшись на льду. А Аури уже стояла, улыбаясь, позади Назира, который весьма недружелюбно демонстрировал всем окружающим свои белоснежные клыки.
Пацаны быстро уяснили, что мелкое недоразумение по странному стечению обстоятельств находится под опекой особенного пса настоятельницы, и с тех пор напрямую ее не задирали, но зуб в сторону девочки все равно точили.
5. Серые балахоны
Однажды осенним вечером, когда солнце еще не скрылось за горизонтом и от алого диска пошли красные всполохи, не предвещавшие ничего хорошего, к монастырю подошла группа непонятных людей. Монастырские служительницы сначала подумали, что это странствующие монахи Легиона, потом поняли что это не они. Высокие худые мужчиной в серых рясах с глубокими капюшонами, которые никому не показывали своих лиц, вели себя совсем недружелюбно и в некоторой степени даже вызывающе.
Подойдя к монастырским воротам, они потребовали саму Настоятельницу. Крайне недовольная Гантия вышла после молитвы и быстрым шагом подошла к ним.
- Кто вы и с какой целью к нам пожаловали? Уже поздний вечер и не время для светских визитов, - недовольно сказала она.
- Мы пришли к тебе отнюдь не со светским визитом, мы служители Ордена Черного Феникса, у вас в монастыре появился ребенок с огненной магией. Мы хотим забрать его, Настоятельница.
- Но у меня нет послушниц с огненной магией, если бы я знала об этом, я бы уже давно отправила такое дитя в столицу, - Гантия с сожалением посмотрела на них.
- Пока вы не покажете нам всех, кто есть у вас в монастыре, мы отсюда не уйдем, - раздраженно проговорил самый высокий служитель.
- Хорошо, завтра утром я покажу всех своих послушниц, - настоятельница скрипнула зубами.
Она понимала, что с группой мужчин она одна, вместе с монахинями и девочками, просто не справится, их перережут как кроликов, а в наличии оружия у прибывших Гантия ни капли не сомневалась.
- К сожалению у нас нет мест для ночевки такого количества мужчин, но мы можем вам предложить переночевать в сараях с сеном, - как можно вежливее постаралась сказать Настоятельница Гантия.
- Нет, - жестко ответил старший представитель ордена, - мы переночуем за пределами стен женского монастыря.
Мужчины в рясах не спеша ушли за ворота, а у настоятельницей на душе скребли кошки. Она точно знала, что у нее нет никого с даром огненной магии и, кроме того, сильно магически одаренный ребенок у нее был только один - та самая несносная проказница Аури.
Страшные темные мужчины, не показывающие своих лиц, вызывали только неприязнь и брезгливое отвращение. Черные непонятные веревки у них в тонких, костлявых, как-будто старческих руках, с непонятными значками и редко, но встречающимися какими-то красными символами, которые она не могла расшифровать и не понимала, что они означают.
Настоятельницу мучило несоответствие молодых, или не совсем молодых, но еще не старых голосов и иссушенных рук, которые были доступны для обозрения окружающим в те редкие моменты, когда прибывшие поднимали длинные рукава. В дополнение к своеобразному внешнему очарованию, от этих людей исходил неприятный концентрированный запах чего то горелого и тухлых яиц. А вот конкретно чего, никто так и не смог определить.
Когда служители ордена ушли за ворота, Настоятельница Гантия вернулась в монастырь и пошла искать Аури. Долго искать не пришлось, она обнаружила Аури на кухне, затаившуюся под рабочим столом. Без выяснения намерений девочки, которые явно носили вредительский характер, она крепко взяла ее за руку и привела в свой кабинет. Аури прижала уши и притихла, она не понимала, что случилось, и почему Настоятельница не отругала ее сразу же и куда-то ведет.
Настоятельница подвела Аури к окну на втором этаже, подняла ее и показала группу мужчин, уходящих от монастыря.
- Девочка моя, послушай, это очень серьезно, - в совершенно несвойственной для нее манере, срывающимся голосом начала Настоятельница, - ты можешь баловаться, чудить, ты можешь устраивать ледяные покатушки для ткачихи, но сейчас внимательно послушай меня. Я тебя заклинаю ликом Пресветлой Богини, сидеть тихо, когда завтра утром все пойдут на построение для того, чтобы служители Ордена Феникса могли проверить - у нас нет никого с даром огненной магии. Я хочу тебя спрятать, и не хочу, чтобы эти страшные и неприятные люди увидели тебя. Я не понимаю, почему тебя нужно спрятать от них, но я знаю что так надо. Ты уже взрослая девочка, и должна понимать, что такие люди приносят только беды.
