проговорил я и указал на стрелу.
Кедда помрачнел. Мы оба знали, зачем они сюда явились. Точнее, за кем. Но вместе с Беорой лумлендцы могли освободить и монахов. Я уставился на священника и схватился за меч.
Но Кедда лишь покачал головой. Кивнул в сторону предполагаемого противника и снова качнул. Дескать, обратно Эдельхуну он Беору отдавать не хотел. Вероятно, тоже знал о жестоких наклонностях олдермена.
— Значит, драться.
— Драться, — Кедда обнажил меч. — Не думал, что скажу это, но в Омрике ей сейчас будет лучше.
Я кивнул. Мы расползлись по разные стороны, выискивая врагов. Я спешно чертил руны, сосредотачивал силу. Полоснул острием меча по ладони и начертил руны кровью прямо на лезвии. Кедда ничего не сказал — сейчас было не до нравоучений.
— Вот они! — я услышал тихий хруст отсыревшего хвороста под ногами и выглянул на голос.
Проклятый Ольрик. Парень выглянул из-за дерева и махнул рукой в нашу сторону. Сквозь ряды голых стволов и ветви кустарников теперь можно было разглядеть желто-зеленые нашивки воинов Лумленда.
— Да будь он проклят, — вырвалось у Кедды. — Предатель.
Два десятка.
Один из них вышел чуть вперед и бросил в нашу сторону что-то темное, похожее на камень. Только ударилось оно о землю с глухим стуком, словно было легче, и покатилось к нам. Присмотревшись, я с отвращением понял, что это была отрубленная голова одного из лазутчиков Скегги. Ульф Младший.
Вот как они перешли реку на наши земли… Раз никто нас не предупредил, то весь отряд мертв.
— Отдай мне Беору, начертатель, и я оставлю тебе жизнь, — сказал мрачный высокий человек лет сорока с темной наполовину седой бородой и злыми глазами. Его облачение и оружие показались мне дорогими. Неужели сам Эдельхун?
Я не ответил. Лишь переглянулся с Кеддой, а затем уставился на овраг. Беора подхватила отца Велстана, и вместе они пытались перебраться через ручей. Медленно, слишком медленно…
Я снова начертил руны, руны скорости и защиты, и отправил им в спины. Но не был уверен, что колдовство сработает.
— Хинрик! — снова позвал олдермен. — Я знаю, кто ты! Мне говорили, что ты мудрый муж. Так соверши мудрый поступок, спаси оставшихся людей. Иначе закончишь как твоя птичка. Я даже скажу, как нам удалось его подстрелить, если ты вернешь мне Беору…
Как же я сейчас жалел, что отправился в церковь с мечом, а не любимым топором. А ведь хотел, как лучше: научиться обращаться с эглинскими мечами, чтобы знать силу и слабости этого оружия. Но я не настолько хорошо владел клинком, как любимым топором Вигдис. С ним мы стали единым целым…
— Ну так что, Хинрик? — оскалился Эдельхун. — Ты проявишь благоразумие или принесешь себя в жертву за пустяк?
Мы с отцом Кеддой снова переглянулись. Бывший вояка, ныне носивший скромную рясу духовника, в молчаливой ярости стиснул рукоять меча. Мгновением позже он уставился на меня и покачал головой. Дескать, нет, соглашаться нельзя. Даже не думай, Хинрик.
Я и сам это понимал. Беора — слишком ценная заложница. И уж тем более не следовало отдавать ее Эдельхуну. Заполучив принцессу обратно, лумлендцы снова могут начать давить на Мерглум и Оффу. А нам требовалось, чтобы оба королевства зависели от нас. Проще всего было делать это, удерживая у себя Беору.
Нет, принцессу отдавать нельзя. Да и сама девица не особо-то и рвалась в объятия супруга — вон как припустила по оврагу. Не будь рядом с ней отца Велстана, давно успела бы скрыться. Но церковник едва ковылял, а девчонка не пожелала его бросать…
Мне нужно было тянуть время, чтобы дать ей время уйти. Там, в трех сотнях шагов от леса, ее уже могли заметить наши караульные. Они сразу ее узнают и поймут, что случилась беда. Выпустят отряд — и, быть может, мы успеем продержаться…
— Я спрашиваю в последний раз, начертатель, — голос Эдельхуна прозвучал словно раскат грома в этом тихом лысом лесочке.
— Мне нечем тебя обрадовать, — отозвался я, едва высунувшись из-за дерева.
— Жаль.
Я даже не смог уловить его движения. Лишь взмах руки — мелькнул блик стали — и лумлендцы двинулись на нас, стараясь зайти полукольцом.
Кедда кашлянул.
— Куда ты попадешь, если сейчас погибнешь? — нисколько не шутя, спросил он.
— Я пока туда не собираюсь.
Им было до нас шагов тридцать по прямой, но нас разделял бурелом. Весенний лес дал мне немного времени, и я не тратил ни мгновения. Полоснув по ладони ножом, я пролил кровь на землю, дерево и меч.
— Когги милостивая, хозяйка лесов, помоги мне, — шептал я, чертя руну. — Пусть этот лес станет врагом моего врага. Тройн, доблестнейший из воинов, надели мою руку силой, а железо — крепостью, чтобы я пролил кровь врага в твою честь. Гульг, даруй нам великую ярость, дабы обратить в бегство нашего врага…
Я едва успел начертить последнюю руну, как мимо меня, чиркнув, словно лезвием, по щеке, пронеслась стрела. Кедда перекатился к другому дереву, не давая врагу зайти справа незамеченным.
— Монаха не убивать! — крикнул Эдельхун. — Просто разоружить! Не хочу брать грех на душу…
В ответ на это Кедда лишь расхохотался, и в этом смехе не было ничего хорошего для лумледнцев. А мгновением позже зазвенела сталь.
Я успел подсечь сразу двоих — одному удачно ударил набалдашником меча прямиком под горло, второму полоснул по бедру так, что яркая алая кровь хлынула фонтаном. Не жилец. Не успев выдохнуть, я уже схлестнулся с третьим — желтые и зеленые тряпки мелькали перед глазами, превращаясь в мешанину. Сила рун питала меня, но…
Они почему-то словно работали вполсилы. Я не мог ошибиться с вязью. Но почему-то она не работала как следовало.
С трудом продравшись сквозь нескольких воинов, я поздно заметил, что выбрался на слишком открытое место. Кедду повалили двое. Я хотел было броситься к нему на помощь, но тут лес огласился истошным женским криком.
Эдельхун улыбнулся. А на меня ощерились стрелами сразу трое лучников.
— Не стреляйте, — насмешливо сказал олдермен. — Я хочу, чтобы он видел.
Я выплюнул сгусток крови. Кажется, четвертый — или пятый, все же выбил мне несчастный давн шатавшийся зуб.
— Что я должен увидеть?
— Свой позор, — пожал плечами Эдельхун и уставился куда-то позади меня. — А вот и моя дражайшая супруга.
Я резко обернулся, и внутри у меня что-то оборвалось. Беору, словно мешок, нес на плече рослый воин в добротной кольчуге. Принцесса была без сознания, платье порвано, на руках я заметил кровь. Следом за рослым
