Я нахмурилась.
— Если ты знала, что кто-то собирается меня убить, могла бы и предупредить.
Она усмехнулась; ее темные глаза, чудесно сочетавшиеся с темно-каштановыми волосами, мерцали золотистыми искорками в тусклом свете лампы.
— Но ведь не убили?
— Нет, но могла рассказать, что что-то замышляется.
— Но я не знала, что замышляется.
— Тогда откуда всё это? — спросила я, кивая на лекарства.
— Локи сказал мне приготовить их для тебя, вот я и приготовила. Это что, стрела в твоём плече?
— Точно. А Локи не потрудился сказать тебе, что кто-то собирается сегодня ночью убить мою семью? — По мере того, как мое сердцебиение успокаивалось, боль в плече становилась все более заметной. Рана давала о себе знать.
— Нет.
— Тогда что он тебе сказал?
— Приготовить вот это, — повторила Эйдис, указывая на лекарства. — И, конечно, он сказал мне то, что говорит всегда. Этот сладкоголосый демон прошептал: «Эйдис, однажды ты…»
— «…зачнёшь от меня ребёнка», — закончила я за неё. Эту историю я слышала уже сотни раз.
Эйдис усмехнулась, и, как всегда, я увидела странный блеск в ее глазах. Большинство считали её сумасшедшей и не верили её видениям. Кто поверит, что невольницу наградили даром предвидения? Кто бы стал делать из рабыни — вёльву?
Локи.
И если верить рассказам Эйдис, бог-проказник очень любил ее. Но никто не верил Эйдис. Никто, кроме меня.
— Садись, — произнесла Эйдис.
Я подчинилась.
Её пальцы начала сосредоточенно ощупывать мою рану.
— На тебе кожаная туника, она тебя и спасла. Конечно, стрелу всё равно придётся подрезать, чтоб легче вытащить… И кстати, почему ты спишь во всеоружии?
— Я долго тренировалась вечером, а потом уснула, не раздеваясь.
— Наверно, ярл вне себя от счастья, — озорно ухмыльнулась Эйдис.
— Он не знает.
— Конечно, он не знает. И сколько мужчин ты убила сегодня, воительница?
— Ни одного.
— Врёшь. Полагаю, ярл был очень благодарен своей сильной внучке, надежде его рода и защитнице всей семьи?
Я рассмеялась, и от резкого движения плечо, словно снова пронзила стрела.
— Эйдис, — выдохнула я.
— Не дёргайся, — попросила она. Сначала она расшнуровала мою кожаную куртку, затем, обхватив за плечо, подрезала древко стрелы. Любое движение причиняло боль, и я вздрогнула.
— Вот всё почти и закончилось. А теперь последний штрих, — сказала Эйдис. Она осторожно приподняла мою тунику, прижимая ткань к ране, но вскоре отбросила свою затею. — Будет лучше, если я просто разорву тунику. Потом всё зашью.
Я закрыла глаза. Ткань разорвалась с громким треском.
Эйдис промыла травяным настоем моё плечо.
— А теперь самое весёлое. Сделай глубокий вдох…
— Эйдис? — прошептала я.
— Что, Хервёр?
— Что Локи говорил тебе обо мне?
— Мы говорим с ним о любви, а не о тебе, девочка.
Я хмыкнула и снова поморщилась.
— Ну Эйдис…
— Боги используют таких людей, как ты, Хервёр, вот увидишь, — сказала она. — А теперь сделай глубокий вдох.
Сильным рывком Эйдис выдернула стрелу из моего плеча.
Я стиснула зубы, чтобы не закричать, и перед моими глазами заплясали черные точки. Я покачнулась, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. И стоило мне это сделать, как услышала глубокий мужской голос:
Хервёр…
Хервёр…
Правда сама тебя найдёт.
Глава 2
После того, как Эйдис обработала мою рану, мы вдвоем вернулись в зал. Казалось, весь город проснулся и собрался внутри.
Эйдис направилась в мою комнату, чтобы принести мне сапоги и плащ, а я тихо проскользнула в заднюю часть зала. Мой дедушка, стоя в самом центре, окинул собравшихся свирепым взглядом.
Все были на взводе. Я чувствовала напряжение, царившее в этом месте. Учитывая, что другие ярлы и конунг Гудмунд должны были прибыть со дня на день на зимний блот, нападение оказалось как нельзя некстати. Если другие ярлы узнают, что кто-то пытался убить нашу семью, моего деда сочтут слабым. А это было именно тем, чего он терпеть не мог.
Я прислонилась к опорной балке и наблюдала из тени. Центральный очаг снова разожгли, лампы ярко горели, кровь с пола была смыта. Сидя в своем кресле на возвышении над собравшимися, дедушка хмурился, не сводя глаз с огня. Тени, отбрасываемые пламенем, заставляли его выглядеть старше своих лет: уголки рта сердито опустились вниз, а в темных глазах отражалось горящее золото пламени.
Этот человек и так жил в постоянном раздражении, но события сегодняшнего вечера пробудили в нем что-то особенное. Ярл Бьяртмар когда-то был свирепым воином, и сегодня вечером я увидела отголоски того человека.
Сделав глубокий вдох, он откинулся на спинку кресла и перевел взгляд с огня на собравшуюся толпу. Золотая цепь на его шее сверкнула, а острый взгляд заставил комнату погрузиться в тишину.
— Торстен уже отбыл с двумя кораблями. Ферма Горма и его семья скоро заплатят за предательство, — произнёс он, и в голосе безошибочно угадывалась злоба.
Мужчины в комнате одобрительно закричали, но в глазах некоторых была какая-то отстраненность, которая не ускользнула от моего внимания. Кто из них был в сговоре с Гормом? Я начала медленно обходить комнату, по пути разглядывая мужчин и прислушиваясь к обрывкам разговоров.
— … Горм это заслужил…
— … предатель…
— … вероломно напал…
Но я смотрела на тех, кто молчал.
В частности, я наблюдала за младшими братьями Кальдера — Эгилом и Эйлифом. Кальдер был старшим сыном соседнего правителя, ярла Ньяла. Он женился на Асте, чтобы скрепить союз двух владык.
После смерти деда и ярла Ньяла — который, кстати, тоже уже был далеко не молод, — наши земли были бы объединены под властью Кальдера. Но только дурак не заметил бы, что младшим братьям Кальдера эта идея никогда не нравилась. Между братьями существовала напряженность, которую я никогда не понимала. Эгил и Эйлиф, казалось, ненавидели Кальдера. Особенно Эгил.
Я не могла не согласиться с их неприязнью. Кальдер был тупым и трусливым. Но неужели братья ненавидели его только из-за этого? Учитывая преклонный возраст ярла Ньяла и его слабое здоровье, я подозревала, что скоро мы узнаем, что на самом деле намеревались делать Эгил и Эйлиф после смерти своего отца, несмотря на брачный союз.
Пока дедушка говорил, Эгил и Эйлиф обменялись понимающими взглядами, которые говорили о многом. Были ли они в сговоре с Гормом или просто сочувствовали ему? Если они были в сговоре, знал ли Кальдер об этом или эта пара работала с Гормом против моего деда и моего дяди?
Я перевела взгляд с братьев на Кальдера, который стоял за спиной моего деда.
Рябое лицо Кальдера было неподвижно, на нем не проявлялось никаких эмоций. Либо он был более искусен в маскировке, чем сам Локи, либо его разум был подобен пустому сосуду. Последнее казалось наиболее вероятным. Не помню, чтобы Кальдер когда-нибудь высказывал хоть сколько-то стоящие мысли.
Эйдис нежно положила руку на мое здоровое плечо и протянула мои вещи. Я взяла сапоги и присела, чтобы их натянуть.
Пока мой дед говорил, я видела, что многие разделяли его злобу; жажда крови росла в них с каждым гневным словом, которое произносил ярл.
Но были и другие, кто в прошлом пострадал от ярла Бьяртмара. В их глазах светилось невысказанное оправдание поступку Горма. Они были рады, что кто-то выступил против моей семьи, хотя сами они ничего бы не предприняли.
— Мы собрались в Далре на блот! Это так мы чтим богов? Демонстрируя отсутствие преданности своему ярлу, которому вы все поклялись в верности? Это предательство — оскорбление богов. Горм и его люди заплатят высокую цену!
Зал взорвался криками сочувственного возмущения.
