– Приду-приду, – сказал Чарли как можно бодрее.
Подарок он тоже приготовить не успел. Придется сгонять в магазин, прежде чем отправляться на поиски. Так, стоп, на поиски чего? Чарли показалось, что в голову ему навязчиво лезет какая-то мысль.
– Может, пойдем погуляем с Бобом? – с надеждой в голосе предложил Бенджамин.
– Ладно.
Мейзи еще что-то кричала им вслед насчет ужина, но Чарли с Бенджамином толком не расслышали, что именно, потому что за порогом бабушкины слова заглушил раскат грома, а в ушах у мальчиков завыл ветер. Спринтер-Боб жалобно взвизгнул – его стукнуло по носу каштаном. Бенджамин наконец заулыбался.
Мальчики и пес побрели против ветра. Листья летели им в лицо, цеплялись к одежде и путались в волосах. На улице Чарли сразу стало гораздо легче. Наверно, ему и впрямь почудилось. И никаких голосов он не слышал, просто вбил себе в голову всякую чушь и ерунду, а бабушка Бон его подначивала, чтобы вывести из себя Мейзи и маму.
– Полная ерунда! – радостно выкрикнул Чарли.
– Ага, всякой ерунды тут полно. И листьев, – согласился Бенджамин, решивший, что Чарли говорит это про мусор, летевший по улице.
– И ли-и-истьев! – пропел Чарли.
Навстречу ему на всех парусах неслась газета, и он выставил ногу, чтобы ее поймать. Но внезапный порыв ветра взметнул газету так, что она обернулась вокруг Чарли, как юбка. Он отодрал от себя газету, и тут в глаза ему бросилась фотография на первой странице.
Она изображала угрюмого юношу на крыльце мрачного серого здания. У юноши было худое, узкое лицо, а над тонкими губами пробивались усики. Длинные, расчесанные на пробор волосы были связаны в хвост.
– Это еще что? – заинтересовался Бенджамин.
– Не знаю, просто какой-то парень, – отозвался Чарли, вовсе не уверенный, однако, что это просто какой-то парень.
Бенджамин прочитал через плечо приятеля: «Семнадцатилетнего Манфреда Блура спасли вчера из огня во время пожара в академии Блура. По словам Манфреда, он чудом остался в живых».
– Нет, – едва дыша, сказал Чарли.
– В каком смысле – нет? – удивился Бенджамин.
– Ничего такого он не говорил, – прошептал Чарли и вдруг сполз наземь, проехавшись спиной по стене. Газету он держал в вытянутой руке – такое отвращение ему внушали слова, которые ползли с фотографии.
Кое-кто за это еще поплатится.
– А как ты?.. – начал было Бенджи.
– Тихо ты, Бен! – прикрикнул на него Чарли. – Я слушаю.
– Что слушаешь?
– Цыц!
Чарли впился взглядом в фотографию Манфреда, и в ушах его зазвучал нестройный хор выкриков и возгласов, сквозь который пробился женский голос:
Манфред, ты кого-то обвиняешь в случившемся?
И еще как обвиняю, – отвечал сипловатый юношеский голос.
А почему ты думаешь, что происшедшее – не случайность?
Потому что я не дурак, вот почему, – отозвался сипловатый голос.
В разговор вмешался какой-то мужчина:
А пожарные сказали, что все из-за свечи, которую сбило ветром. Разве ты не веришь этому объяснению?
ДОВОЛЬНО! Кому бы ни принадлежал этот голос, он был столь гулок и страшен, что Чарли выронил газету. Ее тут же закрутило ветром и унесло в канаву.
– Чарли, да что происходит? – испуганно спросил Бенджамин.
Чарли набрал в грудь воздуху.
– Я слышу голоса, – выдавил он.
– Ой, мамочки. – Бенджамин плюхнулся рядом. Спринтер-Боб плюхнулся рядом с хозяином. – Какие такие голоса?
Никогда в жизни Бенджамин ни на что не говорил «какая чушь». Он относился к жизни очень серьезно, и иной раз это приходилось кстати.
Чарли поведал приятелю о том, как Спринтера-Боба перепутали с фотографией мужчины и младенца.
– Я хотел подарить тебе необычную открытку, – вздохнул Чарли. – Теперь уж не получится. Извини.
– Да ну, не огорчайся, – отмахнулся Бенджамин. – Давай рассказывай дальше про фото.
И Чарли рассказал, как услышал голоса, посмотрев на мужчину с младенцем. И еще – что даже разобрал, как хнычет младенец и, кажется, как мурлычет кот.
– Вот это да… – выдохнул Бенджамин.
– Я заставил себя поверить, что все это выдумал, – сознался Чарли, – но потом как увидел газету, оно все опять началось. Я слышал, как журналисты расспрашивают этого парня с первой страницы. И его голос тоже слышал. По-моему, он коварный и злющий. А потом кто-то как рявкнет «довольно!», и, честное слово, хуже голоса я в жизни не слыхал.
Бенджамин передернулся, а Спринтер-Боб даже заскулил из сочувствия.
Мальчики сидели бок о бок на мокром тротуаре и понятия не имели, что же им делать дальше. Ветер швырялся в них листьями. Вдалеке то и дело прокатывался гром.
Начал накрапывать дождь. Пес ткнул Бенджамина носом и требовательно тявкнул. Он терпеть не мог мокнуть.
Оглушительный раскат грома ударил совсем рядом, и тут перед мальчиками возник какой-то человек в темном дождевике. Промокшие черные волосы прядями прилипли у него ко лбу.
– Дождь начинается, – провозгласил он. – Вы что, не заметили?
Чарли поднял глаза.
– Дядя Патон! – изумился он.
Дядя Патон был младший брат бабушки Бон, на двадцать лет ее младше, и ладили они скверно. Патон жил своей особой тайной жизнью и даже ел отдельно. А главное, он никогда не показывался на улицу днем.
– Тебя ждут дома, – сообщил он Чарли.
Мальчики поднялись, разминая затекшие ноги.
Итак, только что произошла третья неожиданность. Было еще светловато, чтобы дядя Патон совершил вылазку на люди.
«Интересно, что стряслось, если он отважился на такой поступок?» – задумался Чарли.
Угнаться за дядей Патоном оказалось не так-то легко. Он мчался сквозь непогоду, будто на ногах у него были сапоги-скороходы.
– Никогда не видел, чтобы твой дядя показывался на улице днем, – пропыхтел Бенджамин. – Чудак он, верно?
– Вроде того, – неохотно согласился Чарли, который вообще-то своего чудаковатого дядюшки несколько стеснялся. Пришлось прибавить скорость – дядя Патон уже поднимался на крыльцо дома номер девять.
Бенджамин отставал все больше.
– Твое семейство что-то затевает, – крикнул он. – Но на день рожденья-то ты придешь, да?
– Что бы ни случилось, – пообещал Чарли, нагоняя дядю.
– Никаких собак, – отрезал дядя Патон, когда запыхавшийся Бенджи и с ним Спринтер-Боб подбежали к крыльцу.
– Ну пожалуйста! – взмолился Бенджамин.
– Только не сегодня. У нас семейный совет, – строго сказал дядя Патон. – Ступай домой.
– Ладно. Тогда пока, Чарли. – И Бенджамин потрусил прочь, а за ним – понурый Спринтер-Боб, повесив уши и хвост.
