Победителей, как говорится, не судят. Об увольнении самого Ильина уже никто и не заикался, однако, Андрей ушел сам. Способствовало понимание того факта, что новый начальник, каким бы демократом он ни был, не сумеет забыть, кто схарчил его предшественника.
Иными словами, уходя — уходи.
Как выяснилось в процессе вторичного прохождения квеста, гранату в окно его кухни заказал крупный предприниматель губернского масштаба и по совместительству мэр этого забытого федеральной властью города Аркадий Борисович Чубаров.
Мэр, повязанный с вдовой и генералом общим делом, решил приструнить ретивого опера и распорядился решить вопрос. Результатом стал безыскусный гранатомет «Муха», направленный в окно Андрюхиной кухни. Оперативная группа, загодя прибыв на место будущего теракта, "подняла палку с земли не нагибаясь", как говорят о шальной удаче в розыске опера, и легко, на два перекура, «расколола» стрелка. И хотя дальнейшее расследование, благодаря мощной волне сверху, спустили на «тормозах», трогать Андрея в такой ситуации никто не рискнул.
Он мирно распрощался с бывшим местом службы и занялся бизнесом. Помог ли опыт недолгого правления, или удачно легли звезды, только созданная им фирма не прогорела в одночасье, как это порой бывает с большинством неофитов, втискивающихся на "распаханную деляну", а смогла закрепиться и даже потеснить кое-кого из монстров местного масштаба. А постепенно пришел и опыт. Компания росла гигантскими темпами и на исходе пяти лет работы превратилась в одного из не самых последних инвесторов. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Вот и сейчас, все шло к тому, что удачный бизнес-проект вошел в стадию крушения. Начал дело банковский кризис, а продолжил коварный и злопамятный конкурент-недруг с веселой кличкой.
Первое время после своего возвращения Андрей частенько видел во сне бескрайние поля и высокие горы своего иномирья. А просыпался порой со странным чувством горечи, но время идет. Постепенно все забылось. Воспоминания о лихих приключениях вытеснили новые впечатления. А вскоре Андрею вовсе стало казаться, что все это ему почудилось. И не было ни короны, ни коварных магистров, и даже симпатичной принцессы с ее кровожадным папашей тоже не было.
"Ну и ладно… " — махнул Андрей рукой на странные воспоминания.
— Эй, спать в камере будете, гражданин Ильин, — вырвал его из раздумий слегка гундосый голос. Андрей поднял голову и увидел, что следователь протягивает ему ручку. Снятый колпачок он зажал губами, отчего его речь и стала такой невнятной: — Потписать стесь, и стесь, — ткнул прокурорский работник в протокол.
— Совсем больной? — не выдержал Ильин. — Чем? Носом? — он тряхнул скованными за спиной руками.
— Не хотите — не надо, — ухмыльнулся Герман Петрович. — От подписи отказался, — он обвел взглядом уютную обстановку приемной: — Теперь тебе в такие хоромы долгонько не попасть. В камере интерьер проще. Ведите, в машину — распорядился он и захлопнул папку.
Андрей шагнул к выходу, ободряюще подмигнул грустной секретарше и вдруг столкнулся взглядом с сидящей в самом уголке комнаты свидетельницей. Женщина, до этого внимательно разглядывавшая Андрюхино фото, висящее на стене, посмотрела на него с мягкой улыбкой.
— А фехтуете вы, наверно, все-таки куда хуже, чем управляете компанией, — вдруг произнесла она.
Андрей замер, пытаясь сообразить, что имеет в виду странная особа, наконец, разглядел, что запечатлен на фото с рапирой, в разгар тренировки. Он попытался ответно улыбнуться, но получил ощутимый толчок в спину и проследовал в коридор.
Поездка в прокуренном собачнике милицейского уазика новых впечатлений не принесла. Более того, сидя на жесткой скамье, он сумел кое-как продумать линию поведения: "Ничего. Уже сегодня, нанятый за крупную сумму адвокат сумеет добиться отмены постановления. Хотя особых ошибок прокурорские не совершили, однако, для умелого крючкотвора это вовсе не помеха. Ну, а для самого крайнего случая, в портфеле у «лоера» хранилась загодя оформленная справка о бедственном состоянии душевного здоровья гражданина Ильина. Согласно которой нахождение его в камере можно было считать смертным приговором…
— Вытащит, — уверил себя Андрей. — Должен. Сейчас его куда больше интересовало, сможет ли компания выйти из финансового штопора. Увы, здесь оптимизма было куда меньше".
Он тяжко вздохнул и поправил стянутые браслетами руки. Вредный следователь так и не разрешил снять наручники. Единственное, что позволил, это перецепить их вперед.
"Падла батистовая… — не зло ругнулся Андрей. — Хотя, его понять можно. Ясное дело, документы и информация следствию нужны, но куда больше они бы пригодились господину Чубарову. За некоторые из сгоревших винтов и бумажек он готов был платить весьма неплохие деньги. От того и злился Герман Петрович, что понимал. Продлетел мимо кассы. Как говорится. Нет спасения, нет вознаграждения. А благие намерения оплате не подлежат".
Приемка, осмотр и последующее оформление не оставило у Андрея столь грустных впечатлений, какими так любят делиться с читающей публикой угодившие в КПЗ по собственной наглости и глупости ярые демократы. Возможно, их тонким рафинированным натурам эти рутинные мероприятия и могли показаться верхом казенного беспредела, однако Ильин лишь криво усмехнулся, глядя на хмурых контролеров, вся сонливость которых мигом слетела при виде сдаваемого новым арестантом мелкого барахла. "Не я буду, если часть побрякушек, типа ронсоновской золотой зажигалки, или ручки «паркер», не затеряется где-то в глубинах склада временного хранения. Да и хрен с ним, — рассудил Андрей, — благо, что хватило ума сделать кое-какие запасы еще до того, как треклятый Уолл-стрит обвалил мировой рынок. Главное выйти". Он послушно выдернул из брюк ремень и уложил поверх остального имущества.
Контролер окончил запись корявым росчерком и сгреб барахло в плотный холщовый мешок. — Вперед, — скомандовал дежурный, выводя арестанта в коридор. — Поселим… — буркнул он сквозь зубы. — Вечно у них… — глянул в подранную тетрадь, и вовсе не по уставу произнес: — Пошли, буржуй. Сейчас тебя в сто тридцатой быстро раскулачат.
— Послушай… — очнулся от своего странного безразличия Андрей. — Я бывший сотрудник милиции, и по закону должен сидеть в спецкамере.
— Да? А я принц Монако? — привычно оскалился «вертухай», но посерьезнел: — Вполне возможно и так, однако, запись в карточке отсутствует. Вопросы к начальмству. Завтра можете подать жалобу. Мое дело исполнять.
— Вперед, — повторил он. — И отставить разговоры, — легонько толкнул в спину, предлагая не доводить дело до неприятностей.
