Но, размышляя подобным образом, Шедор конечно же не позволил мыслям отразиться на собственной физиономии. Она должна была выражать неподдельную радость при виде гостя, кем бы он ни оказался, а уж это Шедор умел изображать вполне профессионально.
Между тем Тинчер стряхнул с плаща дождевые капли, провел рукой по русым волосам, завязанным черной лентой, и небрежно кивнул шарду:
— Приветствую вас. — Его взгляд неторопливо обежал зал. — Найдется для нас тихое местечко? Я заказывал беседку.
Хозяин понимающе прикрыл глаза.
— Для вас, белл… — Тут он поклонился таким хитрым образом, что поклон оказался адресован и Тинчеру, и его таинственной даме, — найдется все, что вы захотите!
— Все не нужно. — Тинчер стащил перчатки и сунул в карман. — Стола на двоих вполне хватит.
— Сию секунду! Не угодно ли пройти сюда?
Гости, желающие быть незамеченными, проходили не через общий зал, а по особому коридору. Шедор лично проводил Тинчера и молчаливую спутницу в лучшую беседку и широко распахнул дверь, пропуская гостей. Отсюда, из небольшого укромного уголка открывался прекрасный вид на зал и небольшой помост возле очага, где должна была выступать танцовщица, зато самих гостей никто не мог разглядеть из-за густого плюща, увивавшего ширму.
— Благодарю, Шедор. — Тинчер расстегнул пряжку плаща. — Когда появится ваша плясунья?
— В полночь, белл, — мгновенно отозвался хозяин, снова ухитрившись поклониться так, чтоб почтительный поклон приняла на свой счет и дама. — Совсем скоро. Пока что вы можете насладиться выступлением заклинателя и его танцующими змеями… Потрясающее зрелище: смертельно ядовитые бриллиантовые кобры, послушные и кроткие, как овечки! Сразу после него появится Ата: танцы с ножами, новинка в Доршате и только в «Зеленой ветке», позволю себе заметить! А затем прославленный Морир Серебряный исполнит несколько баллад: «Снежные вершины» — о битве при Взморье, «Оставил я свое сердце в горах» — история трогательной любви, просто невозможно слушать без слез, и…
Спутница Тинчера опустилась на мягкий стул, который тот почтительно отодвинул для нее, и откинулась на спинку. Яркий золотисто-рыжий локон выскользнул из-под капюшона, и Шедор чуть не подскочил на месте, мигом забыв все, что говорил.
Святые небеса! «Золотая» Бретта! Здесь, в его трактире!
— Ну и, возможно, Морир… э… споет еще что-нибудь… — пролепетал хозяин, чувствуя, как язык прилипает к гортани. — Что-нибудь… э…
Только одна женщина в городе имела кудри такого цвета: дочь правящего Наместника, супруга одного из крупнейших землевладельцев Доршаты и, по слухам, обладательница весьма крутого нрава.
Хозяин «Зеленой ветки» перевел взгляд на Тинчера. Да… В смелости этого человека сомневаться, конечно, не приходилось, но… третье лицо государства… пожалуй, это уж слишком! Может и такое случиться, что глазом моргнуть не успеешь, как окажешься в подводных темницах Драконьих скал, что на окраине города. С палачом познакомишься, потолкуешь о том о сем…
— Подайте, что сочтете нужным, и проследите, чтоб нас не беспокоили, — велел Тинчер.
Шедор поклонился и вывалился из беседки, не забыв, однако, плотно прикрыть за собой дверь. В коридоре шард покачал головой и попытался взять себя в руки, затем торопливо вернулся в зал и знаком подозвал помощника.
— В синюю беседку подай бутылку самого лучшего вина из погреба и два бокала, — вполголоса приказал он. — Достань из буфета те, что с вензелями… Возьми оттуда же тарелки, расписанные золотыми розами… и вазу…
— Хозяйка меня убьет, если я полезу в буфет, — опасливо заметил парень. — Сами знаете, мы этой посудой не пользуемся. Хозяйка говорит: тарелки стоят дороже, чем весь трактир.
— Так оно и есть, — Хозяин выудил из жилетного кармана маленький ключик. — Держи, это от буфета. Да поворачивайся живее, не то я тебя сам убью, клянусь!
Вскоре в синюю беседку тихо постучали, молчаливый слуга внес поднос. Не поднимая глаз, он поставил на стол откупоренную бутылку, два высоких узких бокала и фарфоровое блюдо с редкими фруктами из Баттапа, нарезанными дольками и сбрызнутыми пряным вином.
Когда слуга вышел, женщина откинула капюшон, и яркий свет заиграл на золотых волосах, перевитых жемчужными нитями.
— Ваше инкогнито раскрыто, моя прекрасная белл, — улыбнулся Тинчер спутнице. — Но ничего страшного: хозяин хорошо умеет держать язык за зубами и не станет болтать, почему это столь знатная дама появилась в трактире без свиты и охраны.
Женщина тоже улыбнулась, отчего на ее щеках появились ямочки, и с любопытством принялась разглядывать зал.
— С чего вы решили, что он меня узнал?
Тинчер прикоснулся пальцем к вазе; фарфор, расписанный нежными розовыми цветами, казался тоньше яичной скорлупы.
— Поглядите, что за посуду подал этот старый пройдоха! Чудесный образчик рокасанской школы росписи. Редчайший экземпляр, достойный того чтобы украсить коллекцию Белого Дворца — ручаюсь, там нет ничего подобного! Я видел рокасанский фарфор в Баттапе, но, честно говоря, не предполагал, что доведется встретить бесценные вазы в трактире Доршаты! — Он осторожно повернул вазу, с интересом разглядывая роспись. — После того, как пала северная Империя, почти все предметы искусства были уничтожены войной.
«Золотая» Бретта бросила небрежный взгляд на фарфор.
— Тинчер, вы необыкновенно чутки к прекрасному, — насмешливо произнесла она.
Он взял ее руку, откинул пышные кружева, отогнул краешек надушенной перчатки и легонько коснулся губами запястья.
— Конечно, — вполголоса проговорил он. — Я чуток к прекрасному. А что на свете может быть прекрасней вас, моя дорогая? Прекрасней ваших синих глаз и золотых волос?
Бретта звонко расхохоталась:
— Оправдываете вашу репутацию распутника? К тому же все это вы мне уже говорили!
Тинчер расстроился:
— В самом деле? И почему у вас такая хорошая память? Поверьте, женщине это ни к чему. Думаете, легко выдумывать каждый раз новые комплименты? — Он без малейшего сожаления выпустил ее руку. — Знали бы вы, сколько времени на это уходит!
— И вы всем говорите о синих глазах и золотых волосах?
— Вы меня недооцениваете, — мягко попенял Тинчер. Он небрежно повернул темную бутылку, глянул на этикетку и приподнял брови. — Гм… Как можно! Если у дамы карие глаза, я говорю: «Ваши глаза темны, как южная ночь Баттапа». Если зеленые — сравниваю их с изумрудами, конечно же, или с морской водой в солнечный день. Три-четыре варианта, но действует безотказно, особенно почему-то морская вода. Но хорошая память некоторых дам сводит на нет все мои усилия!
Бретта снова захохотала:
