Сарлес рыбачил пару часов, но за все это время поймал только одного большого палтуса. Пока он чистил рыбу, ее желудок порвался, и на палубу выкатилась великолепная зеленая жемчужина — Сарлес никогда не видел ничего подобного! Поражаясь своей удаче, он снова закинул сети, но бриз становился свежее, и Сарлес, озабоченный состоянием импровизированного бакштага, намотал якорную цепь на кабестан, поднял парус и взял курс на гавань Минольта. Возвращаясь к берегу, он любовался прекрасной зеленой жемчужиной — одно прикосновение к ней вызывало приятную дрожь.
Лодка ткнулась носом в гальку; Сарлес вытащил ее на пляж и пошел домой, но тут же наткнулся на кузена Джунта.
«Надо же! — воскликнул Джунт. — Еще не полдень, а ты уже вернулся? Что ты поймал? Одну камбалу? Сарлес, если ты не возьмешь себя в руки, ты помрешь в нищете! „Преваль“ давно нуждается в капитальном ремонте. Почини лодку и работай, не покладая рук, чтобы скопить что-нибудь на старость».
Уязвленный критикой, Сарлес отозвался: «А ты что тут делаешь? Почему твой хваленый „Лирлу“ еще не в море? Испугался ветерка?»
«Еще чего! Я бы уже давно рыбачил — только „Лирлу“ надо бы подчеканить и просмолить заново».
Как правило, Сарлес не злобствовал, не бранился и не позволял себе возмутительные выходки — его худшими пороками были праздность и угрюмое упрямство перед лицом попреков супруги. Теперь, однако, возбужденный приступом злонамеренной изобретательности, он сказал: «Что ж, если тебе так не терпится рыбачить, вот „Преваль“ — поднимай парус, торопись к рифам и закидывай сети, сколько твоей душе угодно!»
Джунт презрительно хмыкнул: «Я привык плавать на добротной лодке, а это что? Развалюха! И все же, поймаю-ка я тебя на слове. Такой уж я человек — не могу заснуть, пока не привезу хороший улов».
«Удачи!» — сухо напутствовал его Сарлес и направился по пристани к рынку. Он не преминул заметить, что направление ветра изменилось — теперь он дул с севера.
На рынке Сарлес удачно продал большого палтуса, после чего задумался. Вынув жемчужину из кармана, он рассмотрел ее внимательнее: красивая штуковина, хотя ее необычный зеленый блеск вызывал — в этом невозможно было не признаться — какую-то тревогу и неприязнь.
Лицо Сарлеса покосилось странной, бессмысленной ухмылкой — он спрятал жемчужину в карман. Широкими шагами он направился в таверну, где опрокинул в глотку добрых полпинты вина. За первой кружкой последовала вторая, и как только Сарлес к ней приложился, к нему прилип один из завсегдатаев, некий Джульям: «Как дела? Сегодня не рыбачишь?»
«Сегодня не получится — спина побаливает. Кроме того, Джунт хотел занять у меня „Преваль“, так я ему и говорю: „Давай, закидывай сети всю ночь, если тебе так приспичило!“ Он и отправился в море на старом добром „Превале“».
«Щедро с твоей стороны!»
«А почему не пособить? В конце концов, он мой двоюродный брат — нет ничего крепче кровных уз».
«И то правда».
Сарлес покончил с вином, вышел из таверны и прогулялся до конца волнолома. Вглядываясь в горизонт, он нигде не видел залатанный желтоватый парус «Преваля» — ни на севере, ни на западе, ни на юге.
Отвернувшись, он стал возвращаться. На галечном пляже другие рыбаки уже вытаскивали свои лодки. Сарлес спустился к ним и навел справки по поводу Джунта: «Хотел ему помочь от всей души и позволил взять „Преваль“, хотя предупредил, что ветер крепчает. Хорошо, если бы это был западный ветер, а то поддувает-то с севера!»
«Час тому назад Джунт стоял на якоре у Срывного рифа, — отозвался старик, чинивший сеть. — Его хлебом не корми, дай порыбачить!»
Сарлес озабоченно смотрел в море: «Так-то это так, но что-то я его не вижу. Ветер меняется; если он скоро не вернется, с ним может случиться беда».
«Не беспокойся! Джунт — старый морской волк. На таком крепком судне, как „Лирлу“, ему сам черт не страшен», — заметил рыбак, тащивший лодку на берег.
Старик, чинивший сеть, громко хохотнул: «А вот и нет! Джунт сегодня вышел на „Превале“».
«А-а! Это совсем другое дело. Сарлес, тебе следовало бы заняться починкой».
«Да-да, — пробормотал Сарлес. — Всему свое время. Я не могу ходить по воде и одновременно доставать из носа золотые монеты».
С заходом солнца Джунт еще не вернулся в Минольт. В конце концов Сарлес сообщил о происходящем супруге: «Сегодня у меня ломило в спине, я не мог рыбачить слишком долго. В приступе щедрости разрешил ему взять мою лодку. Он еще не вернулся. Боюсь, его отнесло на юг вдоль берега — того и гляди, разобьет он мой „Преваль“ о скалы! Что ж, надо полагать, я заслужил урок своим мягкосердечием».
Либа изумленно уставилась на него: «Ты о себе вздыхаешь? А о Джунте, о его семье ты не подумал?»
«Его судьба меня беспокоит так же, как судьба моей лодки. Это само собой. Но я тебе еще не рассказал о нашей невероятной удаче».
«Неужели? У тебя прошла спина, и ты наконец сможешь работать? Или ты потерял вкус к выпивке?»
«Либа, придержи язык — или получишь такую оплеуху, что звезды из глаз посыплются! Надоели твои глупые шутки».
«Так что же, какая такая удача тебе привалила?»
Сарлес показал ей жемчужину: «Что ты об этом думаешь?»
Либа пригляделась к драгоценности: «Гм. Любопытно. Никогда не слыхала о зеленых жемчужинах. Ты уверен, что она не поддельная?»
«Почему бы она была поддельная? За кого ты меня принимаешь? Эта штуковина стоит кучу денег!»
Либа отвернулась: «У меня от нее мурашки по коже».
«Вот, так всегда. Никакого толку от тебя нет! Где мой ужин? Что? Опять каша? Почему ты не могла приготовить наваристый суп, как делают в приличных семьях?»
«Я что, чудеса должна творить? В кладовке-то пусто! Если б ты ловил побольше рыбы и поменьше насасывался в трактире, у нас было бы что подать на стол».
«А! Ерунда. Теперь все будет по-другому».
Ночью Сарлеса тревожили странные, неприятные сны. Лица появлялись, словно выглядывая из тумана, и бросали на него оценивающие взгляды, после чего серьезно беседовали о чем-то в стороне. Сарлес мучительно пытался понять, о чем они говорят, но так ничего и не понял. Иные лица казались знакомыми, хотя Сарлес не мог припомнить, где он их видел и как их звали.
Наутро Джунт все еще не вернулся на «Превале». По непреложному закону рыбаков, теперь хозяином лодки «Лирлу» до возвращения Джунта становился Сарлес. Он сразу воспользовался своей привилегией и приготовился выйти в море. Сын Джунта, Тамас, тоже хотел взойти на борт, но Сарлес прогнал его: «Я предпочитаю рыбачить в одиночку».
Тамас горячо возразил: «Это несправедливо! Я должен защищать интересы семьи!»
