Стена пламени внезапно полыхнула перед самыми мордами скакавших во весь опор тварей. Нарастив раскаленную субстанцию до нужной высоты, Фауст двинул Огненную Реку вперед, опрокинув врага и поджарив упавших. Все было кончено за минуту, не больше.
— Эффектно, — одобрительно проговорил Вервольф, остановив скакуна рядом с конем брата. — Не ожидал, что так гладко выйдет.
— Я и сам не ожидал, — скучным голосом признался Фауст.
Следующий вопрос Вервольфа вроде бы не был никак связан с предшествующими репликами:
— Готов продолжать?
— Уже продолжаю… Займись пехотой. Ряды совсем смешались.
Братья не нуждались в долгих разговорах, поскольку подробная диспозиция сегодняшнего боя была давно отшлифована, и оба знали, что каждый из них должен делать на следующем этапе штурма. Подтянув из резерва гусарский и драгунский эскадроны, которые бросились рубить бегущие в панике остатки воинства гверфов, Вервольф принялся приводить в порядок пешие полки. Вскоре ополченцы и гоплиты расположились напротив Восточных ворот Нирваны на удалении двойного полета стрелы.
Каждый из рыцарей посадил на круп коня позади себя по одному солдату Крольда, и отряд во весь опор поскакал в сторону крепости. В трехстах шагах от заполненного грязной жижей рва они снова взлетели и перемахнули через внешнюю стену, забрасывая сверху камнями и стрелами звероподобных защитников города.
С высоты Фауст видел, как суетливо снуют по улицам неприятельские отряды, спешившие на подмогу скопившимся на стенах лучникам. В крепости оставались не лучшие солдаты врага — профессиональных воинов нирванская армия уже истребила в чистом поле Выпущенные снизу стрелы угрожающе посвистывали вокруг, но поразили всего трех летающих коней, которые грузно рухнули на крыши домов и камни мостовых.
Не обращая внимания на эти потери, герцог посадил свою крылатую кавалерию на Пассажную площадь, где врагов было поменьше. Изнемогавшие после долгого парения в воздухе кони жалобно ржали, однако сейчас была дорога каждая секунда, и рыцари, беспощадно пустив в ход шпоры и нагайки, направились к воротам, отделявшим город от стоявшей перед укрепленными стенами армии Верводьфа.
А тем временем в торговых рядах, окаймлявших площадь, разгоралась оживленная резня. Мирные горожане темпераментно вымещали накопившуюся за столетия оккупации злобу. Вооружившись длинными кухонными и кривыми сапожными ножами, кузнечными молотами, дубинами, топорами, а также прочей домашней утварью, осатаневшие лавочники и ремесленники били, кололи и поливали кипятком ненавистные свиные рыла, соединенные короткими толстыми шеями с жабьими тушами. Кавалеристам оставалось лишь добивать метавшихся в панике врагов.
Задерживаться на площади не имело смысла. Добрые горожане, выкрикивая славословия королевской семье и проклятия гверфам, стекались со всех сторон и деловито штурмовали добротные — в два-три, а то и четыре этажа — каменные дома, в которых до сегодняшнего дня жили свиномордые прислужники Хаоса. «Здесь наведут порядок без нашей помощи!» — крикнул герцог и повел рыцарскую конницу по булыжникам мостовой в сторону возвышавшейся над крышами Сторожевой башни. Именно под ней располагались Восточные ворота — главная цель их атаки.
Покинув Пассажную, полк углубился в трущобы, и даже сквозь грохочущий топот подков стало слышно, как негодуют рыцари. Бывалые воины повидали и сами сотворили немало злодеяний, но и эти жестокосерднее ветераны были потрясены, увидев саманные и хворостяные хибары. В таких вот убогих лачугах гверфы поселили людей, которых использовали на самых тяжелых черных работах. Неудивительно, что обитатели этого гетто отвечали недавним хозяевам самой лютой ненавистью.
Здесь тоже бушевала резня. И без того утомленным лошадкам то и дело приходилось перепрыгивать через целые груды мертвых тел. Большинство убитых гверфов были расчленены или обгорели. Похоже, мстительность людей не удовлетворялась простым убийством, и горожане долго отводили душу, глумясь над трупами заклятых врагов.
За очередным поворотом узкой улочки взорам открылась такая картина. Отряд простолюдинов числом с дюжину наседал на двух свинорылых, пытаясь достать их дрекольем и самодельными пиками. На беду этих горожан, гверфы попались опытные и не робкого десятка: став спиной к спине, они умело отмахивались алебардами. Вокруг уже стонали, истекая кровью, несколько раненых нирванцев.
Скакавший по правую руку от герцога рыцарь, чей щит украшало изображение зеленого коршуна, на ходу проткнул копьем одного из гверфов и некоторое время летел, держа впереди себя насаженного на древко врага. Второй свинорылый продолжал махать амбардой, но сидевшие позади кавалеристов арбалетчики быстро нашпиговали его стрелами. Тем временем обладатель зеленого коршуна резко дернул копье, стряхивая с наконечника продолжавшее трепыхаться тело, и отряд, не задерживаясь, проследовал дальше. Возглавлявший кавалькаду Фауст уже сворачивал на следующую улицу, когда их догнал недружный хор:
— Слава герцогу Вервольфу!
Мысленно улыбаясь, Фауст подумал, что мир устроен ужасно несправедливо. Одни стараются, а другим достается слава. Или хотя бы жалкое подобие оной…
Продолжение мясорубки на городских улицах Фауст постарался изгнать из памяти — слишком много крови пролилось в тот полдень на мостовые Нирваны. Ошеломленные натиском гверфы сопротивлялись все слабее, и к обеду город был полностью очищен от вооруженных врагов. Жители торопливо перебирались из своих лачуг в каменные дома, которые построили для себя оккупанты.
Объезжая освобожденную столицу царства, Братья Дьявола видели множество неприятных сцен, которые были неизбежными и закономерными спутниками любой победы такого рода. Если на какой-нибудь шикарный особняк клали глаз сразу две семьи, между ними немедленно вспыхивала ссора, грозившая перерасти в поножовщину. При виде правителей склочники немного успокаивались, но два герцога не могли разорваться на тысячу частей, чтобы усмирять страсти во всех кварталах одновременно.
— Подонки! — прошептал разъяренный Верволъф. — Неужели придется ставить по солдату к каждому дому, чтобы этот сброд не перерезал друг другу глотки?
— Не поможет, — меланхолично откликнулся Фауст. — Солдатам тоже охота пограбить опустевшие жилища. И вообще — каждый боеспособный гоплит нужен на передовой линии. Кажется, мы еще не отказались от замысла штурмовать цитадель.
— Я почти готов отказаться, — буркнул младший брат, — Укрепления выглядят неприступными — дед строил на века… В любом случае, перед штурмом следует укрепить тыл.
