Эрик любил ее — в этом не было никакого сомнения. Невозможно было подделать эту нежность в его глазах и этот трепет его тела. Даже к ее отлучкам он относился спокойно и, казалось, верил ее фантастическим объяснениям о занятиях танцами. Да и как не верить, если всякий раз после своего позднего возвращения Рене самозабвенно танцевала ему соблазнительный танец, который неизменно заканчивался в спальне? Правда, в последние дни в глазах Эрика поселилась грусть, и Рене понимала, что с любимым что-то происходит. Но на все ее вопросы он отвечал, что это всего лишь неурядицы на работе, а она лишь снисходительно улыбалась про себя. Какие неурядицы могут быть у университетского преподавателя? Если бы он знал, чем приходится заниматься ей, постыдился бы жаловаться. Рене тряхнула головой: только бы не узнал! И тут же успокоила себя: откуда? Она же так осторожна.
Рене глянула на часы и подхватила рюкзачок. Пора. Эрик сегодня задерживается на работе, а ей пора отправить в иной мир одного бедолагу, которому не повезло навлечь на себя гнев одного из сильных мира сего.
Белая маска с черными изгибами бровей и кроваво-алыми губами полетела под ноги худощавому мужчине, совершавшему вечернюю пробежку по пустынной аллее городского парка. Мужчина замер и поднял глаза с расширившимися зрачками на девушку, возникшую прямо перед ним.
— Вы узнали меня, Тони? — прозвучал ее спокойный голос.
— Вы Рене? — в панике проговорил мужчина, беспомощно оглядываясь по сторонам. — И, судя по тому, что мы здесь одни, вы здесь отнюдь не для того, чтобы попросить у меня прикурить.
— Я не курю. И вам не советую.
— Да-да, — подхватил мужчина. — Курить — здоровью вредить. Я это постоянно слышу от своей жены. Но киллера, читающего своей жертве проповедь о вреде никотина, встречаю в первый раз… И, похоже, что в последний.
— Я рада, что вы не пытаетесь бежать, Тони. Обещаю вам, все произойдет быстро и вам там будет хорошо.
Рене улыбнулась уголками губ и выбросила руки в стороны. Надо было скорей заканчивать с этим безобидным юристом, который умудрился чем-то досадить ее заказчику, и спешить домой, к Эрику. Погруженная в свои мысли, она утратила осторожность и не заметила, что за ее спиной прильнул к стволу дуба темный силуэт.
Мужчина испуганно замер и не поверил своим глазам: в ладонях девушки не было ни кинжала, ни пистолета.
— Вы собираетесь придушить меня голыми руками? — нашел в себе силы сострить он.
— Вы мне не поверите, но я не собираюсь вас убивать.
— Значит, я могу идти домой?
— Нет, домой вы идти не можете.
— Так я и думал.
— Потому что для этого мира вы умерли.
Темная стена деревьев за спиной мужчины исчезла, и на ее месте образовался вечерний пляж. Соленый морской ветер разорвал городской воздух, взъерошил волосы, шум моря прошуршал по тихой аллее. Мужчина в удивлении обернулся, Рене стремительно сорвалась с места и толкнула его из городского парка на пляж.
А в следующее мгновение сама полетела лицом в колючий песок.
— Извини. Руку давай! — знакомый голос оглушил ее ударом грома.
Ошеломленная Рене вскочила на ноги, но портал уже закрылся, отрезав от Нью-Йорка трех его обитателей. Рене. Эрика. И насмерть перепуганного Тони.
От взгляда Рене, обращенного на него, Эрику хотелось провалиться сквозь землю. Лучше бы она накричала на него, лучше бы набросилась, лучше бы ударила. Это было бы не так больно, как этот помертвевший взгляд светло-карих глаз, в которых разом померкли все искорки.
Он только отшатнулся от нее и ошалелым взглядом обвел пространство. Море, пляж, песок, замок на скале в отдалении и никаких следов цивилизации — ни проводов, ни вереницы электрических фонарей вдоль набережной, ни прибрежных кафе, ни шума машин.
— Ронни, — охрипшим голосом спросил Эрик, — мы в другом измерении? Это что, прошлое?
— Это правда? — вытаращил глаза Тони.
— Добро пожаловать в новый мир! Проходите, располагайтесь, — с сарказмом посоветовала Рене, вытряхивая песок из кос.
— Так вот почему никогда не находили трупов твоих жертв? — догадался Эрик. — Ты не убивала, ты просто отправляла их в другое пространство?
— Погодите, — засуетился Тони, обращаясь к Рене, — так вы не будете меня убивать?
— Проваливай, — устало огрызнулась на него Рене, — чтоб глаза мои тебя не видели.
— А что я буду тут делать? Где мы вообще? — осмелев от неожиданного помилования, допытывался Тони.
— У тебя есть вся жизнь, чтобы выяснить это, — процедила сквозь зубы Рене. — А теперь — вон отсюда иначе мне и в самом деле придется тебя убить.
— Ты ведь никогда никого не убивала, Ронни, — срывающимся голосом произнес Эрик, когда улепетывающий Тони скрылся из виду, оставив их одних на пустынном пляже неизвестно какого мира в неизвестно каком времени.
— Не убивала, — согласилась Рене. — Но я в состоянии за себя постоять, — добавила она, намекая на наемников Парадо. Самых неисправимых она отправила на рудники средневекового мира, где они могли применить свою агрессию в мирных целях, а тех, кто был небезнадежен, только хорошенько проучила. Ручным боем и оружием она владела великолепно.
— Ты не киллер… — эхом повторил Эрик. — Какой же я кретин.
— Я проводник, — жестко сказала Рене. — А ты — предатель. Какая же я дура! Получается, ты неспроста тогда появился в баре? Тот прихвостень Парадо все-таки покопался в моем рюкзаке и нашел фотографию Кевина. Вот почему они подослали именно тебя — похожего на него, как две капли воды. А я-то, идиотка, списала все на простое совпадение.
Эрик вздрогнул от ее первых слов, как от пощечины, и глухо сказал:
— Ронни, я сам себе противен. Но Парадо шантажировал меня, Ронни. Он угрожал моей дочери.
— Так у тебя и дочь есть? — криво усмехнулась Рене. — И куда же жена смотрит?
— Мы в разводе. И Ронни, я ведь думал, что ты убийца… Парадо мне показал фотографии семьи брата, у Марио остались трое детей…
— Я спасла Марио от преступной жизни, к которой его склонял братец, — с вызовом сказала Рене. — Сейчас он ведет тихую спокойную жизнь с какой-нибудь доброй дамочкой, которая в нем души не чает…
— Ронни, я ведь не хотел этого… Тогда в баре я старался и не глядеть на тебя, делал все, чтобы ты мной не заинтересовалась, а ты сама со мной заговорила…
— Так я сама виновата? — вскинула брови Рене.
— Ронни, ну перестань… — взмолился Эрик. — Меня тоже можно понять. Парадо описывал тебя жестоким чудовищем, убеждал меня в том, что я сделаю благое дело, если помогу нейтрализовать тебя.
