— И ты тоже сражался вместе с ним против дядьев? — заинтересовалась Сапиентия, которую душеспасительные речи интересовали гораздо меньше, чем история о славной битве.
— Они не мои родственники, — объяснил Боян. — Я сын третьей жены короля Эддека и в то время был слишком мал, чтобы сражаться.
В зал внесли новые блюда, и епископ принялась за ароматную свинину. Альберада отличалась таким же завидным здоровьем, что и ее брат, но внешне была похожа на свою мать, поленскую дворянку, попавшую в плен во время бесчисленных военных походов короля Арнульфа. Эта женщина стала первой любовницей короля, и их отношения продолжались до того, как он женился на Беренгарии Варрийской.
Альберада наградила принца Бояна кислой улыбкой:
— Я полагала, что, после того как унгрийцы приняли веру Единства, они оставили варварский обычай многоженства. Ведь Святое Слово говорит, что мужчина и женщина должны жить в гармонии и составлять священный союз.
Когда речь епископа перевели Бояну, он с энтузиазмом кивнул:
— Да, так говорил мой брат, когда принял веру Единства. И я тоже следую этому завету. Я отослал всех моих жен, когда отправился свататься к принцессе Сапиентии. — Он довольно ухмыльнулся.
— У вас были другие жены? — воскликнула епископ.
— Что, всех сразу? — заинтересовалась Сапиентия.
— Многие кланы хотят добиться союза с домом Гезы и присылают дочерей в подарок. Для него самого да и для его сыновей этих женщин слишком много, вот они и попадали ко мне, потому что я единственный брат короля. А отослать их нельзя — это оскорбление. — Он вскочил, поднял кубок с вином, прокричал что-то на своем языке и осушил кубок. Сидящий напротив него молодой человек поднялся, что-то ответил и тоже выпил вино. Боян уселся на место. — Это младший брат моей второй жены. Она очень рассердилась, когда я отослал ее, но я дал ей много золота и сказал, чтобы она вышла замуж за принца Огхирзо. — Боян рассмеялся. — Я пообещал, что он будет лучшим мужем, чем я.
— А ты не очень хороший муж? — спросила Сапиентия. Она разрумянилась, глаза у нее подозрительно блестели, и только тут Ханна поняла, что Сапиентия кокетничает со своим нареченным. С Хью она никогда себя так не вела.
Принц Боян счел это замечание удачной шуткой, снова вскочил, велел встать своим людям и произнести тост за его невесту. Мужчины громогласно затянули какую-то песню, одновременно колотя кубками по столу. После того как все успокоились, Боян начал декламировать на своем языке длинную поэму, посвященную невесте, его вдохновенное повествование время от времени прерывал переводчик:
— Она точно прекрасная кобылица. Чрево ее плодородно, объятия сильны, как хватка орла, а глаза остры, как у сокола… — Услышав это сравнение, Сапиентия не выдержала и расхохоталась.
— Ваше высочество, — прошептала Ханна, склоняясь к ней, если вы его оскорбите…
— Тебе не понравилась моя поэма? — спросил Боян, плюхнувшись обратно на стул. — Я сам ее сочинил.
Сапиентия, задыхаясь от смеха, который она тщетно пыталась замаскировать под кашель, отозвалась:
— Я уверена, принц Боян, что на вашем языке она звучит гораздо интереснее, и лишь перевод…
— Нет-нет! — весело воскликнул он. — Каждый раз, как я сочиняю поэму, мне говорят, что у меня выходит гораздо хуже, чем у настоящих поэтов. Но я не обращаю внимания на насмешки, ведь мои слова идут от чистого сердца.
— О Господи, — пробормотала Альберада. — Он плохой поэт, но зато отличный воин, ваше высочество.
— Вы сочинили эти стихи для меня? — просияла Сапиентия. — Давайте послушаем их еще раз!
Он был счастлив, что может угодить невесте, и с удовольствием продекламировал вирши снова. На сей раз Сапиентия не смеялась. Обнаружилось, что в длиннющей поэме есть рефрен, и все мужчины хором произносили его, а потом осушали кубки с вином. Сапиентия отвлеклась, и Ханне удалось стащить у нее с тарелки несколько кусочков мяса: она ужасно проголодалась, а Сапиентии не приходило в голову предложить ей что-нибудь кроме вина.
После чтения стихов мужчины устроили борьбу. Они сняли с себя почти всю одежду и натерлись маслом: Ханне никогда прежде не доводилось видеть, чтобы мужчины публично раздевались почти донага. Ей показалось, что занавески на паланкине слегка дрогнули, мелькнула женская рука, унизанная перстнями, приоткрывая щелочку, чтобы лучше видеть происходящее в зале.
Ханна наклонилась и прошептала Сапиентии прямо в ухо:
— Наверное, вам следует пригласить к столу мать вашего жениха, ваше высочество. Я не видела, чтобы ей подали хоть одно блюдо.
— А ваша мать не присоединится к нам, принц Боян? — громко произнесла Сапиентия.
Он изменился в лице, поцеловал кончики пальцев правой руки и сделал такой жест, словно отбрасывал что-то за спину, вероятно, отгонял порчу.
— Не стоит. — Он оглянулся на паланкин с золотыми занавесками. — Моя мать могущественная колдунья, думаю, вы называете это именно так. Она из кераитов, а они всегда были сильны в магии. Вообще-то они враги унгрийцев, поэтому мой отец и взял ее в жены. На нашем языке ее называют шаманом . Ей нельзя разделять трапезу с людьми, не принадлежащими ее племени.
— Но мы с тобой женаты! И я стала ее племенем!
Он усмехнулся:
— До тех пор, пока мужчина и женщина не вступили на брачное ложе, свадьба не считается совершенной, верно?
— Да. — Сапиентия покраснела. — Таков обычай моей страны.
— А ваша мать приняла веру Единства? — спросила епископ.
— Она кераитская принцесса, — удивленно ответил Боян. — Ее боги заберут у нее силу, если она не принесет им жертву.
— Язычество, — пробормотала Альберада. — Но вы добрый прихожанин, не так ли, принц Боян?
— Добрый прихожанин, — подтвердил принц, покосившись на священника, словно проверяя, правильно ли он произносит слово. Тот наклонился и что-то прошептал, Боян кивнул, повернулся к епископу и снова заговорил: — Я следую Святому Слову и исповедую веру Единую.
Эти слова словно послужили сигналом — слуги внесли факелы и вставили в специальные кольца на стенах. Альберада грациозно поднялась с места. Несмотря на небольшой рост, выглядела она величественно. У нее на шее поблескивало такое же золотое ожерелье, как и у ее брата. Она вовсе не стремилась занять трон, однако и до нее доходили слухи о том, что Генрих собирается сделать своим наследником внебрачного сына. Ханна тоже слышала об этом — глупо было бы жить при дворе и пропускать подобные вещи мимо ушей.
Почему Генрих решил выдать дочь замуж за человека, который хоть и прославился как воин, но не пользовался особым уважением вендарских подданных? По сути, для них он навсегда останется варваром.
