В чем-то проконсул был прав, ни Сулла Грецинн, ни Клодий Север, на двоих почти пол века прослужившие Республике в легионах, не были склонны к напрасной трате времени. На следующий же день, проследив за отбытием Клодия в Обитель Обретения, легат снова направился в дом проконсула.
На этот раз Авл Руффин принял его и вовсе полулежа на кушетке, — видно старая рана все еще сильно беспокоила его.
— Приветствую, легат.
— Приветствую вас благородный Руффин. Я снова вынужден просить вас о содействии.
— Все что в моих силах.
— Моя просьба не затруднит вас. Меня интересует раб, которого я видел вчера.
— Брен? — Авл Руффин удивился.
— Да. Он давно вам служит?
— Два года.
— И вы довольны им? Он ведь ваш личный раб, не так ли? Он предан вам?
— Уверен в том, — сдержанно отозвался молодой человек, — Но к чему он вам?
— Он ведь из северных алов, я думаю, что он может быть полезен нам.
— Каким образом? — немного настороженно поинтересовался Руффин.
— В каких богов вы верите, благородный Руффин?
— Боюсь, что я, как и вы, верю во всех богов, — усмехнулся тот, — А значит ни в каких!
— Да, верно, — усмехнулся в ответ и легат, — а ваш раб?
— Брен истинный сын своего племени.
— Храмов и святилищ, во всяком случае открытых, — в провинции не осталось. Но друиды быть должны!
Авл Руффин нахмурился:
— Конфликтов с ними не было давно, но думаю, что Брен вряд ли скажет вам что-нибудь.
Легат слегка дернул губами. Очевидно, что связь между сыном проконсула и пленным алом была теснее и ближе, чем обычно существует между господином и рабом.
Молодого Руффина не злило своенравие раба, и беспокоил отнюдь не возможный отказ, а те проблемы с посланником консула, — в первую очередь для самого раба, — которые он мог повлечь. Что ж, все было вполне объяснимо. Заметно, что Авл Руффин не отличается гордым и надменным нравом, оба они были молоды, оба в недавнем времени были войнами, и оба пострадали в ходе последней кампании.
— Я постараюсь убедить его. Моя цель драконы, а не друиды, — смирив себя, заверил хозяина Сулла Грецинн.
Какая ирония! Не иначе как местный воздух действует разлагающе и на самые твердые умы! Проконсул потакает драконам, сын его — друидам, заведя дружбу с рабом-варваром, а дочка и вовсе сбежала из дома с разбойником…
Руффин тем временем позвал своего раба, не скрывая владевших им сомнений.
— Брен…
Перехватив суровый озабоченный взгляд господина, ал немедленно стал рядом, уже не отводя упрямых глаз от легата, явно будучи готов защищать сына проконсула от любой напасти любым способом.
— Брен, — неторопливо обратился легат прямо к рабу, — Я спросил твоего господина, как мне найти друидов.
От него не ускользнуло, как Брен бросил быстрый взгляд в сторону Руффина, и получил такой же молчаливый ответ.
— Республика не преследует тех, кто не идет против нее, тем более религии.
Каждый может верить в то, что хочет, лишь бы соблюдал законы. Тем, кто не виновен злоумышлениях, опасаться нечего — я, прокуратор, всадник Сулла Валерий Грецинн, легат четвертого Стремительного, даю в том слово! Я знаю, что обряды соблюдаются здесь. И мне необходимо встретиться с вашими иерофантами либо фламиниками!
И снова обмен молниеносными взглядами: о да, как видно Авл Руффин во многом покрывал своего раба!
— Если ты знаешь, где можно найти ваших жрецов, или знаешь того, кто знает, — я прошу, — легат особенно выделил последнее слово: язык не отсохнет, — устроить мне встречу!
Раб медлил в растерянности, с надеждой снова взглянув на господина, старательно скрывавшего свою тревогу.
— Трибун, — уже одно то, что ал обратился к хозяину по прежнему званию, сказало легату на сколько они близки, — я попробую…
— Спасибо, Брен, — искренне ответил лаций, — Иди.
Когда шаги раба затихли в атриуме, молодой человек обратился к Грецинну:
— Надеюсь, легат, вы понимаете, что это вопрос не одного дня! — и закончил уже с откровенной печалью, — И понимаете, на сколько шатко перемирие последних лет здесь, на границе…
Грецинну пришлось ждать около недели, прежде чем за ним послали от Авла Руффина.
— Легат, — сразу же обратился к нему молодой человек, едва было покончено с приветствиями, — Признаться, я вообще удивлен, что у нас что-то получилось, но ваша просьба была услышана. Брен…
— Те, с кем я говорил, уже отправились с известиями. И вас будут ждать на озере Цера… — сообщил раб.
Легат нахмурился — указанное место располагалось на самой западной границе, собственно даже не на границе, а в центре земель, еще не определившихся кому принадлежать. Посещение друидского святилища прокуратором-всадником означало засовывание головы в пасть хищнику. Что если его там будет ждать толпа оголтелых фанатиков? Не мог же он взять с собой когорту другую!
— Почему именно там?
— Вам ничего не будет угрожать, ведь вы будете посланником и гостем, — заверил Брен.
— Убийство магистрата Реммия было бы чудовищной провокацией. Это неизбежная война, а племенам сейчас не до нее. Так что думаю вам и впрямь опасаться нечего, — задумчиво согласился Авл Руффин, — Скорее друиды сами боятся ловушки.
— Я передал ваши слова… — начал Брен — И клятва лация не рушима! — холодно оборвал его Сулла Грецинн.
— Я знаю это, — смиренно отозвался раб, и сын проконсула улыбнулся какому-то воспоминанию, — но в Лилибей никто из мудрых не явится…
Легат прищурился — такое предложение уже следовало рассмотреть: возможность встречи с верховными жрецами дорогого стоила.
— Да будет так, — он решительно хлопнул ладонью.
— Как жаль, что я не смогу сопровождать вас! — вырвалось у молодого Руффина.
Видимо, он и в самом деле полностью доверял слову своего раба, а вынужденная бездеятельность из-за увечья невыносимо тяготила его.
— Мне тоже жаль, — согласился легат, искренне сожалея, что Авл Руффин уже никогда не окажется под его началом.
* * *
Миссия находилась на пол дороги между Ассором и Энной, и с некоторой натяжкой скромное поселение и факторию можно было назвать последним оплотом цивилизации перед землями северных варваров. По мнению весьма известного философа и историка Фибия из Мессемии, который путешествовал в сопровождении своего раба, с целью собрания материала для написания очередного труда, на этот раз посвященного религиозным культам Паннокии, Цизальпии и Лугундии, — натяжку приходилось делать очень большую! Хотя он и не был последователем Гедония, и сам не уставал проповедовать умеренность в потребностях, его не устраивало решительно все: от скудного меню, отсутствия элементарных удобств, недостаточной услужливости местного населения, отличавшегося от варваров лишь такой формальностью, как пребывание на землях Республики.
