В этот момент разговор в коридоре закончился, дверь настежь распахнулась, и на Тиврано с изумлением уставились две пары глаз. Терять было нечего, и ночной визитер, что было сил, вцепился в алебарду обоими руками. Происшедшее далее удивило его едва ли не больше остальных: часть стены вдруг повернулась вокруг своей оси, и он очутился в крохотной комнатушке, единственной достопримечательностью которой являлась насквозь проржавевшая железная лестница. Лестница вела куда-то вниз, в бездонную черноту ненастной ночи…
* * *
На следующее утро расположенная неподалеку от замка оливковая роща источала такой аромат, что воздух в ней казался густым и пряным.
На дорогу, пролегавшую через долину, выбрался одинокий путник.
Это был рослый загорелый мужчина крепкого телосложения. Его одежда состояла из кожаной куртки и протертых до дыр штанов. Длинные черные волосы на затылке стягивал сыромятный ремень. Цепкий вдумчивый взгляд синих глаз, ироничная, чуть с горчинкой улыбка, временами будто крадучись возникавшая на его устах, свидетельствовали о богатом жизненном опыте, а горделивая осанка и полные львиной грации движения выдавали уверенного в своих силах человека. Возраст путника с трудом поддавался определению. Не боясь ошибиться, о нем можно было сказать лишь одно, что беспечная юность его, увы, уже пронеслась, а седовласая старость еще не наступила.
На миг остановившись, обладатель могучей фигуры поправил сползшее с плеча седло, глубоко вздохнул, наслаждаясь пьянящим благоуханием рощи, огляделся по сторонам и уверенно зашагал по раскисшей дороге.
Имя он носил Конан, а родом был из Киммерии. Поблекшая рукоять закинутого за спину меча, кожаные ножны, засаленные от частого употребления, да тот особый хищный взгляд не оставляли сомнений в выбранном им ремесле — на жизнь Конан зарабатывал своим оружием.
После переполоха, устроенного не без его участия при одном могущественном королевском дворе, киммерийцу требовались две вещи: скрытая от людских глаз берлога, где можно отсидеться, и деньги. Еще пригодилась бы лошадь, ибо свою он потерял во время переправы через горную реку.
По привычке, в прошлом частенько спасавшей ему жизнь, воин-варвар, не сбавляя темпа движения, вглядывался в затейливые узоры, оставленные бессчетным количеством ног на дороге. Вначале ему повстречались отпечатки заячьих лап. Потом, преследуя косого, пробежала лисица. Оставил ямки от копыт выбравшийся на обочину пощипать свежие побеги листвы олень. Некоторое время назад на запад промчался всадник. Были и другие следы. Одни удавалось прочесть сразу, иные требовали тщательного изучения.
Неожиданно на глаза киммерийцу попалось кое-что, привлекшее его внимание. Конан остановился.
Четко проступающие отпечатки двух пар ног. Мужчина и женщина — без труда определил северянин. Сначала люди просто шли по дороге, потом вдруг бросились бежать, будто сами демоны гнались за ними, и все для того, чтобы скрыться в лесу. Вряд ли это произошло случайно. Варвар нагнулся и провел рукой по влажной земле. Мужчина вооружен, а женщина — налегке. Парочка была здесь совсем недавно: след не успел потерять четкость, а ямки — заполниться водой. Сделав пару шагов, киммериец обратил внимание на сломанную ветку кустарника, росшего недалеко от дороги. Как раз к нему и вели следы. А еще через несколько шагов черед свернуть с проторенного пути и устремиться в погоню за беглецами настал для отпечатков лошадиных копыт.
«Если за ними гнался разбойник, то, возможно, я не останусь без работы, а значит, будет на ночь крыша над головой, кувшин вина и добрый ужин».
Киммериец ненадолго задумался. С одной стороны, впутываться в историю без малейшего понятия, что это за история, не особенно ему улыбалось, с другой — никуда не впутываясь, можно спокойно дожить до старости, но так денег точно не заработаешь.
Внутренняя борьба в душе северянина длилась недолго, варвар поправил седло на плече, и, замурлыкав веселый мотивчик, слышанный, им на одном из постоялых дворов Пуантена, уверенно свернул с дороги.
Как и следовало ожидать, сразу за кустарником следы всадника последовали за четкой цепочкой следов беглецов. Хмыкнув насчет шансов преследователя настичь свою жертву, следопыт перешел на бег.
Еще в детстве ему довелось присутствовать при споре двух бывалых воинов. Предметом спора послужил вроде бы очевидный вопрос, кто быстрее: человек или лошадь.
— Даже если человека должным образом тренировать, — размахивая руками, кричал один из спорщиков, высокий сухопарый бритуниец, — он все равно проиграет!
Его оппонент, среднего роста немедиец, с готовностью согласился, но тут же добавил с лукавой улыбкой:
— Но верно это лишь на короткой дистанции. Если же расстояние увеличить, да еще и место выбрать в горах — все будет решать не скорость, а выносливость. А не родилось на белом свете зверя выносливее человека!
Трудно сказать, послужил услышанный много лет назад спор причиной принятого мальчиком решения, или явился лишь поводом, а причина находилась где-то глубже, но с тех самых пор Конан приучил себя передвигаться бегом, где это было необходимо. Он мог бежать день и ночь, есть прямо на ходу, и не чувствовал при этом усталости. Вот и сейчас, подобно легкому дуновению ветерка, киммериец стремительно заскользил от дерева к дереву, не теряя следа из виду.
Срывая по пути зеленые ягоды ежевики, северянин выбрался к расщелине, образовавшейся между двух отвесных скал, заросших молодыми побегами папоротника. Вершина горы стыдливо укрылась густой листвой, а склон у подножия, напротив, оказался открытым. Место наверху — для засады лучше не придумаешь.
Кром! Оказывается, он до сих пор насвистывал мелодию пуантенских музыкантов. Конан досадливо поморщился. В сложившихся обстоятельствах подобная беспечность могла стоить жизни…
Отметив про себя, что с вершины хорошо просматривались оба склона, следопыт двинулся дальше.
Из-за горы послышалось негромкое лошадиное ржание. Северянин пригнулся к земле и, освобождаясь от седла, потянулся за мечом. Рука ощутила знакомый холод металла. Держа оружие наготове, воин-варвар стал осторожно взбираться по пологому откосу. Вот и вершина. Никого. Внизу, за пологом ветвей, шло какое-то движение. Конан вгляделся в промежутки между деревьями. На крохотной лужайке, мирно пощипывая травку, паслась кобыла под седлом.
«Иранистанских кровей… — Лицо северянина удивленно вытянулось. — Слишком дорогая лошадка, чтобы вот так, запросто, разгуливать одной по лесу».
«Лошадка» тревожно фыркнула и, подняв голову, замерла, постригивая чуткими ушами, но вскоре успокоилась и вернулась к прерванному занятию. Киммериец, осторожно раздвигая ветки, — со стороны могло показаться, что их колышет ветер, — стал спускаться вниз. Внезапно раздался полный муки человеческий стон. Конан ускорил шаги и вскоре оказался в низине.
