Я бил по самому уязвимому месту — деньгам. Так или иначе, к ним сводится всё. Все важные решения в человеческой жизни. Или почти все.
Но Мария мои слова про новую работу и высокую зарплату проигнорировала. Словно её это нисколько не волновало.
— Не пойми превратно, но твой взрывной рост не является благом для нашей семьи, — произнесла она, — Ты привлекаешь слишком много внимания. Бедность — единственное спасение для нас, как искупление грехов отца…
Тут уж даже Ира, всегда слушавшаяся маму, посмотрела с подозрением на леди Вышнегорскую.
— Мама… — с удивлением произнесла она, — Что ты такое говоришь?
— Чтобы восстановить честное имя нашего рода, мы должны пройти через страдания… — прошептала Мария, — Чтобы искупить грехи отца и очиститься…
Я открыл рот… и закрыл. Что за ересь у Марии в голове? Почему мы, блин, должны страдать? Как это поможет вернуть честное имя нашего рода? Да всем окружающим до лампочки, кто в нашем семье страдает, а кто кайфует.
— Леди Вышнегорская, — сухо произнес я, — Каким образом страдания помогут вернуть нам славное имя? Мы должны найти доказательства невиновности отца, а не заниматься самобичеванием.
— Бог-Император смотрит на нас со своего престола… — прошептала Мария. Её пустой взгляд устремился словно куда-то в пустое пространство, незримое для нас, — Он все видит. Он говорил ещё много тысячелетий назад, что только через страдания сможем мы обрести прощение и благо.
— Не говорил я такого, — раздраженно произнес я. Я не узнавал Марию. Она говорила, словно какая-то религиозная фанатичка. Совсем на неё не похоже, — У меня нет привычки нести всякую чушь.
Мария словно вынырнула из своего воображения и снова посмотрела на меня. С крайним осуждением во взгляде.
— Мы никуда не поедем, — сказала она, — Мы останемся жить здесь, в этой квартире, как тихие и скромные люди. Ты можешь ехать в общежитие, но мы с Ирой никуда не поедем. Наше место здесь.
— Мама! — Ира глядела на родительницу удивленно, словно не верила своим ушам.
— Помолчите, юная леди, — сухо произнесла леди Вышнегорская, — С вами я ещё отдельно поговорю… Вы лекарство приняли?
— Да… — с нотками обиды произнесла Ира, — Я всегда его пью вовремя. Никогда не забываю.
Что есть, то есть. У Иры прямо привычка выработалась за долгие годы употребления майндоцина.
— Леди Вышнегорская, — произнес я, примечательно глядя на Марию, — Я сейчас слышу не слова заботливой матери и мудрой женщины. А вредителя, который хочет разрушить семью изнутри.
— Что за чушь ты несёшь? Ты понимаешь, что этими скандалами и спорами можешь спровоцировать у Иры очередной приступ? — Мария резко повысила тон, глядя на меня с крайним неодобрением. Её лицо как будто постарело лет на десять, а то и на все пятнадцать. Передо мной как будто стоял совсем другой человек. Совершенно чужой.
— Мама, со мной все хорошо, — неожиданно вмешалась Ира, — После того, как я пробудила духовную силу, я стала намного выносливее. Я в порядке, не переживай.
Я невольно ощутил гордость за сестренку. Ну и за себя. Хорошо, что укрепил её тело и дух. В прошлый раз именно появление Иры привело к тому, что я проиграл Марии. Теперь Ира стала достаточно сильной, чтобы не вырубаться, если при ней кто-то начинается скандалить.
Девочка выросла.
— Знаешь, мама, Вадик прав, — неожиданно произнесла Ира, — Он очень много делает для нашей семьи и за короткий срок добился небывалых успехов! Победил Аномалию на Арене! Выбил у леди Мираэль квартиру для нас! Помог мне пробудить духовную силу! Сплотил вокруг себя много одноклассников, которые раньше враждовали друг с другом! А ты так себя ведешь, словно это ничего не значит!
Мария отшатнулась, словно после удара. Она смотрела на дочь неверящим взглядом, словно та предала её. Так сказать удар оттуда, откуда его совсем не ожидаешь.
— Дочка, я вовсе не сопротивляюсь… — с виноватым видом произнесла Мария, — Просто Вадим… уж очень сильно рванул вперед. Это выглядит странно… с точки зрения окружающих. Я считаю, что это неправильно. Мы должны вести более скромный и незаметный образ жизни. Чтобы показать всем, что род Вышнегорских потерял свои богатства, но отнюдь не честь и благородство!
Я озадаченно моргнул. Чем больше я слушаю Марию, тем больше мне кажется, что в голове у неё какой-то хлебушек. Мокренький. Куда подевалась та усталая, но умная женщина, какой я первый раз её увидел?
— Я недостаточно времени уделяла твоему воспитанию, — печально произнесла леди Вышнегорская, — Это полностью моя вина, что ты вырос таким… Мне вообще кажется, что о твоих невероятных успехах надо бы сообщить государству… Жаль, я так и не смогла передать им ту часть письма… Не выполнила свой гражданский долг…
Я вспомнил, каким был Вадим Сабуров до того, как я вселился в него. Добрый, но запуганный парнишка, которого в школе шпыняли все, даже девчонки. Она об этом что ли?
И о каком письме она говорит? О письме отца, о той части, что Мария не успела сжечь?
— Извини, Мария, — я покачал головой, — Но женщине очень трудно воспитать мужчину без помощи отца. Сколько раз я такое наблюдал. Маменькиного сынка — легко. А вот мужчину… Только единицы на такое способны. Не потому, что женщины хуже мужчин. А потому, что мы слишком разные. Мальчикам нужно кое-что совсем иное, нежели девочкам.
Мария озадаченно моргала, глядя на меня. Мои рассуждения поставили её в тупик.
— Никуда мы переезжать не будем! — наконец строго произнесла леди Вышнегорская, — Разбирайте вещи назад. Немедленно!
— Мама! — возмутилась Ира. Даже ей поведение Марии уже казалось странным, — Что ты такое говоришь? Мы же только что тебе все объяснили! Ты разве не слушала?! Нас же могут выселить в любой момент отсюда!
— Разговор окончен, — жестко отрезала леди Вышнегорская, — Юная леди, отправляйтесь в свою комнату! Вадим, тебя это тоже касается! Слышишь меня? Вы оба наказаны, несносные дети!
Вместо ответа я закрыл глаза. Мягкая тьма оплела меня своими щупальцами со всех сторон, и я увидел радужное переливание духовной силы Марии и Иры. Мои навыки работы с духовной энергией заметно возросли. Я мог даже замечать скрытые нюансы, которые не видел раньше.
Внимательно вглядываясь в Марию, я заметил в районе её мозга странного вида микроскопический сгусток, похожий на медузу. Он крепко вцепился своими щупальцами в духовные потоки женщины, опутав их словно грибницей. Сгусток пульсировал — он прямо сейчас оказывал на женщину некое воздействие!
— А я пока разберу все вещи и верну их на свои места… — услышал я приглушенный голос Марии, словно сквозь толщу воды.
У леди Вышнегорской в голове какая-то чужая духовка! Уж не из-за неё ли моя мачеха периодически ведет себя странно? Воздействие на её разум… Внушение определенных мыслей… Уж не по этой ли причине она сожгла письмо?
Чужеродная духовка показалась мне знакомой. Я уже видел что-то похожее. Да, вне всяких сомнений — нечто подобное я извлек совсем недавно из Аномалии. Только в случае с Человеком-Семерочкой я имел дело с более крупной особью. Эта же мелкая и совсем незаметная. Шухерится по темным углам разума, словно крыса.
Я должен извлечь эту штуку из Марии. Но не думаю, что мне стоит начинать операцию по извлечению чужеродной хрени из женщины прямо сейчас. Это нужно сделать в более спокойной обстановке, где никто не будет мешать. С Аномалией все прошло успешно, но в том случае я действовал в спешке и чисто на импровизации. С Марией я так рисковать не могу. Она в конце концов человек и не имеет той живучести, как у мутанта.
Я открыл глаза. Мария тем временем подошла к горе вещей и склонилась над ней. Прикидывала порядок, в каком будет относить вещи на места. Ира с беспомощным видом переводила взгляд то на меня, то на мать.
— А проблему с жильем я решу… — отстраненным голосом произнесла Мария, — Поговорю с арендодателем и что-нибудь придумаем…
Я молча подошел к ней сзади вплотную.
— Мария.
