Анна изящно, насколько это было возможно в брючном костюме, присела на край ладьи, и прыгнула в объятия охранника. Питер без труда принял ее вес, упершись ногами в песок, словно те были из гранита.
«Мне нравится запах его пота, — не без удивления отметила про себя Анна, — даже не помню, когда такое было. Я что, серьезно влюбилась?»
Питер не спешил опускать королеву на песок. Он, закрыв глаза, окунулся в запах ее волос. Прижал свою королеву к себе — нежно, но крепко. По-прежнему удерживая ее на руках, наклонился, и уверенно поцеловал ее в губы. Анна с готовностью ответила на поцелуй. Они любили друг друга прямо на песке, в тени быстро тающей ладьи, закрывающей их от беспощадного солнца, и дающей живительную прохладу в царстве безраздельной жары. Кажется, Анна только теперь по-настоящему поверила, что происходящее — реально. Что Питер, наконец, принадлежит ей, и всем телом и душой стремилась наверстать упущенные двадцать лет, когда единственное, что она могла себе позволить — это осторожные взгляды, и потаенные фантазии.
— Нам нужно что-то придумать с твоей одеждой, — сказала Анна, лежа на плече Питера, и ведя ногтем указательного пальца по его мощной груди, — тут не принято, чтобы мужчины ходили с голым торсом. Точнее, принято — но тебе не понравится, в каком качестве.
— Мы в Песчаных Эмиратах, верно? — Спросил Питер, вздохнув.
— Ага, — кивнула Анна, улыбнувшись, — надеюсь, ты не сердишься за мой выбор. Эмираты достаточно далеко от Озерного Королевства, чтобы не бояться засады, но между нами установлено надежное воздушное сообщение.
— Ну а какая была альтернатива? — Улыбнулся в ответ Питер, — Черные Земли? Туда бы я и сам тебя не пустил. В конце концов, развитый матриархат — это не самое страшное, что есть в нашем мире.
— Многие знатные дамы имеют тут наложников-мужчин, — заметила Анна.
— Я в курсе, — кивнул Питер.
— И прав у них примерно столько, сколько у комнатных собачек, — продолжала королева, — если на тебя надеть кожаную сбрую, и намордник — ты бы вполне сошел за моего компаньона, — Анна старалась говорить серьезно, но озорные искорки в глазах выдавали ее настроение.
— Ну, вообще я не против игр, — с таким же делано-серьезным видом кивнул Питер, — но только не тогда, когда это выносится на всеобщее обозрение. Репутация, это дело такое! Один раз оступишься — и все, пиши пропало. Закончишь карьеру не уважаемым королевским охранником, а второсортным актером в дешевых постановках для взрослых… так что, пожалуй, я придумаю другой выход.
— Питер, — голос Анны вдруг прозвучал по-настоящему серьезно; она перестала дурачиться, — я надеюсь, ты сможешь подобрать себе преемника? Я хочу, чтобы наши отношения были публичными и официальными.
— Ты делаешь мне предложение? — Улыбнулся Питер.
— В наше время мужчины такие нерешительные, — пожала плечами королева.
— Для моего брата найдется комнатка во дворце?
— И комнатка, и уход, и охрана, — ответила королева, — это минимум, что я могу дать.
— Тогда я, конечно, согласен, — кивнул Питер. Потом наклонился к Анне, и припал к ее губам, не давая возможности продолжать диалог. Их поцелуй был долгим.
— Я даже представить боюсь, каково тебе сейчас, — после официоза, старший Блум вдруг снова перешел на «ты», — не у каждого в жизни случается такой момент истины. И, я думаю, ты прекрасно понимаешь, какой груз свалился на твои плечи. Но ты главное не дрейфь. Помни, что все правители на этой земле — даже самые крутые, даже владыки орденов и миллиардеры — они такие же люди, из плоти и крови. Они так же дышат, так же едят, так же ходят в туалет. И думают они примерно так же, рассуждают так же. Как обычные люди. Они не гении, не живые счетные машины. Они подвержены эмоциями. Самое главное всегда помнить: как бы высоко тебя не занесла судьба, ты всегда остаешься человеком. Но есть и один простой, но важный момент, который позволяет удержаться наверху, и не подвести тех, кто на тебя рассчитывает. Знаешь, какой?
— Знаю, — кивнул Джосс; после первого шока он вдруг почувствовал прилив сил. Ему ничего не оставалось, кроме как верить в судьбу — и он поверил. Всем сердцем, — дело в духе. Наверху остается тот, кто силен духом.
— Верно, — просиял Кими, — действительно, это так. Я очень рад, что ты это понимаешь… Что Вы это понимаете, Ваше превосходительство.
— Оставь это… — Джосс махнул рукой, — я не из тех, кому важны внешние атрибуты власти.
— У нас есть минут пятнадцать до контрольного закрытого эфира, — Кими перешел на деловой тон, — те, кто будут по другую сторону шаров, уже информированы об общих чертах нашего плана. Предполагаю, что не всем им он придется по вкусу. Выглядит это все довольно вероломно, а народ у нас традиционных воззрений.
— Разве уже случившегося недостаточно, чтобы оправдать любые меры с нашей стороны? — Джосс всплеснул руками, — поверь, я найду нужные слова. Если вдруг кто-то будет колебаться. В конце концов, мы живем по законам военного времени.
— Это-то меня и беспокоит, — вздохнул Кими, — жесткость законов военного времени может компенсироваться необязательностью их исполнения.
— Только не в мою вахту, — в голосе Джосса прорезалась сталь.
— Есть еще один момент, который ты должен понимать, — мягко сказал старший Блум, — применение этого оружия категорически запрещено всеми международными договорами и конвенциями.
— Всемировая Ложа уже нарушила все мыслимые конвенции по защите суверенитета, санкционировав нашу оккупацию!
— Так-то оно так, — вздохнул Кими, — но они подвели под это формальную базу. Без тщательного расследования это безобразие со стороны выглядит прилично.
— Ну так и мы не собираемся светиться, — пожал плечами Джосс, — и тем более оставлять свидетелей.
— Ожидается, что в десанте примут участие около двадцати тысяч эльфов, — заметил старший Блум, — бессмертных эльфов. Которые искренне считают, что высаживаются на берег уже поверженного противника. Они идут на парад.
— Сюрприз, ублюдки, — процедил Джосс.
— Возможно, это квалифицируют как крупнейший эпизод геноцида эльфийского народа в истории, — заметил старший Блум.
— Не квалифицируют, — уверенно ответил Джосс, — они все — комбатанты. На кораблях нет женщин и детей.
— Официально нет, — пожал плечами Кими, — но они ведь идут на парад… помнишь?
— Значит, они отвечают за возможные жертвы.
Эланиэль до последнего момента колебался — стоит ли лично принимать участие в десанте? С одной стороны, он имел полное право собрать все лавры и почет. Но с другой — его интуиция, «чуйка» бессмертного существа, по-настоящему древнего, живущего в мире уже более десяти тысяч лет, почему-то кривила нос, и предостерегала его от похода. И все-же пойти пришлось. Стихийники, которые здорово обожглись на том недоразумении с драконом, требовали гарантий. А лучшая гарантия — это его, Эланиэля, личное присутствие. И он на это пошел. В конце концов: противник повержен, управление страной перехвачено. Что могло пойти не так?
Он вздохнул, и посмотрел на звезды. В эти безлунные ночи, после праздника Середины Лета, они были особенно яркими. Человеческие барды поют, что эльфы своими острыми ушами способны слышать музыку сфер, и общаться с небесными светилами… Какая чушь! Эти шары плазмы, удаленные на немыслимое расстояние, вызывали в нем приступы смертной тоски, и только. Люди зачем-то очень туда хотят попасть. Вот и безумная королева затевала космический проект, хотела построить первую в мире станцию на орбите. Чего им не сидится на дне уютной атмосферы? Тем более с такими короткими жизнями! По расчетам ученых, ни один человек не в состоянии долететь даже до ближайшей звезды — просто умрет от старости. Другое дело эльф. Но провести пару сотен лет наедине с безбрежной пустотой!? Бр-р-р-р… Эланиеэль поежился. В воздухе словно плеснули чем-то холодным.
Эльф скосил взгляд на идущий рядом под тягой стихийного веретена шлюп драконоборца. Роскошная штучка. Говорят, внутреннему убранству может позавидовать яхта любого южного монарха, но самое главное — это магическое оснащение. Сторожевые артефакты и заклятия, способные пережить удар драконьего пламени. Системы наведения для жезла. Если верить слухам, эта посудина умеет даже летать! Эланиэль смотрел на корабль со смешанным чувством настороженности и легкой зависти. Таких ребят, как драконоборцы, лучше иметь в союзниках. Но еще лучше — навсегда избавить от них мир. Слишком независимы. Слишком себе на уме. Да и по прямому предназначению работают редко: драконов в мире почти не осталось. Зато охотно берутся за самую грязную работу во время госпереворотов и прочих социальных потрясений.
