Последним усилием воли Гилфалас бросился в сторону. Он ощутил взмах меча, и звук клинка, ударившего о скалу, звенел в его ушах как гонг.
В мгновение ока он вскочил на ноги и, безоружный, стоял против темного эльфа. На бледном лице была улыбка, однако она не проникла в черные безжалостные глаза.
– Кто ты? – Голос был так же холоден, как и улыбка. – Я так долго гнался за тобой. Назови свое имя, прежде чем я убью тебя!
– Меня зовут Гилфалас, я сын Инглориона из Талариэля, из рода Элохимов, который когда-то изгнал твоих предков. Убирайся обратно во тьму, где тебе и место! – Казалось, что время и пространство замерли и исчезли в миг, когда друг другу противостояли эти двое: бесстрашный эльф и порождение ночи.
Темный эльф зашипел подобно змее, дыхание смерти слышалось в этом звуке.
– А-а-а…
Гилфалас успел увидеть блистающий клинок, описывающий высокую дугу над головой его темного противника.
– Знай же, что тебя убил Азантуль, сын Азратота.
Вот и все…
– НЕТ!
Прозвучавший голос был подобен грому. Тотчас железные обручи, изнутри сдавливавшие голову Гилфаласа, лопнули, и он успел броситься в сторону, когда клинок со свистом опустился.
– Ты?
С большим трудом, пренебрегая болью, Гилфалас стряхнул с себя оцепенение и выпрямился.
Между ним и темным эльфом стоял огромный, выше всех на голову, магистр Адрион Лерх. Его фигура была прозрачна, казалось, что она трепещет и вьется на ветру.
Одним небрежным движением руки магистр Адрион отбросил назад больгов, теснивших Фабиана, Бурина и Гврги. Затем он повернулся к темному эльфу, смертельно побледневшему и с ужасом взирающему на него.
– Да, это я – хранитель древности, – прогрохотал голос магистра. – А теперь убирайся, пока я не воспользовался вверенной мне силой и не сбросил тебя в пропасть. УХОДИ! – Произносивший эти слова голос все время нарастал и на последнем слове достиг мощи урагана.
Темный эльф отступил. Азантуль был достаточно умен, чтобы понять: с этим ему тягаться не под силу. Одна резкая команда, и уцелевшие больги с ворчанием потянулись вслед за ним.
– Тебе все равно не избежать теней! – раздался голос темного эльфа. – Думай обо мне, когда погаснет свет…
Он засунул меч в ножны и набросил на плечи плащ.
– Иди ко мне! – крикнул с моста Фабиан голосом, который вот-вот готов был сорваться и перейти в истерический смех. – Трус, возвращайся и дерись!
– В другой раз, – прошептал темный эльф. Затем он повернулся, даже не удостоив Фабиана и его спутников взгляда, и уже через несколько шагов он и его отряд больгов слились с наступающими сумерками.
Когда шаги кованых сапог замерли вдали, Гилфалас повернулся к своему спасителю. Магистр выглядел снова таким, каким эльф его запечатлел в своей памяти: старый фольк ростом с мальчика. Если бы контуры его тела не колебались на ветру, можно было бы подумать, что он стоит здесь живой.
– Переходите скорее на другую сторону, – произнес магистр, – Азантуль затаился поблизости, а моя власть не безгранична.
– Что… – начал было говорить подошедший Фабиан, но магистр покачал головой.
– Сейчас не время для объяснений. Передайте Киму мой привет и скажите ему, что он оправдывает мои ожидания.
– Мы сделаем это, – сказал Фабиан, а Гилфалас прибавил:
– Благодарю вас, магистр. Вы снова спасли мне жизнь.
– Разве есть большее благо, – сказал магистр, – чем отдать свою жизнь за правое дело? А теперь идите!
Со всей возможной быстротой Фабиан и его спутники миновали мост, и хотя надвигались сумерки, а на балку падала тень горы, какое-то странное свечение указывало им путь.
Едва только они осилили подъем на противоположной стороне пропасти, как Фабиан обернулся и бросил взгляд назад. Магистр Адрион по-прежнему стоял меж мостовых опор, а свечение исходило из его повелительно поднятых рук. Некоторое время ничего не происходило; казалось, что даже ветер затих. Затем раздался треск, одновременно отозвавшийся со всех сторон, и ствол железного дерева, который в незапамятные времена проложили через пропасть гномы, разлетелся на тысячи и тысячи осколков-щепок.
Когда Фабиан опустил руки, которыми он инстинктивно прикрыл лицо, на противоположной стороне уже никого не было.
– Вот это спектакль! – одобрительно кивнул Бурин. – Я всегда знал, что в фольках скрывается нечто большее, нежели их практичная, но скучная жизненная философия!
– Это был магистр Адрион? – спросил Ким, который только что вместе с Мариной подошел к ним.
– Да, – только и ответил Фабиан. – Он просил передать тебе привет и сказать, что ты успешно справляешься со своим заданием.
– Каким заданием? – спросил Ким скорее механически, чем действительно из любопытства. Пустым взглядом он уставился на север, как будто мог увидеть там Эльдерланд.
– Этого он не сказал, – ответил Бурин, и Ким был благодарен, что гном не добавил от себя комментария наподобие «привидения не очень-то любят давать справки».
На противоположной стороне пропасти появилась сначала одна тень, за ней последовали другие: Азантуль и больги.
– Идем, нам пора, – сказал Фабиан. – Хватит с нас на сегодня.
Спутники повернулись и зашагали вверх по тропе. Через несколько сотен шагов они обнаружили в скале пещеру.
– Здесь мы можем устроиться на ночь, – заметил Бурин. – Взгляните, в этой впадине даже есть вода.
– Может быть, лучше пройти дальше, – сказал Ким. – Враги все-таки ещё близко.
– Магистр Адрион позаботился о том, чтобы они не смогли идти по нашим следам очень уж быстро. Метод хоть и был отчасти суров, но подействовал хорошо. Так что давайте разбивать лагерь. Я пойду погляжу, не найдется ли где поблизости каких-нибудь кустов, чтобы мы смогли хотя бы чай вскипятить.
Вскоре Бурин вернулся с тощей охапкой хвороста. Принесенного действительно хватило только на то, чтобы вечером и с утра нагреть воды. Но пещера была защищена от ветра, и им не приходилось бояться, что ночью они замерзнут.
В этот вечер никто не вел длинных разговоров. Слишком уж свежи были в памяти впечатления минувшего дня. В голове Кима роились мысли о его воспитателе и учителе. Ким знал его как ученого и мудрого человека, часто удивлявшего Кима своей дальновидностью. Однако магистр Адрион никогда не представал перед ним в обличье могущественного волшебника.
Внезапно Киму в голову пришла мысль, что магистр, может быть, мертв, ибо принято считать, что лишь мертвые предстают перед живыми в обличье духов, чтобы защищать их. Однако он тотчас отбросил ее: ведь даже слова ободрения, которые просил передать ему старик, звучали отнюдь не так, будто история магистра Адриона подошла к концу.
