— Чародей, — повторила она, — ты сможешь спрятаться за своим светом. Но ты не сможешь спасти её.
Я пошевелил зубами, словно что-то пережевывая, и ничего не ответил.
— Но твоя смерть принесет мне пользу, придаст мне веса, по сравнению с остальными из моего рода. Прославленный и внушающий страх Чародей Дрезден! — Она обнажила в усмешке пожелтевшие зубы. — Поэтому я предлагаю тебе сделку. Брось амулет. Я дам ей уйти. Даю тебе моё слово. — Она еще немного наклонилась и чуть прикусила девушке шею. — Иначе… ну что ж. Все мои слуги погибли. Мне нужно сделать новых.
Её слова заставили меня вздрогнуть. Умереть — это одно. А умереть и превратиться в одно из этих…
Я погасил амулет и, поколебавшись около секунды, бросил его на землю.
Друлинда низко, кровожадно зарычала и отшвырнула Эннуи как пустой фантик от конфеты. Потом она подошла ко мне, скрипуче хихикая и, боже мой, толкнула меня вниз. — Я могу чуять твой страх, чародей, — проскрежетала она. — Я думаю, что получу наслаждение оттого, что сделаю с тобой.
Она медленно наклонилась надо мною, обнажая зубы, её лицо было всего в считанных дюймах от моих глаз.
Это был как раз тот момент, которого я дожидался.
Я поднял голову вверх и выплюнул полный рот молотого чеснока прямо в её покрытые катарактой глаза.
Друлинда взвыла, пытаясь в отчаянном броске отскочить, и с воем расцарапывая вспыхнувшими пальцами поврежденные глаза. Ослепшая от боли она билась в дикой агонии, круша всё, до чего могла дотянуться, разрывая в клочья металлические ограды, выбивая дыры в бетонных стенах.
— Несколько слов для протокола, — прорычал я, мой язык и гортань горели от остатков чеснока. Я успел набить им рот, пока она подкрадывалась ко мне.
— Во-первых, я никогда не поступаю шаблонно, встретив такое никчемное создание, как ты.
Друлинда еще громче завыла, и бросилась ко мне, но налетела на какие-то обломки и растянулась на полу, бешено колотя всеми четырьмя конечностями, как какое-то неуклюжее и отвратительное насекомое.
Я проверил, как дела у остальных. Эннуи уже выбралась наружу, Томас начал шевелиться — падающий снег привел его в чувство. Я повернулся к ослепленной, сходящей с ума от боли нежите. Мы остались наедине в этом крыле галереи.
— Во-вторых, — сказал я. — Никогда не трогай моего брата, в его чертов День Рожденья.
Я напряг свою волю, поднял руку и прокричал, — Fuego!
Пламя заревело, жадно охватывая вампиршу.
Какая к черту разница. Здание всё равно сгорит.
— Тупые злодей — любители, — невнятно пробормотал я, сердито смотря на свою покрытую кровавыми брызгами машину.
Томас с гримасой боли на лице поднялся на ноги, придерживая голову одной рукой.
— Ты в порядке?
Я немного пошевелил левой рукой.
— Чувствительность возвращается. Я позже заеду к Баттерсу, чтобы он осмотрел меня. Спасибо что одолжил Молли свою машину.
— Это меньшее что я мог сделать. Дать ей отвезти Сару и Эннуи в госпиталь. — Он покосился на дым, поднимающийся над галереей. — Думаешь, сгорит целиком?
— Вряд ли, — сказал я. — Возможно, это крыло. Пожарные доберутся сюда, прежде чем все слишком разгорится. С Кифом и его народцем все должно быть в порядке.
Мой брат проворчал:
— Как они собираются объяснить это?
— Кто знает, — пожал я плечами. — Метеорит, может быть. Пробил крышу, смял в лепешку несколько охранников, поджег здание.
— Голосую за террористов, — сказал Томас. — Террористы — вот действительно популярная тема сегодня. — Он покачал головой. — Но я имел в виду жарильщиков, а не копов.
— А, — протянул я, — наверняка, они никому не скажут, что они сегодня видели. Побоятся, что люди подумают, будто они чокнутые.
— А они подумаю, — согласился со мною Томас.
— Да, они подумают, — повторил я. — Наступит завтра, и это будет выглядеть практически нереальными событиями. А спустя несколько месяцев они удивятся, если сказать им, что это были не галлюцинации, вызванные, скажем протечкой газа или чем-то в этом духе, а реальные события. Дай им несколько лет, и воспоминания о том, как Друлинда и несколько криминально выглядевших типов явились, чтобы показать им, где раки зимуют, будут выглядеть совершенно невинно. Кто — то швырнул машину в галерею? Может быть, это были сумасшедшие, одетые в костюмы и переигравшие в ЖАРИ. — Я покачал головой. — Это в человеческой натуре постараться объяснить все наиболее простым и понятным способом. Тогда не так страшно жить. Я не думаю, что им в будущем угрожает опасность. Не больше чем всем остальным.
— Это хорошо, — пробормотал Томас. — Наверное.
— Конечно, так и есть. — Вдалеке раздался и стал приближаться звук сирены. Я усмехнулся и предложил. — Давай лучше убираться отсюда.
— Поддерживаю.
Мы забрались в «Жучок». Я завел его, и мы поехали прочь, не включая фары. Нет нужды привлекать внимание.
— С тобой все будет в порядке? — спросил я Томаса.
Он кивнул.
— Это займет у меня несколько дней, чтобы вернуться обратно в норму, но… — Он улыбнулся, — все будет в порядке.
— Спасибо за то, что прикрыл меня.
— Мы надрали им их тупые задницы, — поднял Томас кулак.
Я легонько стукнул его в ответ.
— Ты здорово придумал. Подарок на день рожденья как сигнал к атаке.
— Я надеялся, что ты догадаешься, — сказал я и нахмурился. — Дерьмо! Твой подарок!
— Ты забыл захватить его? — возмутился Томас.
— Я был немного занят, — огрызнулся я.
Он помолчал около минуты. Потом спросил:
— Что это было?
— «Рокем-Сокем Роботы», — я улыбнулся.
Он удивленно вытащился на меня.
— Что?
Я пояснил:
— Маленькие пластмассовые роботы, которыми можно драться.
— Я знаю, что это такое, Гарри, — ответил он. — Я пытаюсь понять, зачем ты подарил их мне?
Я поджал губы на минуту. Потом произнес:
— Сразу после смерти папы, меня отдали в сиротский приют. Это было Рождество. По телевизору шла реклама «Рокем-Сокем Роботов». Двое детей игрались с ними, ты помнишь? Два брата. — Я улыбнулся. — Это был год, когда я очень, очень хотел подарить этих дурацких пластиковых роботов моему брату.
— Потому что это значило бы, что ты не один, — тихо вздохнул Томас.
— Да, — сказал я. — И извини, что я забыл их. С днем рожденья тебя.
Он оглянулся на горящую галерею.
— Ну, — сказал мой брат. — Я полагаю, что хорошо, что ты хоть вспомнил об этом.
Перевод: Е. Глушкин, И. Гвоздева
