— Имей в виду, деревня, — громким шепотом сказал Гарт, — кухня открыта всю ночь. Если будет страшно, можешь закрыть дверь склада и отсидеться там.
Машка сочла, что отвечать на такую явную провокацию ниже ее достоинства, и, гордо вздернув подбородок вверх, молча прошла мимо наставника.
— Огонь — на столе справа. Не потеряй, это мой огонь. У тебя наверняка нет, — с какой-то странной интонацией добавил парень и закрыл дверь.
На складе царила абсолютная темнота. Ни одна свеча не горела. На ощупь Машка пробралась к столу и, нашарив свечку и что-то твердое и округлое, принялась добывать огонь методом тыка. А чтобы было не так страшно, она принялась вслух ругаться. Это отвлекало внимание и позволяло не дергаться из-за каждого шороха в темноте. Странное дело: Машка точно знала, что звуки эти производят живые мертвецы, пытаясь выбраться из веревочного плена, но даже это волновало ее не так сильно, как подозрение, что наставник подложил ей чудовищную свинью. Больше всего ее беспокоило то, что она не могла понять, в чем эта свинья заключается. Скажи ей кто-нибудь еще вчера, что вскоре она окажется в одной комнате с уймой живых мертвецов и будет думать о невзлюбившем ее парне больше, чем о невероятных созданиях, она рассмеялась бы в лицо такому шутнику.
Наконец в руках у нее вспыхнул крохотный огонек. Приспособление оказалось ничуть не сложнее обычной зажигалки, правда, совершенно незнакомой конструкции, напрочь лишенной элементарной логики. Зажигалка представляла собой тяжелый обтесанный камушек, без каких-либо выступов, на которые можно было бы нажать. Зато с дыркой, но не сквозной, как у «куриного бога», а доходящей примерно до середины камня. Палец следовало засунуть именно туда и пощекотать камушек изнутри, чтобы он выпустил из произвольного места короткую струйку огня. Обжегшись пару раз, Машка полностью уверилась в том, что камень выбрасывает огонь туда, куда взбредет его каменной башке, а не туда, куда нужно ей, и мысленно обозвала Гарта нехорошим словом. Но зажечь свечку ей все-таки удалось.
Обтерев вспотевший лоб, она уселась на скамейку возле большого стола, вероятно хирургического. Весь периметр его был обвешан лотками с неприятного вида инструментами. Стол, похоже, являлся главным рабочим местом стажеров-патологоанатомов. Кое-где виднелись ржавые разводы и горелые пятна, однако свежих следов деятельности заметно не было.
Свечка давала неровный слабый свет, в котором зал казался, пожалуй, даже уютным. Никаких шокирующих деталей вроде разлагающихся ног видно не было, и Машка постаралась представить себе, что просто дежурит ночью в больнице. Пациенты храма иногда шевелились и мычали — точь-в-точь как недавно прооперированные, отходя от наркоза. Машка успокоенно водрузила подбородок на сложенные ладони и принялась наблюдать за игрой теней в пятне света, периодически напоминая себе, что спать нельзя. Хотя чем дальше, тем больше хотелось закрыть глаза и совсем чуть-чуть вздремнуть. Вокруг было тихо и спокойно, не происходило ничего неожиданного. Никто не пытался освободиться активнее, чем днем, и банда борцов за права мертвых не врывалась на склад с требованием немедленно освободить покойных граждан.
Сейчас на складе гнилью вовсе не пахло, наоборот, отовсюду доносился слабый цветочный запах, не казавшийся Машке неприятным. Вероятно, пока ее не было, здесь поработала уборщица, вооруженная дезинфицирующим раствором и баллоном хорошего дезодоранта. Машка остро пожалела, что не прихватила из столовой немного еды и чего-нибудь тонизирующего. Она предчувствовала, что ближе к полуночи ей жутко захочется есть, но ничуть не сомневалась, что в кухне всю ночь продежурит подлый наставник, жаждущий уличить ее в трусости. И если она хоть ненадолго покинет склад и появится в кухне, репутация трусихи ей обеспечена. И плохая рекомендация — тоже. А ей, между прочим, здесь еще работать...
Машка всего лишь на секундочку прикрыла глаза и, как ей показалось, в следующее мгновение проснулась от странного, угрожающего звука. Ей вдруг почудилось, что кто-то неосторожно царапнул ножом по стеклу и гулко вздохнул. На складе царила абсолютная темнота. Свечка, которую зажигала Машка, уже догорела.
Кто-то был здесь, в темноте. Она не слышала его дыхания, но это могло значить, что гость не дышит, что вполне естественно для мертвеца. Она не видела его движений, потому что было темно, и не слышала его шагов, потому что гость явно не желал более афишировать свое присутствие и был очень, очень осторожен. Но Машка точно знала, что в темноте склада кто-то есть, кроме беспомощных связанных покойников. И этот кто-то пришел не для того, чтобы сделать ей новогодний подарок.
— Кто здесь? — дрожащим голосом спросила она и нервно рассмеялась от нелепости ситуации. Как же, так он ей и представился!
Но в ответ прошелестело невнятное:
— Уф-фа!
Голос был странный, тихий, похожий на шуршание опавших, сухих листьев по асфальту. Машку пробрала дрожь. С трудом она нашарила в стенной нише еще одну свечку и быстренько зажгла ее, радуясь, что до появления загадочного гостя у нее была возможность потренироваться в добывании огня. От страха она немедленно вспотела, но эстетические аспекты сейчас волновали ее мало. Она же не замуж за ночного визитера собирается!
Свет выхватил из темноты, заполнившей склад, длинную непропорциональную фигуру. Судя по состоянию тела, хозяин его был давно и безнадежно мертв, но подобно телам связанных покойников это тело отлично двигалось и, казалось, осознавало все, что его окружало. Медленно тело перевело взгляд на Машку и неуклюже раздвинуло в улыбке изъеденные кем-то губы. Машка икнула и попятилась. Кажется, визитер был настроен дружелюбно, но что-то и в движениях его, и в улыбке смушало Машку. Какое-то у него все было неправильное: движения неритмичные, как у охотящейся змеи, взгляд голодный, а улыбка — гастрономическая, словно он смотрел на изысканное блюдо, а не на живого человека. Хотя бытует такое мнение, что покойники как раз живыми людьми и питаются.
Неожиданно в голову Машке пришла спасительная и относительно здравая мысль.
— Простите, — робко сказала она, едва ворочая языком, — вы пришли за кем-то из своих друзей? Вам помочь отыскать его? Давайте, я возьму свечку, и мы непременно его найдем. Я с удовольствием позволю вам забрать вашего друга. Ничего не имею против.
Атака — лучшая тактика защиты. Разлагающийся гость замешкался, словно действительно пытался припомнить, а не пришел ли он за одним из своих приятелей. Машка приободрилась. Ей и в самом деле ничуть не жалко было одного паршивого покойника для впечатляющего визитера, непонятно каким образом оказавшегося в закрытом зале. «Стоп, а может, это наш пациент отвязался? — неожиданно подумала Машка. — Развязал веревки и вылез, пока я дрыхла? И я ничего не услышала...»
