Вера Камша - Кесари и боги (сборник)

Над Карлосом парил пухлый ангел с лавровым венком и голубиными крыльями. В жизни де Ригаско белых лошадей недолюбливал, а одам предпочитал романсы и саэты. Понравилось бы ему быть Львом Альконьи, ходячим памятником самому себе? Что бы он сказал, увидев этот портрет, статую в полтора человеческих роста в дворцовом храме, колонну на площади, которую уже прозвали Львиной? Наверняка б ругнулся или рассмеялся, а вот Хенилья, тот от славы не бегал, хотя главным в его жизни были армия и война. Солдаты старика обожали, а вот любила ли жена? Гьомар твердит, что нет, но служанка вечно ревновала Инес – к мужу, к сыну, а теперь и к появившейся наконец подруге, хотя Мария и в самом деле не лучший выбор, неважно, овца она или лисица…

– Письмо для брата Хуана! – Занявший позицию в прихожей брат Пабло просочился-таки в гостиную. – От герцогини де Ригаско. Срочное.

– Спасибо! – Инья просит ее забрать под благовидным предлогом или, наоборот, собралась слушать до ночи чужие плачи? Как бы не так!

Хайме раздраженно сорвал печать. Письмо было совсем коротким.

«Хайме, не волнуйся, все обойдется. Я уверена, что все обойдется. Один дворянин, назвавшийся доном Диего, вынудил меня последовать за ним. Я не знаю, куда, но он очень вежлив. Ты только не волнуйся, он обещает меня отпустить сегодня же ночью, если ты к нему приведешь того суадита, про которого мне рассказывал. Я не помню его имени, но ты знаешь, кто это. Он лечил маркиза Мадругану. Вы должны быть в девятом часу на площади Панголы возле таверны „Золотой щит“. К тебе подойдут. Дон Диего ничего мне не сделает, только не пытайся его обмануть. Я обещала ему, что ты никому ничего не скажешь.

Твоя Инья.

Со мной ничего не случится, клянусь тебе!»

– Я хотел бы лично поблагодарить брата Хуана. – Герцог Пленилунья был сама доброжелательность. – Великолепная работа! Ваше высокопреосвященство, примите мои поздравления, ваш подчиненный действовал выше любых похвал!

– Так было угодно Господу. – Торрихос был спокоен. Он не спрашивал подчиненного о причине столь скоропалительного возвращения. Хайме тоже вел себя так, словно прибыл по вызову. Старался вести, потому что глава Протекты не должен ничего заподозрить. Ни похищения, если Пленилунья о нем не знает, ни растерянности и боли, если Инья исчезла с благословения герцога.

– Я был бы весьма признателен брату Хуану, если б он поделился своим секретом. Хаммериане опасны и скрытны, как никто, однако брат Хуан находит их, как бы тщательно они ни прятались.

Находит, однако защитить единственную сестру не сумел, но почему Пленилунья явился именно сейчас?! Совпадение или он пришел, потому что знает?

– У меня нет никаких секретов, сеньор. – Ничего не случилось! У тебя все хорошо, ты просто пришел по вызову и готов отвечать на любые вопросы. С разрешения кардинала, разумеется.

– У любого успеха есть причины, – прошелестел Пленилунья, – и у дела мансанильского поджигателя тоже. Как вы его отыскали?

– Поставил себя на его место. У меня нет доступа к поступающим в Закрытый трибунал доносам, следовательно, я не могу знать, кто замечен в том, что в пост ест ветчину. Поскольку данный, наиболее надежный, способ изобличения еретиков мне недоступен, я исходил из того, что поджигатель прячется в столице. Я пришел к этому выводу потому, что сожженные постоялые дворы располагаются в одном дне пути от Доньидо, но на разных дорогах.

– Разумно, – согласился герцог, – весьма разумно, но Доньидо велик.

– Я обратил внимание, что преступник наносит удар в канун праздников онсийских святых, и предположил, что следующий поджог случится в канун дня святой Химены. Для поджога нужны сено и солома, везти их с собой глупо. Сено проще всего взять на конюшне, но для этого нужно оглядеться. Поджигатель должен был остановиться на постоялом дворе и под благовидным предлогом сам позаботиться о своей лошади.

Я выехал в местечко Санта-Химена и осмотрел все постоялые дворы. Мое внимание привлекли два, и я поставил там своих людей. Им следовало искать одинокого мужчину средних лет, по внешнему виду дворянина, который бы переходил с одного двора на другой.

– Вам, видимо, был голос свыше, – предположил Пленилунья.

– Я всего лишь исходил из того, что дворянина и слугу Господа не могут задержать без предъявления обвинений. – Сколько здесь будет торчать этот сморчок?! Пречистая Дева, сколько?! Еще немного, и он выскочит из комнаты и заставит Коломбо заговорить с фидусьяром Торрихоса.

– Вы сочли, что еретик не осмелится надеть сутану?

– Хаммерианин, если сочтет это полезным, наденет и сутану, и женское платье, но обычно монахи не ездят на лошадях. Осел же или мул не покроет за день нужное расстояние.

– Тем более мои люди знают в лицо святых братьев, ездящих верхом, – улыбнулся глава Протекты. – Незнакомец на коне вызвал бы законный интерес. Итак, кого же увидели ваши люди, брат Хуан?

– Господь услышал наши молитвы, – пришел на помощь глава Святой Импарции, – человек, отвечающий всем предполагаемым приметам, в один и тот же день побывал на обоих постоялых дворах. Его удалось проследить до самого Доньидо. К сожалению, не обошлось без пролития крови. Надеюсь, капитан Арбусто внесет вклад на помин души погибшей по его неосторожности девушки.

– Не сомневаюсь. – Пленилунья наконец соизволил подняться. – Арбусто дель Бехо – очень набожный человек. Не смею далее злоупотреблять вашим терпением, святой отец. Позвольте еще раз выразить восхищение догадливостью брата Хуана.

– Брат Хуан высоко ценит ваше восхищение. Ступайте с миром, сын мой, и да ниспошлет вам Господь просветление и удачу в борьбе с врагами ее величества.

– Пусть знает свое место, профан! — Обычно бесстрастный голосок Коломбо дрожал от восторга. – Пусть знает!

Пришел бы он к Торрихосу, если б мог отделаться от фидусьяра хотя бы на ночь? Не пришел бы. Есть вещи, которые делаешь сам. Дон Диего бил наверняка, но он не принял в расчет Коломбо. Фидусьяр несовместен с тайной от Импарции. И фидусьяр, в отличие от человека, бессмертен.

– Итак? – свел брови кардинал-инкверент.

– Прочтите. – Распечатанное письмо легло на темные доски. – Это письмо моей сестры, герцогини де Ригаско. Она навещала маркизу де Хенилья по ее просьбе. Назад Инес выехала около пяти, маркиза проводила ее до кареты. Сейчас карета стоит у церкви Святого Карлоса. Герцогиня вошла внутрь, больше ее не видели.

Торрихос прочитал письмо дважды или трижды, он всегда так делал. Хайме тоже раз за разом перечитывал записку в дурацкой надежде рассмотреть нечто важное, но буквы складывались в одни и те же слова.