Рунат нахмурился:
— Заладила: что с сыном, что с сыном. Скажи спасибо, если сама жива останешься.
Ведунья пыталась поймать взгляд вождя, но тот отвернул голову. И столкнулся с глазами Ариды. В глазах жены звучал немой укор и страх.
— Ну, что я могу сделать? — сердито спросил вождь. — Его Оман Яр выбрал. Он рыжих любит.
— Его ваш колдун выбрал, змей подколодный, а не дух огня, — негромко, но твердо сказала ведунья. В голосе женщины вождю почудилось презрение. Он засопел, но не нашелся, что возразить.
— Папа, — Ума распахнула светло-серые глаза с огромными ресницами. — Папа, что ты говоришь? Этого мальчика убьют?
Девочка заплакала.
— Да что вы тут, сговорились что ли? — вождь попытался изобразить гнев, но у него не получилось.
— Не надо, Рунат, этого делать, — осторожно, но настойчиво проговорила жена. — Я боюсь. Оман Лашуй рассердится.
— Какой еще Лашуй? — возмущено начал вождь и осекся. Он понял, на что намекала жена. Если ведунья возносила молу Лашую (а к кому же лесовичке еще обращаться, не к Идолу же?), то получается, что Уме помог Лашуй. А если сына ведуньи убьют, то она может снова обратиться к Лашую, и тогда… Вождь как-то не предусмотрел сразу эту ситуацию. И теперь оказался перед выбором: или пощадить сына ведуньи, но тогда рассердится Ирас; или отдать в жертву мальчика, но тогда Олия из мести может опять наслать окаху на Уму. Рунат покосился на плачущую дочь и дрогнул.
— Ладно, вы того, я подумаю.
Но Арида продолжала смотреть на мужа в упор, ее темно-серые глаза почернели от напряжения. А сбоку стояла Олия, и Рунат даже боялся повернуться навстречу ее обжигающему взгляду. Во, попал!
— Ну, это, ладно, — вождь пошел на попятную. — Не тронут его. Я скажу колдуну.
Черух с ним, Ирасом! Пусть сам перед Яром выкручивается. Можно и другого мальчишку в жертву принести.
Отшельник и Павуш присели на небольшой поляне на склоне холма. Внизу, в нескольких десятках метров, текла река. Противоположный, низинный берег переходил в пологий склон, поросший кустарником. Мальчик заметил, что лес на той стороне заметно поредел и рос не сплошняком, а чередовался с кустарниками и прогалинами, покрытыми одной травой. Павуш показал пальцем:
— Какой маленький лес. Как люди в нем живут?
— Это не лес, Павуш, а роща, — пояснил От. — Лес только на нашей стороне остался. А там уже лесная степь началась.
— Это как?
— Степь — это такое ровное место, как поляна, но очень большая. Деревьев там совсем не растет, только возле реки или ручья. Если несколько дней идти вдоль нашей реки, то можно и до степи дойти. А в лесной степи деревья растут, но не везде. Роща называется. Давай перекусим, однако.
Отшельник извлек из мешка небольшой бурдюк с водой и кусок мяса.
— Костер разводить будем? — деловито поинтересовался Павуш. После утренней апатии, вызванной мрачными предчувствиями о судьбе мамы и брата, он опять ощущал прилив энергии.
— Зачем нам костер? И так солнце палит, — улыбнулся спутник. — Да и некогда нам. Надо к вечеру до места успеть. А ты что, умеешь костер разводить?
— Умею, — небрежно заметил мальчик. Подумаешь, костер! Он много чего умеет.
— А как ты разводишь?
Павуш достал из внутреннего карманчика два камушка и показал отшельнику.
— Ух, ты, у тебя даже колчь есть. Молодец. Камнями не каждый умеет огонь добыть. Ты, наверное, у отца научился?
— У отца.
— А хочешь, я тебе чуро покажу?
Павуш широко открыл глаза. Чуро? Ничего себе!
— Это как?
От снова засунул руку в мешок и вытащил оттуда округлый продолговатый и блестящий камень желто-серого цвета.
— Смотри, Павуш, это тоже колчь, как и у тебя, только большой и очень ровный.
Мужчина поднес камень к самому лицу мальчика, и тот увидел на отполированной поверхности свое отражение. Эффект получился столь неожиданным, что Павуш в испуге откинул голову.
Отшельник засмеялся:
— Ты что, себя никогда не видел?
— Почему? Видел, — смущенно ответил Павуш. Ему стало немного стыдно. — В воде бывает, когда она не бежит. Мама говорит, что это дух воды так шутит, человека заманивает.
— Ну вот, видишь, камень тоже может шутить, если его очень гладким сделать. Но не любой. Такой камень казо* называется. В него не только человека можно заманить.
Отшельник покрутил камень в руке, он заблестел в лучах солнца, и мальчика будто что-то кольнуло в глаза. Павуш закрыл лицо ладонью:
— Ой, что это?!
Отшельник опустил руку с камнем.
— Это я солнце поймал. А теперь смотри настоящее чуро.
Он подобрал с земли сухую веточку и направил 'солнечный зайчик' на нее. Через какое-то время на веточке образовалась черная точка, и появился слабый дымок.
Павуш смотрел во все глаза. Он был ошеломлен.
— Ладно, Павуш, я тебе вечером еще кое-что расскажу. А сейчас жуй мясо и пойдем. Нам до вечера надо до землянки дойти.
— А можно мне попробовать солнце поймать? — мальчик аж задрожал от возбуждения. — Я только один лучик.
— Хорошо, — отшельник протянул казо. — Так и быть, попробуй.
Огуша из оленьей шкуры может выдержать даже попадание стрелы, не то, что удар кнута, но надсмотрщик хорошо знал свое дело. Он примерился и хлестнул долговязого бортника по открытым икрам, так, что тот взвыл от боли.
— Пошевеливайся, урод! — выкрикнул 'лось'. — Я тебя предупреждал, чтобы шустрее мотыгой махал.
С утра плененных лесовиков, вместе с другими раби, выгнали рыть канавы. Бортник мотыги в руках отродясь не держал, да и в целом не отличался повышенным трудолюбием. А зачем трудиться, если в лесу можно и на подножном корму прожить? Он даже на охоту не ходил, только рыбачил изредка. Благодаря умению ладить с кусучими дикими пчелами, бортник всегда имел в достатке мед, воск, пергу и прочие полезные продукты пчелиной деятельности, весьма ценимые первобытными людьми. В том числе и муссу на всю зиму запасал — результат труда пчелы и пытливого ума человека. Постоянный спрос среди сородичей на эти вещи позволял хитрому лесовику безбедно существовать, производя натуральный обмен на другие нужные продукты и товары: мясо, овощи, фрукты, а также шкуры, рога и кости.
Столкнувшись, едва ли не впервые в жизни, с тяжелым физическим трудом, бортник изнемогал на земляных работах. К тому же он хромал, что не придавало ему прыти и сноровки. Придирчивому надсмотрщику это, в конце концов, надоело и он 'приложил' лентяя со всем старанием и умением опытного кнутобойца.
Получив удар, лесовик выпустил из рук мотыгу и сел на землю. На его глазах от боли и обиды выступили слезы.
