«Мы беззащитны — в пути, у которого нет цели».
Она мрачно натянула на себя нагрудник и застегнула золотые пряжки. По крайней мере, когда они появятся, она не будет слепа.
— Что нам теперь делать? — спросил Поч сквозь слёзы. — Все погибли.
Джиоти села рядом с братом и обняла его за плечи.
— Не все. Мы живы. У меня есть ты, у тебя есть я.
— От меня тебе никакой пользы. — Мальчик шмыгнул носом. — Тебе без меня лучше было бы.
— Зачем ты так говоришь? — Она обняла его крепче. — Ты так боишься, что готов сдаться врагу?
Поч не ответил, только пялился мокрыми глазами в землю. Наконец он еле слышно промямлил:
— Куда же нам теперь идти?
«И правда, куда?» — подумала она и сняла руку с его плеч. Медленно встав, она снова стала ходить вдоль каменного русла. Низкое электрическое жужжание пчёл все так же стояло над кустами, будто ничего в мире не изменилось. Куда? Ответа не было, и сердце заколотилось сильнее, когда Джиоти поняла, что у них ничего в жизни не осталось, кроме собственных тел и бывшего при них Чарма.
— Нет! — вдруг почти выкрикнула она, когда сердце расправилось и дало новую надежду. Она поглядела на брата ясно и целеустремлённо. — Есть один человек. Конечно же! Его не было в городе. Он ушёл почти тысячу дней назад. Ты его помнишь. Старый чародей…
— Мастер оружия нашего отца… — шепнул Поч и поднял лицо. От испуга у него ввалились щеки, как у голодающего, глаза ввалились, челюсть отвисла, но на миг вернулось что-то от его прежней жизненной силы.
— Кавал, — произнесла Джиоти. — Мы должны найти Кавала. Он нам поможет.
— Да, он поможет! — вскочил на ноги мальчик. — Отец всегда говорил, что Кавал — лучший мастер оружия на Ирте. Он скажет нам, как воевать со змеедемонами. — Поч схватил сестру за руку. — Но где он? Отец уже давно отпустил его со службы.
— Мы должны его найти. — Джиоти сняла искатель из-под нагрудника. Его звездообразную форму переплетали золотые нити, окружавшие поисковый пузырёк, содержащий локон их отца.
— Это нам не поможет, — мрачно сказал Поч. — Он мёртв.
Джиоти посмотрела на него сурово.
— Кавал — чародей. Он долго — всю жизнь — работал на нашего отца. Между ними всё ещё может быть связь, и по ней мы сможем его найти. Если мы позовём, он может услышать.
Поч был настроен скептически.
— С тем же успехом можно молиться Извечной Звезде.
— Послушай, Поч, если Кавал все ещё на Ирте, он наверняка знает, что случилось с Арвар Одолом. И может прийти нам на помощь.
— А зачем бы ему это? — уставился на неё Поч. — Он не из нашего клана.
— Нет, — ответила она, спокойно выдержав его взгляд. — Но он из Дома Убийц, наёмник, которого отец взял на службу ещё молодым. Кавал никогда не служил другому хозяину. Я думаю, мы можем положиться на его верность.
— Верность кому? — скривился Поч. — Маркграфа, которому он служил, больше нет.
Джиоти склонилась к мрачному мальчишке.
— Да, Поч, наш отец мёртв. И мать тоже. Это значит, что сейчас я — маркграфиня нашего Дома.
— Нет больше Дома! — крикнул он. — Они все мертвы! Мертвы! Все! Разве ты не понимаешь? Никакая ты не маркграфиня! Тебе нечем править.
— Остался доминион, — спокойно ответила она и настроила жезлы власти у него на воротнике, чтобы унять гнев. — Есть Илвр. Мы построим новый город.
Он оттолкнул её руки.
— Молчала бы ты лучше. Мы обречены. Змеедемоны нас убьют, как убили всех.
— Вот зачем нам нужен Кавал. — Она протянула искатель. — Положи свою руку на мою. Зови со мной. Чародей услышит нас, и он придёт.
Поч угрюмо поглядел на неё, потом положил свою руку на руку Джиоти. Искатель оказался у них между ладонями.
— Теперь вместе со мной зови Кавала, — велела она. — У нас есть Чарм. Он нас услышит.
Они закрыли глаза, и вознеслась их молитва.
Кавал! Ты нам нужен! Где ты?
Их ментальный крик блеснул в воздухе рассыпанным сахаром на ветру, и временная петля резко захлестнула Кавала.
Птичка с зелёными перьями, серебристыми на концах, рванулась в полёт, незамеченная двумя людьми, пригнувшимися в русле пересохшего ручья. Птица взлетела прямо в раскалённый добела свет Извечной Звезды и исчезла.
На той стороне мира Кавал очнулся в зелёно-красных сумерках. День миновал.
Глазированная поверхность хрустальных плит жгла холодом. Кавал собрал рассеянный Чарм и согрелся.
Выброшенный из транса, он не мог сориентироваться.
Разреженный воздух, догадался он.
Но когда Чарм зарядил его кровь кислородом, он начал гадать, как вышло, что он лежит здесь под красным бархатом вечера. Ещё за миг до того он был сверкающей птицей в лучах утреннего солнца.
Время вывернулось наизнанку. Дождики звёздного света моросили сквозь сумерки.
Календарь Очей, напомнил себе Кавал, возвышается над ясными границами времени.
Он сел и начал осознавать, что видел в полёте на Чарме.
Худр'Вра…
Это имя было нетрудно постичь. Дешёвая маска мусорщика Врэта.
Худр'Вра, повторял он снова и снова, Худр'Вра!
На том берегу озера сумерек его заклинание создало образ будущего Худр'Вра: дымящиеся руины вдоль горизонтов Ирта.
«Это же псих! — сообразил чародей. Кратеры, истыкавшие землю на местах падений летающих городов, эмеедемоны, чертящие звёздное небо над оставленными богом пустынями. — Псих!»
Кавал встал, передёрнувшись от отвращения. Он перенёс Чарм на край ночи и начало звёзд, а потом заставил память припомнить двух уцелевших, которые звали его.
Джиоти! — позвал он в густеющие сумерки. — Поч!
И снова увидел их тела, вспоротые клыками змеедемона, выплеснутые внутренности — как тёмные блестящие плоды.
Глубже! — велел чародей.
Чарм глубже вгрызся внутрь случайности. И все ещё лежали разорванные тела на земле, вспоротые, красные от свежей крови, выставив луне белые кости.
Глубже!
Чарм дошёл почти до вероятности ноль.
У чародея закружилась голова. Колени ослабли, но он не отвёл глаза. И увидел из-за бесконечного моря фатальных случаев глядящие на него зелёно-синие глаза Джиоти и Поча.
Кавал вцепился в это дальнее видение и бросил в него свой Чарм.
Пространство вокруг них поглотило свет, их окружила тьма. И потому Кавал знал, что осталась лишь ускользающая надежда.
И всё же надежда! То, что видно в Календаре Очей, всё ещё может случиться!
Он выпрямился, взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, одновременно крепко держась за две фигуры в тёмной орбите дальнего видения.
В окружающей их ночи, на краю времени, вероятности сдвинулись: змеедемоны, извивающиеся тенями черноты — клыки и когти блеском чернёного серебра, — а в пустотах между ними очерченный, как бумажные фигурки, его собственный силуэт, повторенный многократно.
