– Мустафа, если со мной что-нибудь случиться… Что?
– Я говорю, мужики какие-то хлипкие пошли, – Зинка с каждым часом становилась все более похода на сварливую тетку. Думаю, что имея подобный возраст, это немудрено, – Ничего с тобой не случиться. Немного того, немного другого. А в остальном – тот же самый.
– Может быть тогда вообще не стоит начинать?
– А на кой ляд меня здесь тогда поставили. Анекдоты вам рассказывать?
Женская логика. Если женщины где-то появляться, значит это кому то нужно? Мне лично нет.
– Когда начинаем?
– Через полчаса система наберет полную мощность и можно.
– Василий!.., – я посмотрел на хранителя. Тот был никакой. Раскачиваясь по сторонам, он так и не встал с колен, – Василий! Подумай обо мне… Что станет с бедным ангелом шестого разряда. Эта дурацкая машина с бабьим голосом разлучает нас.
– Я могу проделать тоже самое с тобой и дать нормальное физическое тело. Насчет ума только ничего не обещаю.
–? – это Мустафа.
–? – А это я.
– Ну чего молчите? – это и так понятно кто, – Хочешь человеческое тело?
Мустафа затрясся, как осиновый лист. Всегда бледный, он вдруг посинел, но несмотря на это сумел прошептать:
– Нет, нет, нет… Да!!! – ангел резко перешел на крик. По-моему у парня случился шок, – Да!!! Мне все надоело. Надоело находиться в этом дурацком подвешенном состоянии. Постоянно думать о том, что придурок-подопечный свернет шею и мне придется до конца жизни сдувать листья с безымянного холмика где-то на краю света. Хватит! Кончено! Все! Да, кстати, я не получусь слишком похожим на этого…
Я то знаю, как он хотел назвать меня.
– Вот видите, как все хорошо! Можете снимать датчики. Ваши физические показатели в норме.
– Можно подумать, ей все равно в каком виде она разложит меня на атомы, – пробурчал ангел, остервенело срывая с себя липкие проводки.
– Что-то ты в последнее время стал таким занудой! Даже противно.
– А ты сам? – сейчас начнется!– Раньше, мужик, как мужик. А сейчас все по интеллигентному делаешь. Воспитание так и прет. Не, прежде ты проще был.
– Да, я…
– Что, ты? Вспомни денечки прежние. Что ни слово, то народный фольклор. Что ни фраза – произведение сельского творчества. Э-эх, Вася.
– Да ладно тебе, – я тоже закончил выпутываться из паутины и потянулся к штанам, – Зин, а вот ты себя кем чувствуешь, бабой или мужиком?
– Женщиной, – скромный ответ скромного компьютера.
– А ты нас сейчас видишь?
– Конечно.
Я натянул надетую майку до колен.
– И тебе не стыдно подглядывать? Зин! Что молчишь? А?
– Да стерва она, – констатировал Мустофа, – У меня от ее экспериментов половина энергии улетучилась.
Мустафа за последнее время сильно изменился. Не как ангел, как был пропащим, так и остался. Как дух. Как ему удавалось втискиваться в реальный мир, не понимаю. Лично он говорил, что от большой любви ко мне. Врет, наверное.
– Зин, а не по существу вопрос можно?
– Конечно.
– Ты все знаешь. А не известно ли тебе что либо про двух женщин, попавших в этот мир вместе со мной?
Молчание.
– Отвечай?
Молчание.
– Так. Я Странник или хрен моржовый? Ты для чего сюда поставлена? Чтобы полностью ввести меня в курс дела.
– Я знала, что рано или поздно подобный вопрос возникнет.
– Ага! Значит что-то тебе известно.
Может быть мне показалось, но Зинка вздохнула. Если только машины умеют вздыхать.
– Тебе нужна полная информация?
– О Клавке то я знаю. Не все, но достаточно. А вот про Любаву…
– Свихнулась она. Сошла с ума.
–… . .
– Живет сейчас где-то в западных территориях. Точно не известно. Имеются отрывочные данные, что связалась с какими-то странными силами. Не местного производства. Толи залетные, толи ей самой выдуманные. Сведения, повторяю, неподтвержденные и отрывочные. Плохие сведения.
– Дальше.
– А больше и нет ничего. Только…
– Говори.
– Из всего, что у меня есть, могу дать заключение. Не стоит с ней связываться. Клавка, пустое место. Страху нагонит, да без толку. А вот, Любава твоя, наоборот. Приласкает, да через минуту и погубит. Больше ничего не скажу. Хоть выключайте.
– Да отстань ты от нее с этой фифой. Будет время, найдем и разберемся. Эй, Зинка, не пора ли начинать?
– Если еще раз назовешь Зинкой.., – последовала выразительная пауза и, кажется, Мустафа понял свою ошибку, – Хорошо, мальчики. А теперь по кабинам. Как говорили в нашем межгалактическом звездолете – сигайте по коням, хлопцы!
Я всегда говорил, что машинам доверять нельзя.
–… Бу-бу-бу…
– Что он там разоряется?
– По моему, ваш товарищ поет похабные песни.
Я стоял в центре стеклянной кабинки, голый и немного испуганный. Собственно говоря – кабина не являлась сплошным стеклянным аквариумом. Хитрое переплетение трубочек, масса мелких отверстий, непонятные штуковинки по всей высоте. Во общем, камеры пыток в миниатюре. Я то понимаю, почему Мустафа заливается. Мне тоже не по себе.
– Начинаю контрольный отсчет. Пять минут до начала расфасовки…
– Чего, чего? – не понял я. Но ответа не получил. И правильно. Нечего отвлекать мозг в наиважнейшую минуту. Хочет говорить сам с собой, пускай говорит.
– Четыре минуты… Подсоединение автоматов утилизации…
Что-то мне ребята не нравиться эта утилизация.
– Три минуты… Данные по субъектам заложены в центральную сеть. Начался окончательный сравнительный процесс.
А может смыться, пока не поздно.
– Две минуты… Полная изоляция капсул. Дублирующие системы в порядке…
Ну хоть на этом спасибо.
– Одна минута… Экстроспасательные программы в полной готовности.
Это еще что такое?
– Тридцать… Необратимость процесса… Вакуумная откачка… Подводка среды…
Неожиданно голос компьютера сорвался, превращаясь в раздирающую душу сирену. Все лампочки в капсуле зажглись ослепительно красным светом. Сердце сжалось в предчувствии беды. И даже через толстые стены стеклянной западни и рев тревоги, я услышал дикий крик Мустафы. Его последними словами было обращение к Зинаиде: – Стерва!
–Десять… Неполадки в системе ограничения… Шесть… Ничего нельзя сделать… Три… Простите, мальчики…
– Да пошла ты…
– Два…
А как хорошо было развалиться на весеннем лугу, засунуть в зубы свежую травинку и лежать, наблюдая за веселыми играми непосед – облаков…
– Один…
Летят они, свободные и никому ничем не обязанные. Вот влип…
– Ноль…
Тело, крепкое, все выносящее тело человека, пронзили миллионы жал. В одно мгновение я потерял зрение, слух, чувства. Я лишился всего, что может поддерживать, направлять, осознавать. Какое-то время я представлял карточный домик… всего чуть – чуть. Потом не я, а он рухнул под собственной тяжестью, закружился в водовороте времени и энергии, слился с ними и растаял. Словно и не существовал…
