Она жила только ради этого. Ее жизнь годилась лишь на то, чтобы приносить смерть подобным мерзавцам, верша правосудие и предотвращая их дальнейшие деяния. Какая ирония, что она умрет так же, как их жертвы.
Впрочем, смерть сулила вечный покой. Если Бог есть, Он может позволить ей быть с единственными, кого она любила, — с бабушкой и дедушкой.
Она даже сама удивлялась, что прожила так долго. Она не раз рисковала быть убитой, как в случае с Оуэном, потому что не сильно беспокоилась за собственную жизнь. Хождение по краю лишь еще больше будоражило ее и позволяло достичь абсолютного экстаза от совершаемой мести.
Анжела выросла в окружении опасных людей, а потом стала охотиться на опасных убийц. Она знала, что смерть может настичь ее в любой момент.
Мигель схватил ее за волосы и рывком поставил на ноги. Обнаженная Анжела стояла перед четырьмя мужчинами, дрожа от боли и беспомощного страха перед тем, что ее ожидает. Она страшилась не смерти, а мучений, которые предстоит испытать. Подобные люди не любили убивать быстро. Им нравилось смотреть на мучительную смерть.
Мигель сказал что-то на испанском. После короткого обсуждения Эмилио направился в боковое помещение и вернулся с веревкой и продемонстрировал моток Анжеле.
— Веревка может убить быстро, верно? — Он поднял руку над головой и изобразил повешенного, высунув язык. — Видишь? Сломаешь себе шею, и все случится быстро.
— Но быстрая смерть — слишком щедрый дар для американки, — произнес Мигель.
Хуан и Педро согласно кивнули. Теперь она знала все их имена и имя того, кто отдавал приказы: Рафаэль.
— Мы придумали кое-что получше, — сказал Эмилио.
На лице Мигеля появилась злобная усмешка.
— Подержите ее.
Пока мужчины держали ее руки и волосы, Мигель затянул вокруг ее шеи конец грубой жесткой веревки. Тугой узел причинял боль. Анжела уже начинала задыхаться. Она мало что знала о повешении, но уже поняла, что они не собираются сломать ей шею и подарить быструю смерть.
— Руки связать? — спросил Эмилио.
— Нет, — усмехнулся Мигель. — Пусть ее руки будут свободными, чтобы она могла цепляться за веревку, которая задушит ее. Пусть поборется за жизнь. Будет даже лучше, когда она поймет, что ничего не может сделать с веревкой на шее.
Эмилио взглянул на потолок, а затем перебросил свободный конец веревки через железную балку.
Мужчины отпустили Анжелу и взялись за веревку. Вместе они быстро оторвали девушку от земли с помощью веревки на шее.
Анжела сделала последний судорожный вздох перед тем, как ее ступни оторвались от пола и вес тела затянул узел еще туже. Мужчины тянули за веревку до тех пор, пока ее ноги не оказались в метре от пола. Все равно что в километре. Она уже паниковала от того, что не могла вздохнуть.
Кто-то из них привязал свободный конец веревки к столбу.
Анжела дергала ногами и извивалась. Она хотела кричать, но не могла. Ее охватило отчаяние. Как и предсказывал Мигель, она вцепилась руками в душившую ее веревку.
— Идем, — распорядился Мигель.
— Не хочешь посмотреть, как американская шлюха сдохнет? — удивился Эмилио.
— Мы только что получили необходимые элементы, и нас ждут другие дела. Уже темнеет. Потом вернемся за ней на грузовике. Нужно будет избавиться от ее тела. Мы и так потратили на нее слишком много времени. — Он осклабился и ударил ее по голой заднице. — Но оно того стоило, а?
Анжела попыталась пнуть его по голове, но он легко уклонился. Она отчаянно хотела дотянуться ступнями до стола, но все столы стояли слишком далеко. Ее тело вращалось в воздухе, пока она размахивала ногами, отчаянно цепляясь за удушающую веревку. По щекам текли слезы, смешиваясь с кровью, капавшей с подбородка.
Она не переставала бороться, наблюдая, как четверо мужчин шагают к двери, забирая по пути свертки с полок. Она не видела, но слышала, как входная дверь проскребла по полу, а затем закрылась. Во дворе ожил мотор, двери захлопнулись, и зашуршали шины уезжавшего автомобиля.
Анжела осталась абсолютно одна на темной заброшенной фабрике, которую помогал строить ее дед. Никто не придет на помощь. На веревку вокруг гортани давил весь ее вес. Боль была ужасной. Девушка отчаянно нуждалась во вдохе.
Перед глазами маячил темный тоннель.
Пока она кружилась, мир вокруг стал угасать.
Глава 24
Повиснув на веревке вокруг шеи, Анжела продолжала трепыхаться и бороться за свою жизнь. Она могла только представлять шок тех, кто рано или поздно обнаружит ее обнаженное тело с посиневшей кожей и вывалившимся изо рта языком.
Какая сенсация — повешенная обнаженная девушка.
Обнаженная. Это слово обожгло ее охваченный паникой разум. Она была почти голая — за исключением сапог. Они стянули с нее шорты и трусы, разорвали топ, стремясь поскорее получить желаемое, но на сапоги не обратили внимания.
Даже вспомнив об обуви, Анжела поняла, что ее время стремительно истекает. Отчаянный план обретал форму, но она уже задыхалась, и возможности что-то предпринять скоро не будет.
У нее осталось лишь несколько секунд, чтобы спастись.
«Шевелись, Анжела! — приказывала она себе. — Не позволь им победить. Давай!»
Она резко потянулась левой рукой вверх, схватила толстую грубую веревку у себя над головой и подтянулась, чтобы хоть немного ослабить давление на горло. Это также дало ей некоторую свободу в плечах, и она смогла потянуться правой рукой вниз. Веревка все равно продолжала душить, но боль уже была не такой мучительной, и девушка могла сфокусироваться на том, что ей необходимо делать.
Анжела согнула правую ногу в бедре и колене, подтянув сапог к правой руке. Она изо всех сил напрягала мышцы шеи, чтобы помочь крови попасть в мозг и не потерять сознание.
Руку покалывало, словно от онемения, и в то же время простреливало по всей длине сильной болью. Двигаться было тяжело. Хотелось кричать от того, как сложно было тянуться рукой вниз. Но она должна, если хочет спастись. Ее дрожащие пальцы немели.
Из последних сил удерживая ногу в согнутом положении, она вслепую отчаянно ощупывала ее, пока кончики пальцев не нашли рукоять ножа внутри голенища. Это был момент головокружительного успеха среди ледяного страха смерти, окутавшего ее тьмой. Она напомнила себе, что потеряет сознание и умрет, если не поторопится.
В бешенстве от того, что не может дышать, Анжела заставляла себя как можно осторожнее вытаскивать нож из сапога. Как только она вытащит его из ножен наполовину, то нож может выскользнуть из непослушных пальцев, и тогда она лишится своего единственного шанса.
Было так жутко висеть в петле и так трудно пытаться вытащить нож, что часть ее хотела сдаться. Ее манила возможность просто сдаться удушливой тьме, и тогда все будет кончено. Если она сдастся, то обретет вечный покой. Больше не будет боли, никто и никогда не сможет навредить ей. Ее зрение и разум затуманивались, и этот вариант казался все более привлекательным.
Безмятежное царство мертвых звало ее, шептало обещания, что если она сдастся, то всегда будет в покое и безопасности. Стоит только прекратить бороться, и через считанные мгновения боль исчезнет, а Анжела сможет воссоединиться с дедушкой и бабушкой.
Но часть ее отчаянно хотела жить.
«Шевелись!»
Анжела не хотела быть одной из женщин, которые умерли, так и не увидев наказания своих убийц. Она не хотела умереть вот так. Она хотела, чтобы ее жизнь что-то значила. Эти подонки не должны победить. Она пообещала убить их, но не сможет этого сделать, если поддастся ласковому шепоту.
Перспектива конца мучений манила, но Анжела из последних сил пыталась вытащить нож. Наконец, ее ослабевшие пальцы выдвинули рукоять ножа настолько, чтобы его можно было вытащить из сапога. Она собралась с силами, чтобы поднять тяжелую ногу повыше и поднести сапог ближе к подрагивающим пальцам. Нога казалась свинцовой.
Легкие горели, а мозг едва ли был способен думать о чем-то кроме отчаянной нехватки воздуха и желания сдаться. Она и не знала, как больно задыхаться. Теперь она понимала, что чувствовали женщины из видений, когда убийцы их душили. По щекам побежали слезы, когда Анжела почувствовала, что проигрывает битву. Нож был так близко и так далеко. Сил уже не оставалось.
