от огорчений. Я люблю, когда все вокруг довольны и счастливы. Да, почтеннейший, в любое время после еды, но лучше всего принимать лекарство, э-э-э… не скажу — перед сном, точнее будет — на ночь… Эй, там, не затопчите детей! Я понимаю, что теперь вы всегда можете настрогать новых, но все-таки будьте поосторожней. Кстати, насчет детей… — распродав все бутылочки с «Лосьоном Птолемея» и «Фараоновой Силой», Голеску опустил в чулок последнюю пригоршню монет и отступил в глубину сцены. — Позвольте спросить, что проку в самой могучей потенции, если ваша законная половина холодна, как рыба? Если она не питает к вам ничего, кроме равнодушия, недоверия, презрения? Холодность между супругами — еще одна причина, по которой множество людей чувствуют себя несчастными. Конечно, вы наверняка слышали о любовных напитках; возможно, некоторые из вас даже покупали у цыган особые амулеты и приворотные зелья, но на самом деле вашим нежно любимым голубкам нужен только «Эликсир Изиды»! Это единственное в мире средство, которое гарантированно вызовет приветливую улыбку на любом самом хмуром лице.
И снова покупатели ринулись вперед, подобно волне, которая, правда, была Не такой яростной, как первая, но и она тоже принесла немало золотых монет. Голеску раздавал бутылочки с «Эликсиром Изиды», опускал деньги в чулок и лихорадочно подсчитывал барыш. В несколько минут запасы «Эликсира» были распроданы подчистую, однако это было еще не все. На десерт Голеску приберег еще одно лекарство. Поставив последнюю полную коробку на штабель пустых, он повернулся к публике и широко улыбнулся.
— А теперь, уважаемые господа, задайте себе вот какой вопрос: что способно превратить долгую жизнь в проклятие? Ответ, я думаю, очевиден. Это боль. Острая и режущая, тупая и пульсирующая, постоянная, как ноющий зуб, и схваткообразная, как колотье в боку, — все эти разновидности боли вместе и по отдельности способны сделать несчастным самого жизнерадостного человека. Если боль вонзила в вас свои зубы, вам остается лишь молиться. Но стоит только смазать больное место чудесным «Бальзамом Баст», как боль будет мгновенно побеждена, и вы получите долгожданное облегчение!
И снова среди зрителей возникло движение к помосту, однако оно почему-то оказалось значительно слабее, чем рассчитывал Голеску. Людей отвлекло нечто, находящееся в самом центре толпы, но что именно, ему не было видно. Он, впрочем, догадывался, в чем дело, а привстав на цыпочки и вытянув шею, убедился, что не ошибся. Несколько человек медленно вели к сцене мужчину с забинтованной головой и единственным глазом: мужчина еле ковылял, опираясь на костыли.
— Дорогу, дорогу! Дайте бедняге пройти!
— Эй, профессор Гадес, вот человек, на котором вы можете испробовать ваш болеутолитель!
— Как насчет бесплатной демонстрации для инвалида?
— Кто же это такой? — спросил Голеску самым игривым тоном, на какой был способен. — Наверное, это отважный солдат, герой последней войны. Как бы там ни было, он получит лекарство бесплатно! Вот, друг, держ… — Его голос оборвался на высокой, визгливой ноте, ибо, наклонившись вперед, Голеску вдруг обнаружил, что глядит в изуродованное лицо Буздугана Лилиу.
Оба узнали друг друга почти одновременно.
— Т-ты… — начал было Буздуган, но Голеску, не растерявшись, откупорил бутылочку с бальзамом и как можно скорее сунул ее в приоткрывшийся рот крестьянина. Буздуган едва не задохнулся от возмущения — и от лекарства, попавшего не в то горло. Пока он кашлял и плевался, Голеску воспользовался моментом.
— Этого парня я знаю! — сказал он, прилагая невероятные усилия, чтобы удержать бутылочку на месте. — Кроме всего прочего, он немного не в себе. У него случаются и бред, и всякие видения, которые не имеют ничего общего с действительностью. Родные однажды уже привозили его ко мне и просили вылечить от безумия, но, к сожалению…
Однако волнение в толпе не утихало, а напротив — становилось все сильней. Причина состояла в том, что большинство мужчин, купивших «Фараонову Силу», поспешили откупорить свои бутылочки и выпить их содержимое. Результатом был всеобщий «синдром Приапа», [8] который достиг максимума как раз в тот момент, когда Голеску начал рекламировать «Эликсир Изиды». Это, впрочем, было сущим пустяком по сравнению с тем, что довелось пережить покупателям «Лосьона Птолемея». Увы, слишком многие из них решили испробовать средство для ращения волос немедленно, хотя гораздо благоразумнее было бы отнести бутылочку домой, чтобы проделать все необходимые манипуляции в спокойной обстановке. Теперь же несколько человек с ужасом обнаружили, что роскошные, густые волосы растут у них не только на головах, но и на других местах, куда попали брызги лосьона: на носах, веках, ушах, щеках — и даже на женах. Еще хуже пришлось тем, кто решил усилить действие лекарства, втирая его в плешь голыми руками.
Но все это было сущим пустяком по сравнению с участью, постигшей беднягу, который вообразил, будто «Лосьон Птолемея» подействует куда лучше, если принять его внутрь. Теперь он катался по земле и изрыгал страшные проклятья — впрочем, не слишком громкие, так как изо рта у него торчали клочья какого-то мокрого меха, однако соседи все равно пятились от него в непритворном ужасе.
Буздуган, воспользовавшись тем, что Голеску на секунду отвлекся, ухитрился выплюнуть бутылочку с «Бальзамом Баст».
— Шлюхин сын! — воскликнул он. — Я тебя узнал! Хватайте его, это тот негодяй, который продал нам…
— Я же говорил, что он безумен! — еще громче крикнул Голеску.
— Это он продавал лекарство, от которого… — успел проговорить Буздуган прежде чем подействовал чудодейственный бальзам. Мгновенно утратив всякую чувствительность, он выронил костыли и, как бревно, повалился под ноги толпы. К счастью, его слова мало кто расслышал, а если и услышал, то не придал им особого значения. К этому времени всеобщим вниманием завладел некий горожанин, который приобрел и «Фараонову Силу», и «Эликсир Изиды», намереваясь, вероятно, во что бы то ни стало добиться в своей семейной жизни полной гармонии. Увы, в темноте и в суматохе он выпил содержимое не той бутылочки. Разлившаяся по его телу волна тепла, смешанного с каким-то непривычным томлением, сменилась необъяснимой и противоестественной страстью к лицам одного с ним пола, требовавшей к тому же немедленного и полного удовлетворения. Это, в свода очередь, привело к параличу всех центров торможения, и теперь несчастный, сняв штаны и взвизгивая, как шимпанзе, предлагал себя всем без разбору. Некоторые из зрителей, попав под действие «Фараоновой Силы», уже были близки к тому, чтобы поддаться его чарам, как вдруг…
