- Представь себе ядро, основу, со всех сторон окруженную чем-то вроде вакуума. Там не просто отсутствует воздух. Все гораздо сложнее - эта субстанция жива и разумна, она преграждает выход из ядра ... из этого мира всем, кто лишен некоего свойства. Назовем его - жизненная сила, душа... Anima. То, что находится за вакуумом и есть Рай. Он не на небе, а вокруг Земли. Он опоясывает ее тугим кольцом, сохраняя в ней жизнь, не позволяя внешней угрозе попасть на Землю.
- Хочешь сказать, для них мы что-то вроде резервации для Пустышек? - медленно начал Глеб.
- Пустышек?
- Так мы называем тех, кто лишился своей души, отдал ее демону в обмен на что-то. Для них мы отстойник бездушных тварей?
- В твоем исполнении это выглядит несколько... грубовато, - я поморщилась, понимая, что в какой-то мере Глеб прав, но все же, не до конца.
- Это сложно понять, и, возможно, со стороны людей картина представляется не слишком оптимистичной. Но есть много чего...
- Ты находишься в теле мертвой женщины. Скажи, как часто это у вас практикуется? - перебил он меня.
- Довольно часто, - призналась я, - хотя мы предпочитаем тела живых людей. С ними гораздо проще. Море сил уходит на то, чтобы вдохнуть в тело жизнь, а живую оболочку нужно лишь уметь контролировать и отпустить, пока она не потеряла жизненных свойств.
- Тогда почему ты выбрала ее? - я понимала, насколько Глебу трудно в ту минуту. Тот, кто всегда верил в добро и справедливость только что почувствовал себя лишь маленьким винтиком в огромном и непонятном ему механизме, песчинкой под ногами великана.
- Так было необходимо. Ты многого не знаешь, и, возможно не сможешь понять всего. Но Карина Жданова была нужна нам живой. Точнее, ее оболочка.
- Так вы называете наши тела? Оболочки? - в голосе охотника послышалась неприкрытая горечь. Я видела, как он разочарован и угнетен. Мне было неприятно ломать его веру в то, чему он посвятил всю свою жизнь. Но, возможно, когда-нибудь это его спасет.
- Прости, - я отвернулась, избегая его взгляда, который остро чувствовала в темноте.
- За что? - он усмехнулся, - разве ты должна извиняться за то, кто ты есть?
- А кто, по-твоему, я?
- Ангел, для которого люди лишь оболочки, - он вскочил с пола. Я видела его напряженную фигуру. Как же мне хотелось успокоить его, сказать, что все в порядке. Ничего страшного не происходит. И действительно, ничего трагичного. Просто рушится мир еще одного человека.
Я встала с дивана и медленно подошла к нему. Он наблюдал за мной, пытаясь понять, что я замыслила.
- Ты действительно так думаешь обо мне? Что я способно на такое?
Коснулась руками его плеч, почувствовала, как он напряжен. Нет, охотник, ты должен это выдержать, иначе, тебе ни за что не пережить того, что произойдет.
Глеб склонился ко мне, возможно, пытаясь прочесть мои чувства на освещенном лунным светом лице. Как хорошо, что он может полагаться лишь на зрение и интуицию, не обладая способностями сверхъестественных существ. С ними мне еще предстоит столкнуться.
- Ты изменилась. Я не об иной оболочке, - тут же поправил он себя, - я о Регине. Той, какой она была прежде.
Насторожен... он был насторожен со мной, словно сейчас перед ним была не Регина, а кто-то неизвестный, что-то неизвестное. Он был прав.
- Не удивительно, - заметила я, - в то время я была человеком. И где-то в глубине души все еще им являюсь. Поэтому те, кого называют Хранители, редко общаются с Ангелами. Трудно, порой, невозможно понять того, кто никогда не переживал, не ощущал того, что пережили и чувствовали перерожденные. Так называют тех, кто когда-то был человеком.
- Они для Ангелов ... - Глеб умолк, пытаясь подобрать слова, - второй сорт?
- Нет, что ты, - я улыбнулась, - там нет подобных понятий. Рай лишен любой... дискриминации. Хранители сами избегают Ангелов, чувствуя себя рядом с ними некомфортно... уязвимо. Они всего лишь дети, делающие первые шаги в Вечности. Им простительна такая слабость.
- А ты... ты тоже теперь Хранитель? - его рука накрыла мою и слегка сжала.
***
- Отец! - Тимур склонился над умирающим. Он даже не пытался скрыть перед потенциальными противниками своей тревоги боли и отчаяния. Ему хватило лишь беглого взгляда, чтобы понять - надежды нет. Лагутин-старший доживал свои последние минуты.
- Эта паутина его убивает, - тихо произнес Валар, наблюдая за скорбящим демоном, - к сожалению, мы бессильны против нее.
- Но кто? Почему? Как? - схватив еще теплую руку отца, Тимур легонько ее сжал, чтобы не причинять новой боли, но стремясь донести до главы клана, что его сын здесь, рядом с ним. Пусть он этого не слышит, но, возможно, почувствует.
- Мы узнали о нападении слишком поздно, - начал полукровка, - мы никогда не были близки с твоим отцом. Но я ему не враг. Мои слуги вмешались, но было слишком поздно.
Валар видел, как сереет лицо еще недавно полного сил демона. Жизнь покидала его тело. Он знал, какие муки испытывает умирающий, и лишь надеялся на то, что он сейчас без сознания. Последний, едва слышный вздох возвестил о том, что глава клана Карателей только что умер.
- Сожалею, - прошептал он над телом погибшего, и, оставив Тимура наедине с отцом, вышел из комнаты.
***
- Не совсем. Точнее, совсем не Хранитель, - я нервно усмехнулась и отвернулась от испытывающего взгляда Глеба. Наверное, я могла бы солгать. И это было бы правильно и логично.
Я отстранилась от него и подошла к окну, стараясь смотреть на небо, тучи, плавно скользящие по небу, ветер, едва шевелящий листья деревьев. Только не на Глеба, вставшего позади меня. Мне хотелось, чтобы этого разговора никогда не было. Но мы не всегда получаем то, что хотим. И иногда нужно идти до конца.
- Вспомни, чья я дочь. Холодный огонь уничтожил мое тело, и добрался до души. Но где-то глубоко внутри я прежняя. Та, что убивала, не щадя никого, не чувствуя стыда и угрызений совести.
- Ты спасала свою жизнь. Защищала близких.
- Поначалу так и было... Но потом... Я примирилась с собой, с тем, что я есть, перестала видеть в этом зло. Стала демоном, не перестав быть человеком. Огонь меня убил, но не смог исправить того, что было. Я не Хранитель, и никогда не могла бы им стать. В этом мире существует равновесие - добро и зло, день и ночь, Хранители, спасающие чужие жизни и... я. Наверное, это и есть возмездие за мои грехи.
- Как такое возможно? - робкое прикосновение, тихий вздох. Он все еще здесь, со мной. Наверное, я недооценивала своего друга.
- В этом мире возможно все. А на небесах... Каждому воздастся по делам его, не больше и не меньше.
- Почему ты здесь? - тихо спросил он.
