Однако он оказался забавным, хорошим рассказчиком. По-видимому, много знал о вине и еде Прованса. И еще был знаком с шеф-поваром, который поспешно вышел поздороваться с ним и с энтузиазмом расцеловал в обе щеки. Французское произношение и грамматика Ли оставляли желать лучшего — удивительно, ведь он здесь прожил тридцать лет. Почти все глаголы он ставил в настоящее время. Его это огорчало. Он называл свой язык «франглийским».
— Мое поколение — упрямые бритты, — сказал он. — Все еще жалеем, что отдали Кале французам пятьсот лет назад, слишком высокомерны, чтобы потратить время и как следует выучить другой язык. Считаем почти достоинством неправильную грамматику.
— Зачем вы тогда здесь поселились? — спросил Эд Марринер.
К нему вернулось хорошее настроение. Очевидно, утро оказалось плодотворным. Выпив один бокал вина, он перешел на воду, поразив англичанина, но ему предстояло работать во второй половине дня.
Оливер Ли махнул рукой в сторону сверкающего мрамора древнеримского театра через дорогу, где возвышались редкие сосны среди разбросанных камней и темно-зеленой травы.
— Солнце и вино, руины и оливы. Древнее, всезнающее море в часе езды отсюда. И трюфели! Вы пробовали здешние трюфели?
Отец Неда покачал головой и рассмеялся. Ли отпил половину третьего стакана вина и приветливо улыбнулся, теребя свою трубку.
— В основном из-за солнца, имейте в виду. Вам когда-нибудь приходилось прожить зиму в Оксфордшире?
— А вы попробуйте прожить зиму в Монреале! — ответила Мелани.
Оливер Ли повернулся к ней.
— Если бы вы встретили меня там, а я был бы хотя бы на десять лет моложе, дорогая, я бы охотно попробовал прожить зиму в Монреале.
Нед моргнул, потом еще раз. Мелани покраснела!
— Вот это да! — сказал Грег, глядя на нее. — Это впечатляет! Никогда не видел, как она это делает.
— Ты, помолчи, — сказала Мелани, глядя в тарелку.
— Интересно, — заметил отец Неда, поглаживая усы и прикрывая улыбку рукой. — Это на вас так зеленые прядки в волосах действуют, Оливер? А люди знают о ваших пристрастиях?
— Украшения были самыми разнообразными на протяжении веков, — беззаботно махнул рукой Оливер Ли. — Мои предки раскрашивали себя в синий цвет, вайдой. Глупо жениться на привлекательной внешности. — Он хихикнул. — Зеленые волосы — вопрос исключительно стиля и выбора женщины, а когда у нее такие глаза, как у вас, Мелани, она может делать любой выбор, какой пожелает.
— Вот это да! — опять сказал Грег. — Гм, она не замужем, знаете ли. И она читала кое-какие ваши книги.
— Заткнись, Грегори! — с тихой яростью сказала Мелани, по-прежнему не поднимая глаз.
Нед никогда не обращал внимания на глаза Мелани. Они зеленые, осознал он. Интересно, подумал он, может быть, цвет этой прядки в волосах и даже цвет чернил выбраны в тон. Женщины так часто делают.
— Мистер Ли, вы слишком любезны. Вы меня сегодня заставите потерять фокус, — произнесла Мелани наконец, поднимая взгляд и глядя на писателя. — А это плохо для фотосъемки! — Румянец еще не сошел с ее лица.
Ли рассмеялся и тряхнул своей лохматой седой гривой.
— Вынужден усомниться в этом, хотя с вашей стороны очень любезно так говорить. Я просто старик на солнышке среди развалин, который отдает должное вашей юности и красоте.
«Неужели люди действительно говорят такие вещи?» — удивился про себя Нед.
Очевидно, говорят, во всяком случае, в кругу Оливера Ли. Пришел официант забрать тарелки. Остальные заказали кофе.
— Поеду домой, не буду вам мешать, — сказал Ли отцу Неда. — Вам ни к чему, чтоб я спотыкался о вашу аппаратуру или забрел в кадр.
Нед решил, что этот человек играет роль, что это поза для публики. Глядя на отца, он увидел, что тот думает так же и явно забавляется.
— Мы будем рады, если вы останетесь, — сказал Эдвард Марринер. — Мелани может помочь вам не попасть в кадр. Мы собираемся поехать в монастырь Святого Трофима.
— А! Хорошо. Вам надо сфотографировать восточную и северную стороны, — посоветовал Оливер Ли, внезапно заговорив деловым тоном. — Если остальные элементы… свет и тому подобное… вас устроят, конечно. Барельефы на колоннах с той стороны — прекрасны и удивительны. О них сложены легенды.
— Какие? — спросила Мелани, явно довольная переменой темы. «Дань юности и красоте». Неду надо будет это запомнить. Оружие на будущее, в войне мелодий для сотового.
— Эти скульптуры как живые, — говорил Ли, — в различные периоды времени люди верили, что для их создания использовали магию. Что скульптор продал душу и получил колдовскую способность превращать в камень живых людей.
— Работа дьявола в монастыре при церкви? Очень мило. — Отец Неда улыбнулся.
— Так гласит легенда, многовековая. — Ли докурил трубку. — Люди часто опасались большого искусства.
— А две других стороны? — спросил Стив.
— Обыкновенная работа, более поздняя. Достаточно приятная.
Суждение было высказано резко, категорично. Сразу становилось понятно, в какой степени он играл роль эксцентричного старика. В каком-то смысле, подумал Нед, это не слишком отличается от поведения Ларри Кейто, который делает вид, будто ему все надоело.
— Я это запомню, — сказал отец Неда. — Но мне нужно, чтобы Мелани мне подсказала, какая сторона восточная, а какая северная.
Оливер Ли улыбнулся.
— Женщина часто служит нам поводырем. Хранительницей порталов и так далее. — Он раскурил трубку, не торопясь, затем стряхнул с рукава пепел. — Восток будет слева от вас, когда вы войдете внутрь.
— Вы меня оставите без работы, — запротестовала Мелани.
Все рассмеялись.
— Что еще вы здесь собираетесь делать? — спросил Ли.
— На сегодня это все, — ответил Марринер. — Обычно нам удается организовать две съемки в день. Мы можем вернуться позже. На что еще нам следует взглянуть? — Он показал рукой. — На этот театр?
— Можно. И, конечно, на кладбище. За стенами города. Разумеется, людей всегда хоронили за городскими стенами. Лез-Аликам очень долго был самым известным местом захоронений в Европе. Теперь оно совершенно разграблено, конечно. Большая часть мрамора исчезла, но если там тихо, а обычно так и есть, — это одно из тех мест, где вы можете вернуться в прошлое. Ван Гог его писал. Там могилы кельтов, древних римлян, жителей Средневековья… меня бы даже не удивило, если бы там нашлись древнегреческие могилы.
— Почему древнегреческие? — спросил Нед.
Первые его слова во время ленча. Он и сам не знал, почему спросил.
Оливер Ли улыбнулся ему сквозь трубочный дым.
