Все так же глядя зелеными глазами на Кори, Изменяющийся снова принялся за глину, начал месить, растягивать, превращать ее в какую-то форму, смотря совсем не на то, что делает, а на тело мальчика. И, похоже, такой способ оказался удачней: манекен на этот раз был больше похож на человека. За работой маг напевал, и хотя Кори сразу осознал, что это заклинание, вызывающее могущество, слов он не понимал.
Фигурка, которую создавал Изменяющийся, вытягивалась все выше и выше. Вот она уже достигла высоты колен Кори его груди, и по-прежнему росла, а когда пальцы Изменяющегося двигались все быстрее и быстрее, напев становился все громче и громче. Маг ни разу не взглянул на то, что создает ни на секунду не отводил взгляда от мальчика, хотя несколько раз, наклонившись вперед, плевал в грязь, а потом бросал в глину щепотки какого-то пыльного вещества, которое доставал из небольшого мешочка на поясе.
И вот уже манекен достиг плеч Кори. Пока голова оставалась шаром, но тело уже четко просматривалось. Страх Кори еще больше усилился, и это было связано с работой Изменяющегося: чем больше фигура приобретала человеческий вид, тем больше Кори ненавидел ее, словно она должна стать злейшим его врагом; а может, просто в ней собрались все его страхи из обоих миров.
Изменяющийся опустил руки и впервые за все время отвел взгляд от Кори, так что мальчик почувствовал какое-то облегчение, словно этот пронзительный взгляд и держал его пленником. Теперь творец переводил взгляд от Кори к созданной им фигуре и назад к образцу, оценивая созданное, хотя голова-шар еще оставалась незавершенной.
По всей видимости удовлетворенный своей работой, Изменяющийся отполз назад, не поднимая ног, отталкиваясь руками от земли. Кори почувствовал облегчение: воля, удерживавшая его, немного ослабла. Впрочем, он догадался, что лучше не проявлять эту полученную свободу, чтобы Изменяющийся снова не обратил внимание на пленника.
Потом Изменяющийся начал раскладывать между собой и своим творением палочки. Он сложил их в форме вигвама, словно собираясь разжечь костер, — подобным образом выдры вызывали сигналом орлов. Однако не зажег огонь, а достал из мешочка на поясе несколько кучек листьев, сложенных вместе и скрепленных острым шипом, так что получились тугие кипы. Отсоединив листья один за другим, он насыпал на них небольшие кучки того, что могло быть высушенными растениями или пылью.
Теперь Кори был сильно напуган, хотя пока что ему как будто ничего не угрожало. Если бы мог, он убежал бы, как сделал, когда следил за бизоном и танцором. И хотя мальчик несколько освободился от уз Изменяющегося, так загадочно наложенных на него, но скинул их не настолько, чтобы действовать самостоятельно. И он знал, хотя не мог сказать, откуда — если только это не часть воспоминаний бобра Желтой Ракушки, все еще остающихся с ним, — что если он не сможет сражаться сейчас, это будет его концом: Изменяющийся направит на него всю свою магию, и она будет настолько сильна, что он не сумеет противиться ей.
Слишком сильна для животного… но не для человека? Откуда пришла в голову Кори эта мысль? Животное… человек. Человек ведь тоже животное, но он больше животного, порою только чуть-чуть, но все-таки больше. Мысли стремительно проносились в его голове. Если он даст Изменяющемуся завершить волшебство, которое тот творит здесь… может, тогда у человека не будет этого небольшого «больше». Впрочем, Кори не мог сказать, откуда ему это известно.
Внезапно, как будто увидел его перед собой, Кори представил себе образ — голову черной птицы. Ворона… вроде тех, что служили Изменяющемуся? Нет! Вокруг глаз нарисованы белые кружки, и из клюва слышится голос, напевающий заклинание… Ворон!
И Кори показалось, что когда он мысленно произнес слово «Ворон», создание в его мозгу перевело взгляд на него, и благодаря силе и могуществу Ворона возник новый образ. Еще одна птичья голова — на этот раз белая — Штормовое Облако? Нет, это куда более громадный орел. Кори вспомнил о Белом Орле, к нему взывал Желтая Ракушка, когда бросил в воздух кусочек пуха, который и привел его сюда.
Но что Белый Орел делает здесь?.. И вновь, стоило ему понять, кого он видит, как величественная птица тоже повернулась и посмотрела прямо на него, и тут же возник еще один, следующий образ. Но он был уже настолько огромным, туманным, что мальчик смог увидеть только фрагмент его, ощущая благоговейный страх: никому не дано полностью увидеть все существо, образ которого возник перед ним.
И, наверное, из остатков воспоминаний Желтой Ракушки и пришло внушающее благоговейный страх имя этого лишь частично видимого призрака: он внушает ужас даже человеку, как понял Кори. Гром-птица! И как только он мысленно назвал птицу, образ ее на мгновение стал четким. Но впоследствии Кори так никогда и не мог вспомнить, что именно он тогда увидел, а может, он и вовсе ничего не видел, а был просто ослеплен видом чего-то такого, что не дано понять человеку.
Впрочем, призрак Гром-птицы остался с ним. И к этому смутному образу в воспоминаниях Желтой Ракушки добавилось несколько слов могущественного заклинания — очень могущественного. Кори не повторил их вслух, лишь повернул голову и посмотрел на создание из грязи, которое с каждой секундой становилось все меньше и меньше похожим на глину и все больше и больше — на загоревшую кожу поверх твердой плоти и костей.
Кори пристально посмотрел на шар головы, которая так и не была завершена, и мысленно повторил слова заклинания, пытаясь отрешиться от всего, кроме этих слов и необходимости снова и снова повторять их. Почему так необходимо сделать это, сказать он не мог, но только больше ничего иного он и не мог делать: нельзя позволить Изменяющемуся прекратить работу.
Вокруг Кори тонкой струйкой клубился дым с каким-то резким запахом, его относило в сторону фигуры, и он цеплялся за грязь. Затем вытянувшиеся вперед руки обхватили глиняное тело по обе стороны от тонкой талии и приподняли. Кори, по-прежнему не отводя от него взгляда, мысленно продолжал повторять слова, прилагая все силы. Он увидел, как Изменяющийся, передвигаясь теперь на ногах, поставил человека из грязи в ослепительно пылающий и дымящий костер, так что перед ним запрыгали огоньки пламени.
Потом Изменяющийся встал, и когда выпрямился, его полузвериная фигура показалась еще более странной. Он начал напевать заклинание. Кори попытался закрыть уши, чтобы не слышать, и мысленно вызвал Гром-птицу. И хотя его ноги не могли сдвинуться с места, были словно пригвождены к земле, мальчик обнаружил, что может шевелить руками. Теперь руки движутся, производят знаки, повторяющие слова, которые он произносит мысленно.
