А кто она? Бесполезная обуза?
«Нет, – подумала она, твердо решив никогда больше не тонуть в жалости к себе. – Я вовсе не бесполезная».
Пора доказать, что она заслуживает доверие Встима.
17
Лопен понесся прямо к гигантскому морскому чудовищу. Оно слегка напоминало личинку с кошмарным клювом во всю морду. Вдоль тела тянулись тщедушные лапы. Чудовище встало на дыбы почти вертикально и заостренными конечностями, словно копьями, пыталось пронзить моряков.
Уйо в буквальном смысле застрял у него во рту, заклинив жвала копьем, и висел на волоске от того, чтобы его раздавили всмятку. Поэтому Лопен взмыл вверх и выдернул Уйо за руку, а потом оттащил его подальше. Чудовище захлопнуло пасть за их спинами, с ужасным треском переломив копье.
Моряки затаились в черепах на пляже, используя останки большепанцирников как укрытие. С копьями в руках они съежились от страха перед чудовищем высотой с дом. Вокруг него роились стрелоголовые спрены удачи. Лопен остановился в полете, придерживая Уйо. Кузены переглянулись.
– Ты же никогда не устанешь пересказывать эту историю? – застонал Уйо.
– Ха! – воскликнул Лопен. – Тебя чуть не съели! Тебя чуть не проглотил гигантский монстр, и выглядит он как то, на что наступаешь в сезон червей!
– Давай сосредоточимся на полете.
– Эй, а вы слыхали, как я спас Уйо, когда его чуть не проглотили? О да. Его чуть не сожрало чудовище, и на вид оно пострашнее девиц, за которыми ухлестывает Уйо. А я влетел в рот чудовищу, чтобы спасти кузена. Снял с языка. И потом скромничал насчет своего геройского подвига.
– Последнее не говори, – посоветовал Уйо, – а то сразу поймут, что врешь. – Он вдохнул буресвет, позаимствовав его из сфер Лопена. – Смотри в оба. Некоторые здешние кремлецы высасывают буресвет.
– Такие, как у дамы-начальницы?
– Нет, меньше. – Уйо применил сплетение и повис в воздухе. – И другой разновидности. Я не особо рассмотрел, но, кажется, они маленьким роем летали вокруг.
Уйо устремился вниз и подобрал с земли новое копье. Лопен воздел свое и глянул на Руа. Тот изменил облик и изображал чудовище – рычал и кидался по сторонам. Чудовище повернулось к ним, его копье-конечность просвистела в воздухе, но Лопен успел увернуться.
– Знаешь, если ты сейчас решишь стать осколочным клинком, то момент идеальный, – сказал Лопен Руа.
Руа показал ему палец-клешню. Знак раздражения, означавший: «Ты знаешь, что должен это заслужить».
– Я буду защищать даже тех, кого ненавижу. Слышал? Я сказал. – Лопен снова увернулся. – Ничего сложного.
Руа-чудовище показал ему еще один палец-конечность.
– Но мне некого ненавидеть! – пожаловался Лопен. – И меня никто не ненавидит. Я ведь Лопен. Как же иначе? Само собой, правила нечестные!
Руа-чудовище пожал плечами.
– Ты же был на моей стороне, нако. Это из-за Фендораны? Не нужно слушать ее нравоучения.
Наверно, не самое подходящее время для подобного разговора. Нужно победить чудовище. С копьем в руке Лопен бросился вперед, чтобы отвлечь его от моряков.
* * *
Рисн тщательно подготовилась. Поставила перед собой скамейку, на которой сидела раньше. Слишком высокая и тонкая для тайленского столика торговца, но за неимением лучшего сойдет и такая.
Если следовать традиции, торги ведутся сидя на полу, на циновках, за столиком напротив друг друга. Она уложила ноги крест-накрест и оперлась спиной о фреску.
Рисн положила руки на столик ладонями вниз в формальном жесте и постаралась припомнить уроки.
Мелкие создания заполонили стены и потолок. От того, как они роились, становилось дурно: кучи кремлецов сцеплялись между собой в некоем подобии человека, но под «кожей» вспухали жуткие бугры.
Вскоре перед ней стоял Никли.
Рисн как могла сдерживала дрожь, не обращая внимания на спренов страха. Потом развернула ладони вверх.
– Это традиционный жест, призывающий к началу торгов между двумя тайленскими купцами. Не знаю, насколько ты разобрался в нашей культуре за то время, что изображал человека.
– Достаточно хорошо.
Никли шагнул вперед. Две другие фигуры остались на месте. Одна, видимо, изображала мужчину, другая – женщину, хотя точно сказать трудно. Никли взял одеяние, висящее между копий в куче оружия, и натянул на себя.
– Я молод по сравнению с сородичами, но прожил довольно долго. Знаете, я ведь плавал с Долгобровом. Он хоть и хвастун, но мне нравился.
Бури, Долгобров уже четыреста лет как мертв. Рисн собралась с духом. О бури. Она заплыла слишком далеко от берега. И на задворках сознания все так же грело странное тепло. Давление. Повеление.
Рисн указала на противоположную сторону столика.
– Садись. Давай проведем переговоры.
– Не о чем договариваться, Рисн. Мне жаль. Но у меня долг перед целым космером.
– Все чего-нибудь хотят. – По обеим сторонам ее лица струился пот. – У всех есть потребности. Моя задача – удовлетворять людские потребности.
– И в чем, по-вашему, я нуждаюсь? – спросил Никли.
Рисн встретилась с ним взглядом.
– Тебе нужен тот, кто будет хранить ваши тайны.
18
– Эй, Уйо! – крикнул Лопен. – Я был не прав, это чудовище напоминает не девиц, за которыми ты ухлестываешь. Оно больше похоже на тебя по утрам, перед тем как ты съешь орначалу!
Рядом с Лопеном вонзилась лапа, взметнув фонтан каменных осколков.
– И ведет себя как ты!
Лопен сплел себя назад. В основном он отвлекал чудовище. Нужно, чтобы оно сосредоточилось на нем с Уйо. Благодаря усилиям Уйо, похоже, успел серьезно пострадать лишь один моряк. Фимкн пытался перевязать его раны, остальные сбегали к шлюпкам за запасными копьями. С оружием моряки управлялись ловко – метали его, пытаясь выколоть чудовищу глаза. Одно копье почти попало, отскочив от панциря прямо рядом с глазом.
Чудовище взревело и поднялось еще выше. Гигантская розово-белая кишка в панцире, несущая смерть. По сравнению с телом полтора десятка лап казались хилыми и тонкими, однако толщиной все равно могли поспорить с древесными стволами. Чудовище то пыталось пронзить ими Лопена, то сбить его в полете.
Лопен вытер лоб и приказал морякам отступить дальше по берегу. По всей видимости, чудовище обитало в воде, но, к сожалению, на суше весьма шустро перебирало лапами и было очень опасным.
Оно снова повернулось к морякам, поэтому Лопен вместе с Руа подлетел ближе и перетянул внимание на себя. Он попытался проткнуть бронированную шею копьем, но оно отскочило. Чудовище распухшее, как личинка, но броня у него гораздо лучше.
Преисподняя. Лопен применил сплетение и нырнул между размахивающих лап. Ха! По крайней мере, шевелилось оно так же медленно, как личинка. Разве...
БАМ!
Лопен распростерся на валуне вверх тормашками. Ребра взорвались болью, пока их сращивал буресвет.
– Сияющий Лопен! – подскочив к нему, крикнул Кстлед. – Как ты?
– Как сопля, – простонал Лопен, – ты чихнул, а она вылетела. – Он соскреб себя с камня и плюхнулся на землю рядом с Кстледом. – Мое копье не пробивает панцирь.
– Нам нужен осколочный клинок! Можешь его призвать?
– Боюсь, что нет. Такая вот политика.
Уйо пока отвлекал чудовище, но буресвет у него на исходе.
– Смотри, чтобы тебя опять не съели! – крикнул Лопен. – Но если съедят, постарайся, чтобы тобой не чихнули! Это ужасно!
– Политика? – не понял Кстлед.
– Нужно произнести слова, – пояснил Лопен. – И я их произнес, потому что это хорошие слова. Но у Буреотца, само собой, со стилем не очень. – Он поднял голову к небу. – Сейчас самый подходящий момент, о грозный! Я буду защищать тех, кого ненавижу! Не сойти мне с этого места, ты, ден-ганчо-бог или кто там еще!
Нет ответа.
Вздохнув, Лопен закинул копье на плечо.
– Ладно, мы с Уйо попробуем увести его вглубь острова. Само собой, ты и твои моряки возьмете лодки и вернетесь на корабль.
