«Вижу. Попроси колдунью вернуться к Дарко, я не хочу оставлять его. Задержи птицу до моего прихода».
— Пожалуйста, вернитесь к Дарко, — послушно пролепетала я, сильно сомневаясь в том, что ведьма будет защищать антимага, случись что. — Чтобы господин Радомир мог прийти и разобраться с этим.
— Боишься за своего милого? — ведьма усмехнулась. Я покраснела до корней волос. Птица воспользовалась моим замешательством и чуть не вырвалась.
— Никакой он мне не милый! — швырнув ворону обратно на землю, я чуть ей крылья не переломала. Хорошо, что она уже мертвая. Махнув рукой, ведьма удалилась. Вместо нее тут же явился Сокол.
— Молодец, Йована, — он принял у меня птицу и осторожно поднял, держа между ладонями, но не касаясь. Нахмурился и посмотрел на нее внимательно. Я почувствовала какое-то изменение в его ауре. Птица забилась, но Сокол не отпускал. Его зрачки сузились в точки, отчего глаза стали жуткими, прозрачными, словно засветились изнутри. Он смотрел на ворону и куда-то сквозь. Губы изогнулись в жестокой улыбке, и ледяным холодом повеяло от нее.
— Я тебя увидел, Александр, — сказал он безразличным и чужим голосом. — Я запомнил тебя.
Ворона конвульсивно задергалась, роняя перья, с хрустом ломая мелкие косточки. Как воду с пальцев, Сокол стряхнул ее в сторону. Я смотрела на его профиль, высокий лоб, прямой нос с едва заметной горбинкой, тонкую светлую прядь, упавшую на щеку. Все то же лицо, которое я с закрытыми глазами до последней черточки представлю. И только что оно было совсем другим. Страшным.
Он обернулся. Улыбнулся мне. Взглянул по-доброму, как обычно. Черт. Это всего лишь магия. Но неужели некроманта до сих пор не поймали?
— Что-то пошло не так, — словно услышав мой вопрос, ответил Сокол. — Нам ничего не остается, кроме как попробовать выяснить, что. Мы слишком далеко углубились в лес и сворачивать за подмогой уже нет смысла. Боюсь, выбраться без приключений не успеем.
— Сворачивать? Зачем? Если некромант сбежал, разве мы не должны поймать его?
— Вообще-то нет. Это дело Стражей закона. Но я не удивлюсь, если он настолько безрассуден, что наблюдает не для того чтобы скрыться, а чтобы напасть. Или настолько уверен в своем оружии. В таком случае он будет преследовать нас, пока не настигнет. Либо пока хозяин леса до нас первым не доберется.
— Да уж, выбор невелик.
— Не бойся, тигренок. Не пропадем.
— А я и не боюсь! — я встряхнула головой и зашагала к остальным. По пути Сокол попросил не рассказывать пока Дарко про шпиона. Да я и сама не собиралась. Не хватало еще снова выслушивать его нытье.
Лагерь мы разбили затемно. Пока ведьма собирала в лесу хворост, а Сокол занимался ужином, я без зазрения совести развалилась под елкой, умостив под голову котомку. Хорошо-то как! Ноги гудели, глаза закрывались сами собой. Нет, спать нельзя. У нас с Дарко сегодня первая стража. В прошлую ночь мы обошлись магической защитой, но сегодня Сокол решил не рисковать и нести дозор по очереди. Провести с этим дураком несколько часов нос к носу мне совсем не улыбалось, я бы лучше одна покараулила, но Сокол был непреклонен. По его мнению, Дарко не мог сторожить один, потому что не чуял магическую угрозу, а мне одной будет скучно. Ага, конечно. Даже сейчас, когда каждые руки дороги, он обращался со мной как с ребенком.
Итак, хотели мы того или нет, а стражу нести было надо. Наши попутчики улеглись в шалаше из лапника, и наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием смолистых сучьев в костре. Я сидела на бревне и разглядывала мерцающие, как глаза демонов, угли. Не заговорю первая. Пусть хоть всю ночь молча просидит, нужен он мне сто лет.
Ну чего он молчит? Я украдкой покосилась на Дарко. Он задумчиво уставился на пламя. Вдруг стало стыдно: я столько знаю, и про ворону, и про ту девушку из сна (не думать про это, не думать!), а он даже не знает, что я знаю. Как-то получалось нечестно. Он заметил, что я на него смотрю.
— Что?
— Ничего, — пробурчала я, потупившись. Дурак. Дурак и грубиян. Он опять замолчал. Время, казалось, замерло. Становилось зябко, я поежилась и зевнула, потирая глаза. Черт. Как же спать хочется. Вскоре я вовсю клевала носом незаметно для себя самой. На плечи опустился плащ. Отпрянув от неожиданности, увидела, что Дарко сел рядом, и наши колени почти соприкасаются.
— Ты все равно засыпаешь, я один подежурю, — сказал он, подумал немного и добавил: — можешь мне голову на плечо положить.
— Еще чего! — вспыхнула я. Он немного отодвинулся. — Я не сплю, мне просто скучно. А тебя-то разве в сон не клонит?
— Клонит. Но я пока держусь.
— Я тоже держусь. Не хватало еще, чтоб господин Радомир проснулся и увидел нас спящими, — в обнимку, добавила я про себя, но красные щеки выдали. Дарко отодвинулся еще дальше.
— Да уж. Ты и без того вечно его не слушаешь.
— Слушаю!
— Не всегда. Споришь с ним, стараешься все делать по-своему. Волноваться о себе заставляешь.
— Вовсе нет, — я зло на него посмотрела. И этот туда же, морали читать. Нет уж, я этого в приюте накушалась! — И вообще, твое какое дело?
— Обо мне родной отец и вполовину так не заботился! А ты…
Язык пламени взметнулся в костре и отразился в его глазах. Тень волос дрогнула на широкой скуле. Он вдруг стушевался и опустил ресницы. Я отвела взгляд.
— Мой обо мне тоже, — тихо ответила я. Он был прав. Никто и никогда не был так добр ко мне. Но ведь я же стараюсь!
— Но до того, как тебя отдали колд… магам, ты ведь была дворянкой.
— Да какой там дворянкой, — ответила я, зевая, — так, титул один, и тот формальный. А отец… Ну, он меня любил по-своему.
— … просто сына хотел, — закончил Дарко. Я не поленилась и придвинулась, чтобы ткнуть его кулаком в бок.
— А твой наверняка кого-нибудь умного хотел. Не повезло.
— Не знаю, — он потянулся. — Мне всего пять было, когда он меня проиграл.
Мой сон как рукой сняло. Да кто он такой, этот странный парень? Ребенка проиграть разве что какое-нибудь отребье может. Но для сына отребья он слишком грамотен, образован даже. И сейчас, когда отъелся, на бродяжку больше не похож. Моим товарищам из Университета ни манерами, ни внешностью не уступает.
— Как… проиграл? Разве можно проиграть человека?
— Дурочка ты все-таки, Иванка, — он улыбнулся невесело, и прежде чем я открыла рот, добавил: — не ори. Разбудишь всех.
Послушно замолчав, я попыталась прикинуть, сколько кошмарных и грустных событий произошло за его не такую уж долгую жизнь. Получалось, что вся она из них и состояла. Вот зараза, тут и не так на людей начнешь кидаться!
— Он тебя некроманту проиграл? — не удержавшись, спросила я.
— Да.
— И ты все это время у него жил?
— Почти.
— Извини.
— За что?
— Так… ни за что.
Я поднялась, чтобы подбросить дров, хотя костер и так горел. Просто чтобы хоть на минуту скрыть от Дарко свою растерянность. Он не должен видеть, как я его жалею. Еще выдумает себе что-нибудь. И вообще, жалость — для слабаков. Эта мысль приободрила, и я вернулась на свое место. Дарко сидел, опираясь на ладони, и разглядывал меня. Наверное, думает, какое впечатление произвел его рассказ. Пф! Как будто возможно бесить еще больше, чем он меня все это время.
— Иванка, ты это… — он взлохматил волосы на виске. — Есть хочешь?
— С чего ты взял, что я такая обжора?
— Что ты вечно огрызаешься! Просто предложил. Я когда не сплю нормально, всегда есть хочу, — он сдержал зевоту, я, глядя на него, тоже. Если честно, я бы с удовольствием перекусила.
— А у тебя… что-нибудь есть?
У него оказались черствая краюха ржаного хлеба и сухой сыр. Мы съели по кусочку того и другого, запили водой из фляги. В сон больше не клонило, но меня начала беспокоить какая-то неуловимая перемена неподалеку, за деревьями. Будто там кто-то был. Но как я ни прислушивалась, никого не чуяла. Пусто. Однако стоило отвлечься, как краем глаза словно улавливала еле заметное мелькание. Странно, надо бы сходить и проверить. Тем более близко совсем, немного от освещенного пятачка удалиться только. Дарко рядом, Сокола, если что, позову… Но, прежде чем я успела подняться с места, Дарко меня опередил.
